Тишина, только листва колышется на ветру, эхом разнося по округе вкрадчивый шелест. Деревья словно бы переговариваются друг с другом, ведут давнюю беседу, отправляя с вечно торопящимся куда-то неугомонным воздушным посыльным свои письма. Порой, по водной глади пруда побежит рябь, качнется поплавок и снова все затихнет вокруг, словно уснет.

— Ну, как улов?

— Пол ста часов

— Ну, добро!

— Добро

Пастух повел стадо на выгул, песню поет, но не слишком громко, вполголоса. Чтит старое поверье, чтоб клев не спугнуть. Ценит чужое время. Впереди у него бескрайние поля, залитые солнечным светом да бесконечная песня, тихая, но душевная.

На берегу сидит неподвижно рыбак, лишь изредка прерывая свое почти скульптурное сидение небольшим прерывистым кашлем. Здесь он сидит подолгу, в последнее время у него не так уж много стало рыбаков, но дело-то ждать не может, потому и бдит, слушает шелест ветра, таскает улов день за днем. Вчера вот немного простудился, не заметил, как сапог прохудился, да так и просидел с промокшими ногами, только дома и обнаружил.

Вечером зашел к другу-сапожнику, чая свежезаваренного попил с малиной, пока пил — течь и устранена. Что и говорить, у сапожника руки золотые — и причину находит, не успеешь принести да показать, и чинит на совесть, буквально дарит вторую жизнь обуви. Золотые руки и золотое сердце, плату либо забывает попросить, либо берет много меньше чем оно того стоит. И это при том, что работы хватает. Обувь изнашивается, а новую когда еще купишь, вот и приносят на излечение. Сапожник берется за все, потому что знает, что время утекает как вода сквозь дырявый ботинок и чинит он, в первую очередь, не ботинки…

Рано утром, до первых петухов, доярки уже на своем посту. Нет у них ни выходных, ни отпусков. Увлеченно, слаженно, о своем переговариваясь, встречают одними из первых проснувшееся солнце. Кланяются ему, приветствуют. И оно, словно в благодарность, им и всем жителям окрестностей за внимание и уважение, дарит светлый теплый, но не жаркий день. Ни надоедливых насекомых, ни изматывающего зноя. Золотая середина.

В огородах и на полях наливается силой и зреет урожай, удобренный солнечным светом, водой, заботой и трудолюбием. Никак не может быть, чтоб год был неурожайным, если каждый вкладывает столько сколько нужно, а иначе здесь и не бывает. По-другому никто и не умеет, на совесть, для всех и каждого трудясь. Вот-вот придет пора и, вооружившись, кто косами, кто лопатами возьмется народ за работу. Сапожник и рыбак, пастух и доярки, все от мала до велика трудятся. Набирают в разную тару, закатывают, солят, фасуют и аккуратно укладывают до востребования. Эти плоды нужны всем и каждому, пусть и не каждый их с умом расходует. Здесь это помнят, знают и не пропускают ни одного из даров.

Жизнь здесь как-то по-особому течет, не так как мы к тому привыкли. Именно течет, как река, но не утекает. Порой кажется, что все замерло и на поддержание всего существующего здесь не тратится ресурсов. Наоборот, приумножается и приумножается. Спроси у любого, а что самое ценное в мире и каждый ответит. Для чего и почему каждый живет здесь, встречает весну и проводит лето… Встречает осень и идет собирать… В полях, в домах, огородах и садах, в мыслях и сердцах словно вечным двигателем общим заряжены и его питая, все и каждый производят для нас время… секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы и года. Чтобы хватило на все счастливые моменты, на размышления и на воплощение самой заветной мечты. Время… так нам необходимое и порой так неумолимо бегущее куда-то вдаль, как в окне вагона проносящееся, неукротимое и неуловимое время.