Автор: Антон Николаев

C 15 по 30 октября в центре «Фабрика» прошла выставка московского скульптора Михаила Плохоцкого «Дать месту голос». Ее вполне можно считать идеологическим высказыванием: пространственно-аудио-визуальной метафорой деколониального поворота, относительно нового движения в критической мысли, ключевым представителем которой на постсоветском пространстве является Мадина Тлостанова.

Важным пунктом деколониального поворота является реабилитация места, которому, как отмечает Тлостанова, «соответствует особый модус пограничного мышления, который становится интертекстуально обусловленной дискурсивной практикой, а не самостоятельным дистанцированным от жизни и мира утверждением автономности мыслящего субъекта. Отсюда и формулировка Вальтера Миньоло: «Я там, откуда я мыслю». Проект Плохоцкого вполне выразительно иллюстрирует эту культурологему.

Выставка на Фабрике представляет композицию ржавых параллелепипедных труб соразмерных или даже превышающих размер человеческого тела. Из этих ржавых жестяных вытянутых параллелепипедов, странных и в то же время банальных (сколько таких видят жители мегаполиса и даже не замечают!), доносились звуки аудио, относящихся к различным событиям, проходившим в Гуслицкой коммуне художников.

Гуслица это бывшая ткацкая фабрика конца 19 го века, построенная в лесу купцом старообрядцем Митрохиным недалеко от подмосковного Егорьевска, которая около десяти лет назад по инициативе частных владельцев Ирины и Михаила Николаевых была преобразована в арт-кластер, в который хозяева приглашали художников и кураторов, чтобы вдохнуть в него жизнь.

Одним из первых там появился Тимофей Караффа-Корбут, позже при моем скромном участии (2013-2016) и участии других кураторов, в том числе и самого Михаила Плохоцкого, предпринимались сначала робкие, но потом все более уверенные и уверенные попытки создать лабораторию децентрализованной модели современного искусства и организовать художественную коммуну.

Этот проект претендовал на социальную и культурную актуальность. У нас в стране очевидна проблема избыточной централизации, завязанности на культурные центры, что отнимает у локальных сообществ право на голос. Такая централизация является признаком колониальности знания, когда все локальное «загоняется» под историческую европоцентричную логику. Проект Михаила Плохоцкого символически возвращает этот голос месту.

Кроме того, эта выставка в известном смысле — попытка подведения итогов гусличного проекта коммуны, который был представлен в 2013-2015 годах двумя медийно заметными выставками в рамках Московского биеннале, и позже горизонтальным биеннальным проектом, посвященным деколонизации, одним из кураторов которого был Михаил Плохоцкий.

Попадающий на Фабрику, где прошла выставка «Дать месту голос», оказывался в ржавеющем супрематическом лунопарке, в котором каждая точка пространства имела свой звук. Иногда это было красивое аудио с женским пением, переходящим в эмоциональные бесструктурные звуки (аудио предоставлено «Шумами России»), иногда в аудио звучали природные звуки, например, дождь.

Была аудиоточка, где можно было послушать лекцию Мадины Тлостановой, в которой она рассказывала о противопоставлении деколониального поворота мейнстриму современной западной мысли; это живая аудиозапись, в которой публика не понимает, сомневается, шумит и задает нелепые вопросы.

Также можно было услышать запись спонтанного концерта Панк-Фракции Красных Бригад на крыше одного из ангаров Гуслицы. Примеры других аудио: саундтрек к фильму Ефремов Владимира Дубоссарского и интервью егорьевских художников (например Бориса Борисова) из окрестностей Гуслицы.

Про художников из окрестностей Гуслицы стоит сказать отдельно: в находящемся в 15 километрах от бывшей фабрики подмосковном Егорьевске заметных художников на удивление немало. Из старшего поколения — это целый «выводок» учеников известного послевоенного советского авангардиста Эмиля Билютина, из которых особенно хотелось бы выделить недавно скончавшегося Владимира Кузнецова и Александра Панкина, автора концептуального конструктивизма, в которой он аналитически трактует Малевича, находя в его супрематических концепциях идеальные пропорциональные модели. В городе есть целая группа графитчиков, например Milk, который остроумно и изобретательно встраивает свои «писы» в городскую среду Егорьевска и других городов. Я встречал его граффити в Москве и подмосковных городах. Также в Егорьевске есть интересные художники-примитивисты из которых запомнился Олег Киреев. Есть художница Анна Шанаева, которая поднимает гендерные темы. Однако, близость Москвы как будто бы парализует эту вполне потенциальную сцену.

Егорьевские художники мало общаются друг с другом, не видят ни своего локального сообщества, ни своего места в нем. Они как бы лишены собственного голоса, что согласно концепции деколониального поворота, есть важнейший симптом колониальности локальных культурных ситуаций. Плохоцкий проиллюстрировал эту ситуацию заглушив интервью егорьевских художников шумом дождя, а точнее девятью дорогами дождя разной интенсивности вплоть до затихания и одинокой капели, что безусловно дополнило метафору глубокой колониальности регионального русского искусства которую нам еще преодолевать и преодолевать.