В этой главе я показываю, что защита природы и жизнь в гармонии с ней представляют собой ключевое феминистское решение для предотвращения конфликтов. Разрушение природной среды и дефицит ресурсов служат первопричиной и катализатором конфликтов. Участие женщин в качестве лидеро: к в процессах урегулирования вышеуказанных проблем жизненно важно для предотвращения конфликтов и обеспечения устойчивого мира. Эти идеи не новы: женщины по всему миру, особенно в сообществах коренных народов, давно призывают охранять земли, леса, реки, океаны и традиционные образы жизни.

Антивоенные активист: ки также призывают к разоружению на основании того, что военно-промышленный комплекс выступает одним из крупнейших виновников загрязнения окружающей среды. А экофеминистки и территориальные феминизмы Латинской Америки указывают на прочную взаимосвязь между эксплуатацией женщин и эксплуатацией земли (Ulloa, 2016). Поэтому важно признать, что это решение основано на истории, борьбе и знаниях многих народов по всему миру, которые давно выступают за защиту окружающей среды (Matsui, 1999).

По мере приближения 23-летия принятия Советом Безопасности ООН резолюции «Женщины, мир и безопасность» многие группы по защите прав женщин всё чаще призывают государства признать «медленное насилие», вызванное климатическими изменениями, в качестве угрозы международному миру и безопасности (George, 2014). Возникают требования включить окружающую среду в повестку ЖМБ в знак признания ключевой роли защиты окружающей среды в предотвращении конфликтов и деятельности по построению мира (Kronsell, 2018; Yoshida, 2019). Структуры ООН по миростроительству признают, что развитие, мир и безопасность, а также права человека — взаимосвязаны и взаимно усиливают друг друга, но забывают включить окружающую среду в эту формулировку. Однако защита окружающей среды и биоразнообразия, а также сохранение видов во всём их многообразии с очевидностью являются неотъемлемой частью предотвращения конфликтов. Как утверждает Кристина Фойгт (2015), «защита и сохранение природной среды, целостность экологических систем и выживание видов выступают позитивными условиями для мира». Тогда возникают следующие вопросы: как мы можем обеспечить эти позитивные условия для мира? Как мы можем гарантировать целостность экосистем, которые нас поддерживают? Как мы можем предотвратить засуху, уничтожение лесов, а также социальную и политическую нестабильность, которые усиливаются из-за связанных с климатом рисков?

В этой главе я предлагаю интегрировать права природы в повестку ЖМБ в качестве конкретного и необходимого шага к пониманию того, что устойчивый мир также включает в себя экологический мир. Эта перспектива предполагает использование интерсекционального подхода. Интерсекциональная теория обращает внимание на множественные и часто пересекающиеся формы угнетения и «выводит женщин в поле видимости», учитывая и другие формы социальной категоризации и символического статуса для понимания их жизненного опыта (Ní Aoláin & Rooney, 2007; Cespedes-Baez & Yoshida, 2021). Такой подход к интерсекциональности также предполагает отход от антропоцентрического мировоззрения (Magalhães & Souza, 2013) и вместо этого продвигает концепцию, которая включает в себя:

защиту борц: ов за экологические права;
признание прав природы;
гарантии восстановления природы;
разработку концепции экологических репараций.

Защита природы и жизнь в гармонии с ней определяются как феминистское решение для прекращения войны, а включение прав природы в повестку предлагается в качестве конкретной формулировки этого решения. В изучении данного решения эта глава опирается на различные феминистские подходы, включающие знания коренных феминисток и экофеминизм. В ней также рассматриваются понятия прав природы, экологических конфликтов и экологического мира. Далее мы рассмотрим способы интеграции прав природы в повестку ЖМБ и обсудим, почему права природы являются неотъемлемой частью предотвращения глобальных конфликтов. Но прежде обратимся к следующему разделу, который объясняет, почему не может быть мира без внимания к экологии

экологические конфликты и экологический мир

Деградация окружающей среды, изменение климата, разрушение «Земли, нашего дома»*, вымирание видов и исчезновение образов жизни — всё это привело к тому, что всё чаще звучат призывы к активным действиям по сокращению выбросов углекислого газа, а не только к многосторонним переговорам на эту тему. Во всём мире набирают обороты движения по защите окружающей среды, вызванные чрезвычайной климатической ситуацией, в которой мы живём. Наконец-то получает огласку широко распространённое пренебрежение экологическим благополучием со стороны правительств и корпораций, когда эти могущественные организации ставят в приоритет прибыль, а не устойчивость средств к существованию и поддержание экосистем. Правозащитные организации всё чаще обращают внимание на то, что ущерб окружающей среде и экстрактивизм**, включая спрос на полезные ископаемые, сырьё и углеводороды, непропорционально сильно сказывается на правах людей в определённых сообществах (Raftopoulos, 2017).

