В русле моей теории о дифференциации сознания я рассматриваю как на этом фоне ведет себя оппозиция сакральное-профанное.В архаическом мифологическом мышлении сакральное и профанное были в определенном ценностном равновесии. То есть мир богов и мир повседневности были одинаково ценными для человека. Мир делился на сакральную часть, мир богов, духов, предков и проч. и профанную часть, в которой проходила обычная жизнь человек. И они были одинаково хороши, они были качественно разные, но одинаково хороши для человека.

При помощи сакральных действий, ритуалов он говорил с богами, давал жертвы, чтобы потом жить свою обычную жизнь. Человек не считал мир духов лучше своего, счастливее и не спешил туда попасть. Конечно, мне скажут: как же так? Ведь сакральное это основа профанного, это первичный миф, который задает структуру профанного и принципы его течения. Все это так, но сейчас речь не про важность, а про ценность, даже про эмоциональную ценность. Например, человек знает про важность лекарства и понимает его жизненную значимость, но он знает, что оно горькое и не испытывает радости пить его. Так и тут, человек знает важность ритуала и богов, но он не любит их и не стремится к ним попасть. По сути отношение к смерти вскрывает эту диалектику важного, но нежелаемого.

Мир духов, сакральное был важным, значимым, но не пределом мечтаний.Человеческое тело хоть и зависело от сакрального мира, но все же имело значение само по себе.Поэтому в мире архаического человека секс делился на дозволенный секс, сакральный и на недозволенный, то есть скверный. Если секс признавался сакральным, то и не важна была его форма, можно было иметь много жен, заниматься храмовой проституцией, иметь жён своих братьев, можно было иметь массу наложниц и тд.И любой сексуальный акт был либо сакральным, либо профанным, либо с еще большим знаком минус, то есть он приводил к скверне. Человеческое тело находилось в круговороте сакрального, профанного и скверны. Пища могла быть сакральной, обыденной или скверной для человека. Это касалось любой человеческой практики.

По сути сакральное профанное и скверное существовали на паритетных началах, можно сказать, что между ними была демократия и некое взаимоперетекание.

Переворот в сознании произошел в осевое время (по Ясперсу). Демократия сакрального- профанного- скверы заменяется на иерархию.В античное время или назовем его временем философии появилась иерархия сакрального и профанного. Парменид, Платон и другие философы ввели иерархию, и показали, что сакральное выше, чем профанное. Сакральное лучше, добродетельнее, счастливее, оно добрее, оно разумнее, справедливее, красивее, чем профанное и к нему надо стремиться, а профанное хуже и от него надо избавляться. Даже для гомеровского грека еще не очевидно, что мир богов справедлив и добродетелен. А уж для индейского шамана мир богов скорее ужасен, чем прекрасен. С развитием сознания (особенно передовой его части философии), конечно же сакральное отождествилось с сознанием. Сакральное — это то, что наращивает осознанность, а профанное то, что снижает осознанность, и поэтому материя, лишённая сознания, была отнесена к сферам профанного.

Можно сказать, что произошла интериоризация сакрального. Раньше сакральное было вовне, это было место в мире или предмет, а сейчас сакральное перешло внутрь, стало частью сознания. Сакральное отождествилось с сознанием и сверхсознанием. Произошло "одухотворение" сакрального, говоря языком немецкой философии сакральное перешло в область духа. Вслед за сакральным туда же перешла и скверна.В платонической иерархии сакрального и профанного скверна всегда связана с материальным. Всё материальное является скверной, все телесное является скверной и поэтому платоническое мышление, стремясь к сакральному духовному, сознательному, конечно же объявляла скверной все плотское. Поэтому секс, какой бы он ни был, с кем бы он ни был, как бы правильно и свято он не совершался, хоть с миллионом благословений — он всегда является скверной в той или иной степени, потому что он относится к телу. Это идея, вернее система идей, перекочевала в христианскую церковь. Хотя в христианстве пришлось потрудиться над реабилитацией телесности, поскольку Воскресение Христа разрушает эту логику. Однако много платонических идей, хоть и не центральных, все равно осели в церковном сознании на периферии. Это выражается в вопросах телесности и таинств, например, можно ли причащать женщин в женские дни, молитвы очищения и тд.

Да, платонический процесс отождествления скверны с телесностью в христианстве был остановлен (скорее заморожен), но этого не произошло с другим процессом — проникновение скверны в область духа. Как я сказал, скверна тоже перешла в область сознания. Во что же она превратилась? Какую “духовную” форму приобрела? Скверна в области духа — это ересь. Скверной стали считать религиозные девиации, инакомыслие, ереси. Сакрально только наше учение, а их учение — скверна. Ересь хуже убийства. Поэтому у среднего церковника мы видим одинаковую эмоциональную реакцию: как на женщину с месячными, пришедшую на причастие, так и на еретика.