Единственный достоверный месседж, который художник посылает публике — это приглашение опрокинутся в стихию его сугубо личного мироощущения. Этой способностью наделен только тот, кто творит совершенную форму, ибо совершенство формы вбирает в себя всю бездну содержания, всю бесконечность смыслов, которые каждый из нас обнаруживает для себя в творениях автора. Искусство есть недеяние через творчество, и подлинный художник, приглашая разделить с ним трапезу его переживания жизни, всегда оставляет нам полную свободу чувствований и толкований. Именно наличие этой безусловной свободы делает художника для общества культовым. Культовым художником был и навсегда останется великий Дэвид Линч.

В своё время, в стихию Линча меня утащило его образно неповторимое насмешливо-убаюкивающее лицезрение ужаса — ужаса, источаемого бессмысленностью бытия. По Линчу, сознавание экзистенцинальной бессмысленности на самом глубинном уровне присуще всему живому — от идеальных одноклеточных до неидеальных многоклеточных, каковым, в частности, является человек. Жизнь есть непрерывный хоррор, но не стоит излишне страшиться этого, покуда сам ты есть часть этого хоррора, ведь против кошмара бессмысленности у тебя всегда имеется вшитая тебе от рождения пилюля — твоя усмешка.

Будучи бескомпромисно верным самому себе автором, Дэвид Линч наглядно продемонстрировал, что шедевр искусства возникает не тогда, когда художник подчиняется заданной логике первоначального замысла, но когда он полностью отдает себя власти внутренней империи рождающегося в его руках произведения, обладающей собственной непредсказуемой, порой абсурдной, ведомой только ей, внутренней империи, логикой. Безбежному художнику Дэвиду Линчу от природы было дано знать, что первоначальный замысел как некий первичный импульс приходит из ниоткуда и несет в себе право выбирать дорогу в никуда. Как обмолвился однажды сам гений кино: «Если мне кто-то расскажет о чём мой фильм, я встану перед ним на колени». (If someone tells me what my film is about, I’ll get down on my knees).

R.I.P.