* Цитата принадежит Папе Римскому: https://www.theguardian.com/commentisfree/2015/jun/18/pope-francis-encyclical-extract — Прим. ред.

** Добыча природных ресурсов для продажи на рынке. — Прим. пер.

Но как охрана окружающей среды и изменение климата связаны с предотвращением конфликтов? Окружающая среда связана с конфликтом множественными витиеватыми способами. Во время войны окружающая среда становится непосредственной мишенью: примерами этому могут служить напалм и биологическое оружие, сбрасываемые для убийства людей и уничтожения растительности, а также оружие и токсины, воздействующие на природную среду. Взрываемые в лесах трубопроводы вызывают загрязнение, влияющее на источники дохода местных жителей, которые зависят от лесного и речного промысла, а сжигание нефтяных месторождений наносит вред окружающей среде. В то же время товаризация природных богатств приводит к тому, что целые географические зоны оказываются мишенью для добычи имеющихся там ресурсов с целью финансирования конфликтов. Таким образом, окружающая среда может стать средством для поддержания конфликта. Экологическое благополучие — неотъемлемая часть успешного постконфликтного урегулирования.

Опустынивание, стихийные бедствия, экстремальные погодные условия, вырубка лесов, уничтожение биоразнообразия, нехватка или изобилие природных ресурсов — всё это способствует созданию условий незащищённости и подрыву устойчивого мира. Согласно докладу Стокгольмского института исследований проблем мира «Изменение климата, миротворчество и поддержание устойчивого мира», «международные усилия по построению и поддержанию мира по-прежнему не учитывают эти возникающие вызовы на системном уровне» (Krampe, 2019). Эти задачи рассматриваются в развивающейся области практики и науки, известной как «экологическое миростроительство», которое объединяет основные проблемы, связанные с вооружёнными конфликтами и неблагоприятными изменениями окружающей среды (Ide, 2020). Несмотря на рост и признание важности защиты окружающей среды для обеспечения устойчивого мира, гендерный анализ в этой области почти не проводился (Fröhlich & Gioli, 2015).

Из теории и практики экологического миростроительства можно сделать вывод, что если окружающая среда выступает частью матрицы конфликта, то она также должна быть частью решения по созданию условий для мира. Такие условия могут создаваться через установление экологической справедливости в виде равноправия (включая концепцию равноправия между поколениями), равного распределения и совместного использования благ, а также доступа к правосудию через участие в принятии решений или предоставление консультаций относительно природных ресурсов и природных объектов. Так, например, Межамериканский суд по правам человека подтвердил, что государства обязаны консультироваться с коренными сообществами перед выдачей лицензии компаниям, деятельность которых может повлиять на их территории и средства к существованию. Более того, любые такие лицензии или контракты должны гарантировать, что коренное сообщество получит достаточную экономическую выгоду от любых разработок и что такие разработки не должны осуществляться до проведения предварительной и независимой оценки экологического и социального воздействия. Экологическая справедливость может также заключаться в особой защите зон экологического значения до и во время военных конфликтов, включая земли коренных народов (Jacobsson & Lehtonen, 2020). Или это может быть более радикальная позиция, предполагающая упразднение нерациональных моделей потребления и практик добычи, исходя из их воздействия на окружающую среду и прав коренных народов и женщин (Herrero et al., 2015).

Например, в 2017 году благодаря одиннадцатилетней правозащитной деятельности общественных групп в Сальвадоре приняли решение о запрете горнодобывающего проекта «Эльдорадо», который представлял опасность для реки Лемпа — источника воды для 77% населения Сальвадора. Антония Ресинос, активистка, стоявшая у истоков этой борьбы, прокомментировала решение следующим образом:

Горнодобывающая промышленность — это необратимая смерть. Опыт других стран, где разрабатываются горнодобывающие проекты, показал, что наибольший ущерб наносится телам и жизням женщин (цит. по Platero & Malik, 2017).

Комментарий Ресинос показывает, что горнодобывающая промышленность — это в буквальном смысле смерть для защитниц экологических прав, которых преследуют и убивают за их активистскую деятельность. Но также и в метафорическом смысле: коренные жительницы и другие женщины рассказывают о духовном и экологическом насилии со стороны добывающей промышленности и о влиянии этих процессов на права женщин как хранительниц знаний о земле.

