Старые гаражи, ржавые ворота, покосившиеся крыши и торчащие трубы — один из запоминающихся паттернов постсоветского городского визуального кода, который мы однозначно чувствуем, но недостаточно серьезно описываем. Гаражный массив — это понятие, насыщенное стереотипами: нечто маргинальное, грязное, «туда лучше не ходить», там обитают пьяные, перепачканные маслом и бензином мужчины, там дурно пахнет, закончите список сами своими ассоциациями. Я не собираюсь эти представления опровергать или призывать всех срочно ходить туда на экскурсии. Я лишь собрался продемонстрировать, что даже такие локации, на первый взгляд обособленные от цивилизованного мира, могут притягивать к себе внимание и имеют право на то, чтобы быть их показали, поговорили о них. Просто потому что они есть, их много, территории эти занимают достаточно пространства в нынешних городах, чтоб о них не забывали. А сейчас, кажется, это и происходит. Недавно произошел скандал в одном из жилых районов Санкт-Петербурга, местные жители вышли на стихийный митинг, чтоб защитить свое имущество, гаражи, которые собираются сносить в угоду строительства новой недвижимости — школы и детского сада.

Мое детство было часто связано с гаражами, во-первых, потому что регулярно ходили туда с дедом. Утром и вечером, зимой или летом, там всегда было так, как в стереотипах из первого абзаца, тем не менее, мне было не страшно, а увлекательно разглядывать самый разнообразный хлам, который туда свозят автовладельцы. С ребятишками в малые годы мы бегали по крышам гаражей, в юности курили за ними сигареты, чтоб никто не увидел, целовались, дрались и пили дешевое вино из пакетов. Но мои изображения не повествуют о каком-то конкретном гараже или массиве. Я где-то рядом, сверху, поодаль. Это невнятный флешбек-припоминание, взгляд со стороны, места прохожего, но любопытствующего, которому эти виды приносят смешанные воспоминания, ностальгию, грусть, тревогу и удивление. И у каждого смотрящего будет своя неповторимая оптика восприятия.

В нашей реальности уважением и восхищением пользуется дороговизна, чистота блеск, золото, шик. Мне все чаще думается, что это фальшивая обложка того, что может происходить на самом деле прямо у нас на глазах (или в другой реальности, читай — " Матрица"). «Добро пожаловать в пустыню реального», — говорит нам суровый Морфеус. Имя его — Морфей, сон. Он пытается помочь выбраться нам из сновидения, фантазии на тему реальности. У Жака Лакана встреча с реальным вообще бывает только на стадии младенчества, когда ребенок не может говорить, думать. Взрослая жизнь обклеена категориями символического, воображаемого, наших мыслей, слов, понятий. Стройки, канализации, гаражи, парковки, виадуки и прочие Не-места, согласно термину французского антрополога Марка Оже, отличаются от типичных для нас топосов (др.-греч. τόπος — букв. «место»). Почему не-место? Слово исходит из того, что у него нет четких характеристик и связей с человеческой жизнью, в нем не может быть жизни, точных ассоциаций. В местах происходят определенные исторические события, встречи и свершения.

В не-местах может вообще ничего никогда не произойти, они как бы вне времени или до времени. Они утилитарны, они сделаны для того, чтоб что-то другое функционировало, из–за этого мы не чувствуем их ценности. Нам нравятся машины, но мы не любим их «дома», мы ходим по дорогам, но забываем, что под ними трубы, спускаемся в метро, но нас волнуют только вагоны, но не тоннели. В этих пространствах меняется их объективная сущность, их размеры кажутся больше, чем есть, их звуки кажутся громче. В красивом историческом центре наши датчики нагружены визуальными фактами, такой-то дом, такой-то стиль, такой декор, такая высота. В наших героях, гаражных массивах, случается додумывание, субъективное наложение подтекста этой локации, создается образ, а не данность. Образ может быть неконкретным, сюрреальным, каким угодно, но вы точно не скажете, что вам тут нравится, что тут красиво. Тут глубже, темнее, загадочней. Может, это то самое японское понятие эстетики «моно-но-аваре»: печальное очарование вещей, сострадание к предметам, ветхим, старым, тихим, одиноким, но особенным.

Текст и фотографии: Федор Поляков.