Когда читаешь эту документальную сагу, мастерски отредактированную самим Алексом Керви, на ум постоянно приходят «Битлз». Хотя они, конечно же, в то время были не в таком фаворе, как легендарные постояльцы парижского Бит Отеля. А вспоминаются жучки-ударники, наверное, оттого, что имена героев романа — не в музыкальном, а в литературном мире, смешавшимся чуть позднее — звучат таким же тайным паролем, как имена ливерпульской четверки. Знаменитые битники: Гинзберг, Берроуз, Корсо. Брайон Гайсин, наконец, и Питер Орловски. Именно они в Париже 1959-62 годов раскрасили одну из самых ярких страниц в истории «разбитого» поколения.

Да, конечно же, Париж, — на контрасте с тогдашней пуританской Англией (откуда родом автор романа) — который даже во времена битлов притягивал взоры прогрессивной публики всего мира. Именно туда, автостопом, в лучших традициях романа «На дороге» Джека Керуака, стремилась английская молодежь. Студенческие бистро и джазовые клубы (в тогдашнем Лондоне работал всего лишь один), легкодоступный секс и не менее доступные наркотики. Кому-то повезло встретить Уильяма Берроуза и Аллена Гинзберга — они к тому времени уже стали легендами — кто-то, покуривая экзотический «Житан» или «Голуаз», ухитрялся, возвращаясь, провезти под рубашкой только что изданный (и запрещенный в Англии) роман «Голый завтрак» Берроуза, а кому-то даже посчастливилось остановиться в Бит Отеле.

Девятый номер по улице Жиль-ле-Кер в Париже, где располагался упомянутый эпицентр контркультуры, был и остается легендарным адресом, таким же, как отель «Челси» в Нью-Йорке, «Вентли» в Сан-Франциско и «Тропикана» в Голливуде — места, где жила богема из разных стран. Впрочем, остается Бит Отель лишь в стихах и песнях (а также фильмах и картинах), поскольку теперь, как говорится, таких не выпускают. И не потому, что времена и нравы изменились, просто подобные культурные лакуны, как правило, не существуют слишком долго, распираемые изнутри энергией своих амбициозных жильцов. Отчасти подобное уже случалось в Париже 1920-х годов, в эпоху молодого Хемингуэя и Фицджеральда, когда все вокруг было окутано атмосферой коллективной гениальности и артистического братства, концентрируясь в таких культовых местах, как кафе «Купол» или «Ротонда».

Впрочем, Бит отель, приютивший, словно в недавнем прошлом, американских писателей, бежавших в 1950-х годах от конформизма и пуританства послевоенной Америки, а если точнее, то спасавшихся во Франции от гомофобии, расизма и неведомых тут наркотиков, был не просто международной ночлежкой. В этом богемном улье, как нынче пишут на мемориальных досках, жили и работали поэты-битники, давшие мощный толчок развитию литературы всего мира. Аллен Гинзберг здесь завершает поэму «Кадиш». Брайон Гайсин изобретает знаменитый метод «нарезок», а в соседнем номере Уильям Берроуз пишет в этом стиле свою «Мягкую машину». Тот же Гайсин и Иэн Соммервиль строят здесь «Машину мечты», вызывающую зрительные галлюцинации — по сути, предвестницу психоделических рок-шоу, начавших греметь спустя пять лет.

В подобном взрывном духе автор романа восполняет брешь в истории «разбитого поколения», чьими достижениями пользовались многие звезды из смежных искусств — от Дэвида Боуи и «Пинк Флойд» до Антониони и Поллока. И констатирует, что во многом сие интернациональное движение недооценено. Битников отцы-основатели течения могли найти (и находили) в любой стране, а вот жизнь самих «разведчиков неизвестной зоны» волновала немногих. В 1962-м, например, живя в Бит отеле, Брайон Гайсин пытался продать свою знаменитую «Машину мечты», и что? «Чтобы обсудить условия покупки, «Philips» отправила к нему своего представителя из Голландии, но представитель вляпался в коридоре в собачье дерьмо, развернулся на сто восемьдесят градусов и уехал». Наверное, поэтому обиженный романтик Гайсин, увековечив родную общагу в своем романе «Последний музей», комнату за комнатой переправляет ее, по сюжету, в Калифорнию, чтобы выстроить там памятник «разбитой» эпохе.

Чем-то похожа эта мистическая история на эпопею с автором самого «Бит отеля». Автор романа — не адепт и не фанат (хотя, конечно, и то, и другое), а непосредственный участник событий. Правда, опоздавший к закрытию заведения, но долгие годы после этого сотрудничавший со всеми его легендарными постояльцами. Писал биографии, издавал книги, записывал альбомы, пропагандируя, по сути, легенд своей молодости. Однако, не только. Он был уверен, что битники освобождают поэзию от всеобщего контроля, скрещивая в своих поэмах атомную бомбу с пшеничным колоском. Он знал, что не прижившийся в литературе метод «разрезки» еще будет востребован, ведь роман — это не обязательно линейное повествование. И даже музыка, как уверяют нас в «Бит отеле», бывает для аэропортов и пишущих машинок.

Теперь об этом можно рассказать.

Иллюстрация: Waldemar Kozak