Помимо межгосударственных, международных и гражданских войн, в пределах государственных границ происходят и другие виды конфликтов: социально-экологические или природоохранные. Эти конфликты часто касаются противоречий между государством, корпорациями и сообществами, на землях которых планируются крупномасштабные девелоперские проекты, затрагивающие права местных и коренных жителей на их исконные земли и образ жизни. Такие столкновения часто приводят к убийствам и гибели многих защитни: ц окружающей среды по всему миру, охраняющих леса, реки и свои дома (Cajete, 2000; Norman, 2017). Такие протесты были встречены политикой «нулевой терпимости» со стороны правительства и властей, соучаствующих в очернении и стигматизации защитни: ц окружающей среды, в том числе клеймя экологических активистов «террористами» (Raftopoulos, 2017), или причастных к неспособности последних защитить собственные дома.

В некоторых публикациях по вопросам прав человека и социально-экологических конфликтов подчёркивается, что добывающая промышленность и разработка мегапроектов приводят к эскалации конфликтов, вынужденному перемещению населения и загрязнению природных объектов. Существует «политическая экология» войны (Le Billon, 2001), и социальные конфликты возникают в результате несправедливости, когда прибыль ставится выше биоразнообразия и мировоззрений, в которых духовные и культурные связи с природой воспринимают всерьёз. Крупномасштабные проекты, связанные с добывающей промышленностью, приводят к многочисленным нарушениям прав человека, включая гендерное насилие в отношении женщин и торговлю людьми (Специальный докладчик ООН по вопросам торговли людьми, 2018). Несмотря на развитие и «экологизацию» прав человека, люди, находящиеся на передовой, продолжают сталкиваться с вопиющим нарушением своих прав, включая право на здоровую окружающую среду и право на культуру.

Эта ситуация поднимает вопрос, что на практике означает «мир» для биоразнообразия и окружающей среды после заключения соглашений о прекращении военных действий в ходе внутренних или международных вооружённых конфликтов. В Колумбии в рамках обсуждения мирного соглашения 2016 года юристы-правозащитники утверждали, что «без экологического мира мир невозможен» (Rodriguez Gavarito, цит. по McNeish, 2017). Впоследствии в научных публикациях и отчётах неправительственных организаций (НПО) по Колумбии и другим странам отмечались следующие особенности:

Связь между добычей полезных ископаемых, внутренним перемещением населения и торговлей людьми в целях сексуальной эксплуатации;

Использование военизированных формирований для подавления протестов защитни: ц экологических прав;

Преследование, клеветнические кампании и криминализация защитни: ц экологических прав, в том числе посредством использования против них гражданских судебных исков;

Нарушения прав человека, включая лишение доступа к правосудию в связи с нарушениями экологических прав (Menton & Le Billon, 2021).

Хотя нерациональный экстрактивизм, несправедливое распределение земли и доходов, ограничение демократического участия и разрушение окружающей среды могут стать причиной конфликта, окружающая среда также является важным фактором, объединяющим сообщества, и может создать условия для мира. Они должны обеспечивать мир для всех лиц, выступающих за охрану биоразнообразия. Права природы не могут быть защищены законом в одностороннем порядке, пока продолжаются преследования активисто: к и нарушения их прав. Простое решение для предотвращения конфликтов — это обеспечение уважения, защиты и соблюдения государствами прав человека, соблюдение обязательств по отношению к защитни: цам экологических прав, охраняющим свои жизнеобеспечивающие промыслы, а также природу. Кроме того, государства обязаны предоставить доступ к правосудию и обеспечить серьёзное отношение к такому понятию как экологическая справедливость.

ЖМБ и признание прав природы

Хотя многие учёные-феминист: ки призывают к применению подхода, основанного на правах человека и учитывающего социально-экономические права и понятие справедливости в качестве условий мира, важно убедиться, что экологическая справедливость и права также включены в теорию и практику предотвращения конфликтов. Это связано с тем, что окружающая среда является точкой, в которой пересекаются жизни подавляющего большинства людей, включая женщин. Женщины, живущие в лесных зонах, женщины, ответственные за управление водными ресурсами, а также жительницы сельских районов обладают необходимой экспертизой для понимания взаимосвязи экологической и гендерной справедливости как фундаментальных условий мира. Активист: ки движения за мир, например, Хелен Кезие-Нвоха, утверждают, что защищённость, понимаемая как доступ к продовольствию и воде, вызывает наибольшую обеспокоенность женщин при размышлениях о мире, при этом они не считаются приоритетными в рамках концепции ЖМБ. Проблема отсутствия безопасности продовольствия и воды усугубляется изменением климата, что в свою очередь делает население уязвимым к конфликтам из-за дефицита ресурсов.

