1.
Чреда таинственных или мирских событий
Нас разлучила. Грустный, одинокий
Печальный день в круженьи вялых мыслей
И сердце бьется в скорби, мир жестокий.
Так бьется, словно я устал смертельно.
Все эти дни твое лицо не видя.
Душою жаждал, но не трогал тела,
Не обонял твой сладкий запах, дева!
Сомнения и страха свора черных
псов под кнутами мчится в царство мертвых,
Где запах, звук и облик твой прелестный
Диана, госпожа, ей уступают место.
Колдуя, ворожа, окрестность облетает
Верхом на помеле Геката сука злая!

2.
Как местность, где наложен интердикт,
Чье население страдает без причастья
Благого, мое сердце бередит
Сильней, чем от врагов моих злосчастья,
Туман отсутствия. Где ежедневный храм?
Где мне вкушать святую кровь и плоть?
Ты сладостной душой явилась нам,
О Лола, я разбит напополам
Как демоны, когда явил Господь
Свое блаженство им, сиянье струй!
Духовной пищи нет, ее щепоть –
Твой взгляд, твой голос, нежный поцелуй!
Кто б ни был Папой — если б я прощен
Был! Без тебя я просто обречен!

3.
На горные Тартарии равнины
Моя душа похожа, только ветер
Сухой взметает плоскости рванину.
Здесь дождь не льет и солнце здесь не светит.
Того, кто здесь прошел, с трудом запомнишь.
Он сам забыть стремится, отдан боли,
Восторг других земель и память помощь
Оказывает. Помело метели
Сметает смерть с души и охлаждает
Надежды. Семена тоски и сплина
Уносит ветер солнечной долины
И радостных холмов. Все исчезает.
Окидываю даль бессмысленных мечтаний,
Но продолжаю путь равниною страданий.

4.
Мы встретились на час (Пусть это будет встреча!
Под строгим льдом приличия сокрыты
Влюбленный взгляд, восторженные речи,
Чьи интонации в экстазе слиты).
Не мускусом, а миррою богиня
Лучится в темноте, печалясь и скорбя.
С сухими чтобы петь, с холодными для гимнов
Губами вижу я страдающей тебя.
Твой полуночный плач стал для меня усладой.
Прекрасной истине поверь, не прекословь!
Молчание твое — немые муки ада;
Тот, кто узнал его, все понял про любовь.
Кто за тебя умрет, сладчайшая убийца,
Тот горечью судьбы сумеет насладиться.

5.
Там, где сидела ты, болтала, улыбалась
Я чувствовал холодный острый меч,
Что воткнут в сердце, на устах дрожало
Безмолвное проклятие. Шла речь
Бездумной чепухой необходимой шутки,
Что пробуждает глупый нужный смех,
За ним — бессмысленный и правильный ответ,
А далее банальность, прибаутки.
Мы поднялись и обнялись и губы
Соединили в поцелуе, шторм
Не так опасен, как туман сугубой
Уединенности, и хуже, чем ничто –
Отсутствие полдневного светила.
Однажды мы сойдем с ума в могилу.

6.
Надежда остается, что в угоду
Не страху мы взошли на крутизну.
И, завернув за угол злого года,
Встречаем там мы новую весну.
Призвав твой дух, я обладаю властью
Тебя обнять, хоть это — только сон,
Или чуть более, чем призрачное счастье
Богини; ей могильный Флегетон
Послушен. Только магия заставит
Явиться обожаемое тело.
То, что колдун перед собой представит,
Его увидело, согрело, захотело.
Тот маг, кому несут сквозь мрак покорно,
Его любовь на крыльях метеорных.

7
Тебя я навещу! Как тот убог,
Кто лежа плачет без меня как дети!
Ты в каждой клетке тела слышишь ток.
Я оберну тебя волшебной сетью
Из светового тела: поцелуи
Как огненные угли будут жечь.
И тайной нежности проникнут струи
Как стрелы из колючей стали в печь.
Когда я вновь увижу бледный лик,
Не буду думать: от любви несчастной
Бледна иль потому, что я приник
К твоей груди во время ночи страстной.
Мы вечной ночью поглощали счастье –
Любви священной тайное причастье.

