Песня о поезде-призраке
В Москве во всю идет ретроспектива Джима Джармуша. 15 апреля в Каро 7 Атриум покажут «Таинственный поезд», фильм, в котором можно увидеть отражение всей обширной киновселенной режиссера.
Всю, всю эту ночь
Я беседовал с дьяволом
Дьявол говорил мне о многом
Всю, всю эту ночь
Я беседовал с дьяволом
Это вполне достоверно
Анжей Захарищев фон Брауш
I once was lost, but now I’m found
I was blind, but now I see
Элвис Пресли
Поезд затерялся в стихийно образовавшейся пустоши между «Ночью на земле» и «Мертвецом», затерялся в созданном Джимом Джармушем кинематографическом мире. Он единственным в своем поколении создал культ, соразмерный культу Энди Уорхола в Америке броских шестидесятых. О фильмах Джармуша страшно писать: с первых кадров автор сыпет ворохом старых любовных писем.
Mystery Train составляют три новеллы, их объединяют поезд, singer и выстрел. Поезд — протагонист. Поезд и призрак Элвиса Пресли. Dead Man — следующая остановка. Станислав Ф. Ростоцкий сравнивал «Мертвеца» с песней Егора Летова. «Таинственный поезд» существует скорее в мире магнитоальбомов группы «Оберманекен», их призрачно декадентской и эротичной, нежной, как
А поезд все едет: трещат колеса, гудит труба. Внутри — то ли герои b-movies Сехэйя Имамура, то ли пара гангстеров из «Ангелов в Экстазе» Вакамацу. Сексом они занимаются подобно жестоким любовникам «Империи чувств», оммажно, под фотографией Короля; их стоны в каждой комнате, гудение поезда — в каждой новелле. Мужчина, вечно молчаливый, облачившись в одежды шестидесятых, с мальборо за ухом, жаждет современности. Девушка, в пяти футболках и кожаной куртке с модным принтом, наслаждается видавшим виды вокзалом. Дзюн говорит, что в Америке другое время. Жители contemporary Японии находят себя в вечных пятидесятых. Он с трепетом укладывает волосы, она красит губы; в такт несущегося поезда играет Mystery Train. Влюбленные высаживаются, метафизический поезд продолжает свой путь.
Тема дороги не давала покоя учителю Джима Джармуша — Виму Вендерсу. В его последнем фильме, на правах джина из старого музыкального автомата, за черным роялем появлялся Ник Кейв, чтобы исполнить песню, стать музыкальной интермедией — и исчезнуть вновь, как поезд. Ибо только поезд, едва скрывшись, появляется вновь. В мире Джармуша не существует категоризации, все прошлое сливается в единое, лишенное логики и опознавательных признаков Древнее, и голливудский образ женщины, subtle и fragile, соседствует с уличным рэпом. Элегантные музы, загадочные леди с бледной кожей и алыми губами, сопровождают trip безымянного протагониста «Пределов контроля». Поэт Патерсон натыкается на
«Таинственный поезд» — фильм, далекий от поверхностного потока жизни, он сплетен из ее прустовской эссенции. Кажется, и Пруст говорил о том, что все искусство, появившееся до нас, сливается воедино. «Когда мы умрем, то уже не сможем уснуть, а значит — не увидим снов».
Элвис похож на древнего царя Средней Азии, на Будду и на Статую свободы; на Мадонну и американского младенца с обложки культового альбома «Нирваны». В фильмах Джармуша много деталей и призрачных ключей. Текст о его кино хочется снабдить максимальным количеством скриншотов, лишиться слов. Чтобы остались только музыка и визуальные образы.
Я спускаюсь в шахту метро
Чтоб танцевать там на зеркальном полу
Подземная жизнь — это звёздная пыль на ветру
Мемфис, город руин, состоит из заброшенных студий звукозаписи, кинотеатров и пыльных гостиниц, до которых есть дело лишь призракам и скрывающимся от полиции скоморохам. По нему движутся одинокие кадиллаки, никто не знает их хозяев в лицо. В отеле «Аркадия» — lobby boy и портье в бордовом жакете, как у русских мафиози, в других девяностых, обсуждают, сколько бы весил Элвис Пресли на Юпитере (294 килограмма). В мире Джармуша не существует случайностей. В роли ночного портье — Скримин Джей Хокинс, легенда блюза. Тривиальная байка может воплотиться в жизнь. А может и не было никакой байки? Новелла, герои которой — местные, по иронии называется «Затерянные в космосе», в честь любимого сериала Джима. Где-то в космосе затерялся и город, в котором был рожден рок-н-ролл. Мемфис держится на бессмертном идоле. Америка живет ностальгией. Под ее чары попадают загадочные иностранцы, таинственные, как поезд. Ибо только поезд обманчив.
Джим Джармуш тоже иностранец. Америка — идеальный фильмический образ. Пустоши вне времени, где нет больше одиноких любовников и серийных убийц. По этим пустошам гуляют городские сумасшедшие, кино-персонажи, романтики и недотепы: Стив Бушеми с удочкой, бродяга с кубинской сигарой, пожилой мужчина, уверенный, что сможет изменить историю письмами в мэрию. О
Джармуш и Элвис — два лирика слились воедино. Одна радиостанция. Диджей — Том Уэйтс.
Someday, somewhere
We’ll find a new way of living
We’ll find a way of forgiving
Somewhere
За три года до «Таинственного поезда» — в 1986 — вышел фильм, проникнутый той же эстетикой пропахших перегаром руин несбывшегося прошлого, неоновых вывесок, винила и
Аромат вечерних духов,
Перстень с алмазом,
Бледные пальцы,
Взведенный курок,
Выстрел, тихий как шепот,
Мужчины в черном трико сжимают запястье
На обнаженном теле моей любимой
Режиссер вернется к теме пустошей гораздо позже — в фильме «Выживут только любовники». В футуристичном Детройте у Джармуша лишь развалины, музыкальные ретро-клубы и реки с кислотой. Здесь зародилось техно, но невозможно найти подходящее дерево для пули. Здесь живут вампиры, но свежая кровь только в госпиталях. Человек пропадет — и никто не заметит. Нега и роскошь. На пустующих улицах воют койоты. Ночью. Потому что днём вампиры — усопшие. Старый кинотеатр, архитектурный шедевр на четыре тысячи зрителей, становится паркингом. Современность боится ретро. Миру больше не нужен киноман с белыми как снег волосами и черным как ночь плащом. В «Любовниках» Джим Джармуш признает эту ненужность, шутит и травит байки. Для себя. Он, как и его герой — бессмертный вампир, денди-романтик, Адам, — отныне вынужден скрывать от «зомби» похоронную музыку.
Финал «Таинственного поезда» поразительно рифмуется с финалом «Шоссе в никуда». Трое рассекают ночь на красном грузовике, кульминационный выстрел оказывается совершенным по пьяни. Ничто не имеет значения. Только любовь. Only Lovers Left Alive. Поезд продолжает свой путь, и под гудение его колес культ Джима Джармуша рассеивается по бесконечной дороге.
Хрупкие замки разрушит рассвет
Туманом изнеженных чар
Мы исчезаем в страницах газет
И в лабиринте зеркал
I’m deranged
Поэтические вставки в тексте — Том Уэйтс и «Оберманекен».