Как недавно отметил Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин (КЛДЖ), женщины и девочки подвергаются бо́льшему риску, тяжести и воздействию климатических изменений и бедствий; при этом женщины и девочки в зонах военных конфликтов особенно подвержены этим рискам. Эти бедствия усугубляют уже существующее неравенство, ограничивая доступ женщин к воде, продовольствию, земле и сельскохозяйственным ресурсам. Поэтому женщины и девочки чаще теряют средства к существованию, а негативные гендерные стереотипы приводят к ухудшению способности адаптироваться к новым климатическим условиям (КЛДЖ, 2018). Кроме того, как в публикациях по окружающей среде и развитию, так и в международном законодательстве по правам человека признаётся, что разрушение окружающей среды переживается по-разному в зависимости от гендера (Gururani, 2002).

Несмотря на растущее осознание того, что окружающая среда и женщины наиболее уязвимы и чаще других сталкиваются с последствиями конфликтов, женщины часто полностью исключены из принятия решений в области экологии и управления природными ресурсами. Поэтому занятие женщинами лидерских позиций при решении этих вопросов — жизненно важно для предотвращения конфликтов и обеспечения долгосрочного мира. Как подчёркивает КЛДЖ, «участие девочек и молодых женщин в определении, разработке, осуществлении и мониторинге политики и планов, касающихся изменения климата и снижения риска бедствий, имеет огромное значение, поскольку об этих группах часто забывают, несмотря на то, что им на протяжении всей жизни придётся сталкиваться с последствиями вышеупомянутых явлений» (КЛДЖ, 2018, пункт 32). Участие также включает в себя признание и уважение локальных традиционных знаний, которыми обладают как женщины в сельскохозяйственных регионах, так и коренные жительницы.

На практике это привело к появлению программ, направленных на обеспечение более широкого участия женщин в управлении природными ресурсами в постконфликтных ситуациях. Шубхра Гурурани назвала эту практику участия «настоящей индустрией „гендерных и экологических“ учёных, эксперт: ок и разработч: иц, стремящихся расширить права и возможности сельских женщин» (2002, 230). Она утверждает, что расширение участия не привело к пониманию сложностей, которые формируют гендерные отношения, из-за отсутствия понимания того, что понятие природы также социально сконструировано. Другими словами, недостаточно просто преобразовывать общество в сторону «более зелёных» условий, если мы не ставим под сомнение отношения власти и предубеждения по поводу гендера и самой природы властных отношений и стереотипов как в отношении гендера, так и в отношении самой природы.

Хотя Общая рекомендация № 37 КЛДЖ предоставляет государствам важные ориентиры для выполнения их обязательств, некоторые учёные задаются вопросом о роли международного права в защите окружающей среды и содействии миру. На всём спектре конфликтов и в так называемое мирное время для регулирования действий государств и негосударственных субъектов часто одновременно применяется множество различных правовых режимов. Комиссия международного права (КМП) недавно подготовила ряд отчётов, рассматривающих эту тему, и приняла ряд предварительных положений, направленных на усиление защиты окружающей среды, в том числе посредством «превентивных мер по минимизации ущерба окружающей среде во время вооружённого конфликта», а также посредством «восстановительных мер». КМП призывает государства выделять территории, имеющие важнейшее экологическое и культурное значение, в качестве охраняемых зон. Важно отметить, что эти принципы признают особую связь между коренными народами и охраной окружающей среды. Хотя проект принципов служит важным напоминанием о том, что государства должны делать больше для обеспечения защитных мер до начала конфликта, многие учёные ставят под сомнение и критикуют роль международного права в отношении защиты окружающей среды. Как отмечает Кристина Фойт (2015):

Огромное количество существующих законов, принципов, прецедентов, нормативных положений, стандартов и так далее, которые касаются охраны окружающей среды, уже представляют собой обширный и сложный аппарат международных правовых норм. Но несмотря на такую перегруженность нормами, по мере ухудшения состояния окружающей среды политическое напряжение и конфликты продолжают нарастать.

