Create post
Cinema and Video

Лицо и дом

panddr

Первый режиссерский опыт писателя Алекса Гарленда Ex Machina не вышел в российский прокат, но доступен в интернете, так что все, кто следит за новинками фантастики, его наверняка посмотрели. Картина не открывает новых горизонтов, но любопытна с точки зрения дизайна, который у Гарленда оказывается содержательным: искусственное и естественное конкретизируются в Ex Machina в понятиях архитектуры и лица.

Миловидная девушка показывает юноше рисунок замысловатой геометрической композиции. Их разделяет стекло. Юноша хвалит рисунок, однако явно чем-то обеспокоен. Эти двое — Калеб (Донал Гисон) и Ава (Алисия Викандер) — участвуют в измененном тесте Тьюринга. Объект испытания — Ава, совершенный разум, степень человечности которого предстоит определить Калебу. Третий участник драмы — создатель Авы, гениальный ученый Натан (Оскар Айзек). Он выбрал Калеба из числа сотрудников своей корпорации и пригласил его в уединенный дом в лесу, где днем работает над проблемами искусственного интеллекта, вечерами напивается, а утром борется с похмельем, изнуряя себя тренировками.

Съемки фильма проводились на естественном норвежском склоне, в отеле, затерянном среди вековых деревьев. Северная природа соединилась с эстетикой цветовых и технологических решений в выверенном минимализме.

Конструктивные особенности Авы как робота-андроида заметно отличаются от тех, что обычно предлагает кинематограф. Её строение всецело подчинено выразительности человеческого лица. Остальные детали тела нарочито утилитарны и открыты зрителю. Мы видим искусственность Авы, но только до тех пор, пока в процессе «очеловечивания» она не скрывает механизм своего тела под одеждой. Акцент на лице роднит “Ex Machina” с “Персоной” Ингмара Бергмана, в которой режиссёр пристально наблюдает за изменением сознания своих героинь в микрореакциях, сосредоточившись именно на лицах. Лицо Авы привлекает Калеба и заслоняет для него мотивы участников эксперимента. Натан поставил на его романтические чувства как на инструмент в процедуре измерения «человечности».

Пространственная реальность фильма герметична. Дом Натана окружен лесным массивом, сокрыт в не тронутой человеком природе. Поле эксперимента не ограничивается стеклянной комнатой, местом переговоров Калеба и Авы. Внутреннее пространство дома Натана смыкается, образуя коммуникативный вакуум и наделяя каждого из присутствующих ролью подопытного вне зависимости от предписанного статуса. Сюжетное движение берет начало в попытках героев сменить подчиненное положение и стать активным участником происходящего в доме и за его пределами. Эксперимент — это область холодной рациональности и контроля. Камера неторопливо сопровождает участников сцены, следит за ними с близкого расстояния. Зритель поставлен в ситуацию вуайериста, наблюдающего за вуайеристами: так Калеб подсматривает за Авой, а Натан — за ними обоими. Нам предоставлена возможность провести собственный тест.

Дом Натана четко структурирован. Беседы Калеба и Натана о ходе эксперимента проходят в его верхней части с панорамными окнами, открывающими вид на воду и горы, тогда как личные разговоры Калеба и Авы ведутся в полумраке нижних уровней и достигают откровенности лишь при отключенных камерах, то есть без надзора сверху.

Интуиция совпадения организации пространства дома с фрейдистской структурой сознания принадлежит Жижеку, который в своем «Киногиде извращенца» анализирует с этих позиций фильм Хичкока «Психо». В Ex Machina эта модель еще более наглядна. В доме Натана территория суперэго располагается на верхних уровнях, месте рационального осмысления и сверх-власти, а заключенная в камеру машина парадоксально становится символом вытесняемого бессознательного, наиболее естественного и дикого, что есть в человеке. Тем интереснее возможный прорыв Ид в запрещенные области в ситуации его подавления и контроля со стороны цивилизации. Сокрытое, угнетенное, замолченное — эти определения описывают одновременно подсознательные процессы и дерзкий эксперимент Натана. Калеб располагается посередине, и его выбор «машина или человек» переносится на Аву и Натана.

Взаимоотношения людей и машин в кино с начала нулевых нарушают иерархию, казалось бы, заданную самим фактом искусственного создания последних. Любовная связь операционной системы и одинокого писателя в фильме “Она”, родительские чувства к усыновленному мальчику-роботу в “Искусственном разуме”. Эти фильмы вовсе не являются научно-фантастическими прогнозами о постепенном наступлении технологий на мир естественности. Они находятся в плоскости человеческого и в первую очередь исследуют его природу. Ex Machina продолжает эту линию. Древние искали человека между животным и Богом. Современность же отвела ему место между животным и машиной. На примере эволюции Авы развитие искусственного интеллекта в человеческом масштабе ставит эссенциалистский вопрос об изначальном в людской природе и о безусловных мотивах поведения людей. Что движет нами — желание свободы или врожденный инстинкт самосохранения? Насколько силен гнет цивилизации над нашими естественными желаниями и что произойдет, если этот гнет будет устранен? Ex Machina задает эти вопросы слишком формально, но это тот случай, когда форма и суть дела во многом совпадают.

Редактор: Олег Зинцов


Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
panddr

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About