8​
Когда ты пишешь, все легко. Отбрось
Перо подальше и — утратишь Рай!
Прекрасная земля, так повелось,
Становится помойкой, обещай –
И не исполнишь. Я брожу как мать,
Утратившая чадо. Вид и звук,
Касание, что были — благодать,
Теперь запрещены. Подземный стук –
Подземный стук — подземная кровать.
Где дочку кто-то будет утешать?
Тупой священник или тряпка муж?
Иль Бог, убийца подлый и к тому ж
Поток ужасной ругани прервется,
Во рвоте этой жизни захлебнется.

9.
Как тот, кто входит в транс путем травы,
Чье чувство времени сменилось радикально,
Страдание и радость таковы,
Что все равно, теряет уникальный
Он ум, а также волю. Произносит
Одно всего лишь слово — мудрецы
Бесчисленные не поймут. Уносит
Его в далекий путь, так беглецы
К далеким звездам уносились мыслью.
Он шел по комнате как астроном,
Настраивая линзы, счастье мышью
Бежало за несчастьем, поделом!
Да будет так! Живу, мечту храня.
Ведь верю я в тебя, а ты — в меня.

10.
Да, завтра день, в который наш Господь
Воскрес из мертвых — лавочки закрыты.
Ты можешь пить, скучать и тешить плоть,
Ты можешь быть ограбленным, убитым,
Но ты не можешь получить письма
И делать все, что хочешь в воскресенье.
Ты можешь возрождаться, так сама
Идея дня становится спасеньем.
И все же я ворчу! Не получить вестей!
В любой другой бы день мне б написала Лола:
«Снята осада! Жди! Встречай меня скорей!»
Но нет, лежу — Верлен, Эмиля том тяжелый.
Покоюсь на софе, пока Христос решает
Свои дела, и град на завтра воскрешает.

11
Будь продавщицей ты, и клерком — я,
Дела могли быть лучше, в ожиданьи
Пошли бы в парк, где мокрая скамья
И чинно под зонтом идет свиданье.
Вот штраф, который платим за разряд
И состояние. Ах, Лола, умираю!
Сошел с ума! Ответит ль Бог за яд
Жестокой шутки? Я пишу, рыдая.
Ты тоже плачешь, дай заплакать мне!
Дай выплакать всю душу, восклицанье
Осмысленного мира, что вовне
Был выплакан, так я настиг мерцанье,
В котором ты сокрылась. Ладан, миро
Заслужены не пошлою сатирой!

12
Как бога слез я призываю Вакха,
Пусть он смешает твой ручей и мой.
Соединит две почвы словно сваха.
Лоза болезненно взовьется над землей,
Чей горький виноград — разлитая печаль,
Подходит только для смертельной жажды,
Что Аттис или Абеляр познал однажды
Так я страдаю, и тебя мне жаль,
Подобна ты монашке, что одежды
Рвет на груди, и бьет со страстью в грудь.
Так ты страдаешь, ведь когда-нибудь
Страдали все влюбленные. Но прежде
Чем счастье обрести (и звездный лед призвать),
Мы в этой горести находим благодать

13.
О, дева! Правда в том, что мы имели
Уже достаточную меру наслаждений.
Одетый в плащ из вьющихся растений,
Дионис нас облил вином и хмелем.
Давай сильнее вознесем хвалу,
Мы пропоем осанну что есть мочи.
Пусть горе нас сожрет, его жерлу
Мы дни отдали. Боги же охочи
До восхвалений, смертных созерцая
Из горних мест, рыданья порицая,
Они хотят увидеть человека,
Владеющим собой и этим веком.
Давай, любовь моя, подумай обо всех!
Наверх богам пошлем отвагу, радость, смех!

14
Мелодия переменилась песни
И вместо панихиды — дифирамб
Владыкам нового Эона вместе
Споем, любимая, восславим храм!
О Лола, Лола! Пусть они мечтают
И медитируют на этом сладком крике.
Пусть шепчутся, смеются, намекают,
И ищут счастья верные улики.
Мы любим громко, радостно! Пусть небо
И боги все оглохнут. Надо петь,
Чтобы сквозь тучу грозовую немо
Мог дикий гимн триумфа прозвенеть!
Прислушайся! То звезды вереницей
Несут вперед безумья колесницу!