Дело здесь не в том, что законов для защиты окружающей среды недостаточно, а в том, что уже действует слишком много законов, которые рассматривают природу в первую очередь как ресурс для приумножения богатства (Borràs, 2017) или для распоряжения по усмотрению отдельных государств (если это не вредит другим государствам). Как отмечают Уша Натараджан и Кишан Ходай (2014, 573), «международное экологическое право и общее международное право структурированы таким образом, что систематически усиливают экологический вред». Кристин Чинкин и Мэри Калдор (2017, 89) объясняют, что последние исследования в области международного права продемонстрировали «его причастность к подавлению голосов угнетённых и воссозданию их положения, поддержке утверждений о праве государства на колонизированные территории и легализации колониальной эксплуатации народов и ресурсов».

В связи с этим некоторые международные юристы призывают к подходу, признающему права природы и обеспечивающему бо́льшую защиту экосистем (Gianolla, 2013). Такой подход отвергает антропоцентричный взгляд на мир и признаёт самоценность природных объектов, таких как леса, джунгли, реки и дикая природа. Феминистские подходы к международному праву в области мира и безопасности также призывают к новому взгляду на международные структуры, продвигающие «позитивный мир, а не милитаризм, и обеспечивающие экологическую устойчивость, а не деградацию» (Otto, 2018, 2). Дэвид Бойд (2017), специальный докладчик ООН по окружающей среде и правам человека, называет «правовой революцией» признание природных объектов субъектами права. Такой подход сосредотачивается на жизни на Земле и подчёркивает нашу взаимосвязь с природой. Это подход, основанный на правах природы.

Первой страной, включившей в свою конституцию статью, в основу которой был положен подход, признающий права природы, стал Эквадор (Boyd, 2017; статья 71 Конституции Эквадора). В соответствии с теми правами и тем юридическим статусом, которым наделяются природные объекты (например, реки, леса и озёра), им также гарантировано право на восстановление. Конституция Эквадора признаёт, что природа имеет право на существование, сохранение, поддержание и восстановление своих жизненных циклов. Она не является собственностью для эксплуатации власть имущими внутри страны или транснациональными компаниями. Это важно, поскольку многие конфликты связаны с недовольством по поводу распределения и уничтожения природных ресурсов. Для защитни: ц окружающей среды в Гондурасе, Бразилии, Колумбии и во многих других странах мир невозможен, пока их земли и окружающая среда продолжают подвергаться разрушениям.

Полезно проанализировать примеры, как права природы могут быть реализованы на практике. Вместо того чтобы рассматривать окружающую среду как подраздел законов о правах человека, права природы признают её неотъемлемую ценность. В Колумбии ряд судебных постановлений предоставил защиту природным объектам в контексте горнодобывающей промышленности, как в случае деле реки Атрато (Постановление T-622 от 2016 года). В этом деле Конституционный суд Колумбии постановил защитить права на жизнь, здоровье, воду, продовольственную безопасность, здоровую окружающую среду, культуру и территорию. Решение суда гласит: «Признать реку Атрато, её бассейн и притоки в качестве субъекта, на которого распространяются права на защиту, сохранение, поддержание и восстановление государством и локальными сообществами». В результате представитель: ница правительства и представитель: ница общины были назначены юридическими представитель: ницами прав реки, что сделало их «хранитель: ницами реки». Судебные прецеденты вроде дела реки Атрато демонстрируют понимание безопасности, основанной на правах человека и экологических правах, а не на милитаризации и секьюритизации*.

* Процесс, в котором государственные акторы определяют какую-либо политическую проблему как представляющую «экзистенциальную угрозу» (например, терроризм, национальные движения за независимость, иммиграция), тем самым переводя её из поля политики в поле «безопасности», что способствует применению государством крайних мер в борьбе с этой «угрозой». — Прим. ред.

В дополнение к этому интересному случаю, который предполагает соблюдение обязательств по борьбе с незаконной добычей полезных ископаемых и измерение социально-экологических последствий от горнодобывающей промышленности в регионе, существует ряд других дел, признающих права рек и их право на защиту от загрязнения (Herrera-Santoyo, 2019). Одно из показательных дел — объявление колумбийской Амазонии субъектом права — вынудило государство сократить вырубку лесов (Ardila Sierra, 2019). В частности, после окончания конфликта или заключения мирного соглашения следственный отдел колумбийской Специальной юрисдикции по установлению мира постановил, что природа стала жертвой конфликта в Колумбии (Cespedes-Baez & Yoshida, 2021).

Хотя судебные решения, признающие права природы — важный шаг к переосмыслению правовой концепции окружающей среды, остаются вопросы о том, почему уровень смертей и преследований защитн: иц окружающей среды остаётся таким высоким, когда местные сообщества просто пытаются охранять природу и её права. Эти социально-экологические конфликты требуют мирных решений, феминистских решений, чтобы обеспечить устойчивый и справедливый мир.

решения

До сих пор в этой главе мы обсуждали важность участия женщин и ценность их опыта и знаний об окружающей среде. В рамках этого решения нам необходимо убедиться, что женские группы, особенно женщины из коренных народов, обитательницы лесов и те, кто имеет духовную связь с землёй, не только участвуют, но к ним обращаются за советом, как лучше всего восстановить Землю и их территории в постконфликтных ситуациях. Слишком часто планы действий по охране окружающей среды и установлению гендерного равенства, которым следуют в постконфликтных ситуациях, выполняются раздельно и без осознания того, как окружающая среда пересекается со средствами женщин к существованию. Поэтому более целостный подход признаёт, что меры по обеспечению гендерного равенства должны включать охрану природы, а охрана окружающей среды должна обеспечивать соответствующее распределение финансирования и учёт гендерных аспектов. Следовательно, местное население, включая женские группы, сможет делиться своими знаниями и опытом интеграции подхода, ориентированого на права природы (так долго отсутствовавшие в планах действий ЖМБ), причём внедрять его таким образом, чтобы это не противоречило уже существующим тесным связям с природой.

Мы также увидели, как правовые системы могут пересмотреть своё отношение к природным объектам, таким как леса и реки, перейдя от концепции владения собственностью к концепции, учитывающей другие мировоззрения, уважающие право природы на восстановление. Мы коснулись важности таких концепций, как экологическая справедливость, которая включает в себя равенство в распределении благ, получаемых от природных ресурсов. Мы также обсудили, как государства должны соблюдать свои обязательства в области прав человека и защищать, а не преследовать экологических правозащитн: иц. Всё вышеперечисленное является частью феминистских решений по предотвращению конфликтов, поскольку сохранение здоровой окружающей среды — необходимое условие для нашего общего благополучия, а также для прекращения и деэскалации социально-экологических конфликтов и других столкновений за природные ресурсы.

Внедрение интерсекционального подхода, основанного на правах природы, в структуру ЖМБ означает уважение и защиту земель коренных народов и их предков. Оно также предполагает более глубокую интеграцию проектов по укреплению экологического мира в планах повестки ЖМБ — не ограниченную вопросами управления природными ресурсами. Сосредоточение внимания на правах природы обеспечивает важный сдвиг от государствоцентричной и антропоцентричной оптики к признанию агентности природы. Эта оптика призывает нас прислушаться к деревьям, рекам, флоре и фауне, а также к людям, которые живут в тесном контакте с ними. Это феминистское решение для прекращения войны, потому что оно является частью утопической задачи феминизма — представить себе лучший мир, децентрализовать капиталистический экстрактивистский патриархат и жить в гармонии с другими.

заключение

В преддверии 28-й годовщины принятия Пекинской декларации и Платформы действий, важно напомнить сделанные в ней заявления: «опыту женщин и их вкладу в экологически рациональное природопользование должно отводиться центральное место в Повестке дня на XXI век». Точно так же лидерство женщин в вопросах экологически безопасной окружающей среды служит ключевым решением для предотвращения конфликтов, учитывая взаимосвязь между разрушением окружающей среды, войнами и гендерным неравенством. Как я отмечала выше, неспособность поместить гендерное равенство в центр внимания экологического миростроительства ведёт к закреплению обусловленных гендером структур власти и игнорирует экспертность женщин в области окружающей среды и экологии (Yoshida, 2019). Данная глава развивает эту мысль дальше и предлагает решение проблемы. Вместо того, чтобы просто добавить гендерный вопрос в «котёл» экологического миростроительства, мы должны использовать радикальный и преобразующий подход к защите нашей планеты для создания условий для мира и предотвращения конфликтов. Одним из решений может стать интеграция концепции прав природы в повестку ЖМБ. Это позволило бы обеспечить подход к предотвращению конфликтов, в котором Земля ставится на первое место, и объединить стратегии, которые в настоящее время остаются разобщёнными.

Авторка: Кейна Ёшида
Переводчица: Ира-Вета Шелехзе
Редакторки: катя б.
Иллюстратор: ma.x.ot

Список источников

Связаться с нами: feminist.solutions.rus@protonmail.com