Под гипсовым небом!

Вот уже третий день живу с концертом произведений Sergej Newski из Московской филармонии. Пересматриваю и переслушиваю его снова и снова, каждую свободную минуту, открывая все новые, тонкие детали. Наверное именно это свойство отличает пусть даже не самую мелодическую и привычную в широком понимании музыку от шумовых перформансов.

Например, никогда не задумывался насколько Невский в своих произведениях как-будто заново открывает звук и его качества. А именно это свойство стало очевидным прямо с первого исполненного произведения — «Прерванного хорала», написанного Невским аж 20 лет назад. Словно под вспышкой объектива мы услышали высвеченную экспозицию бесконечной мелодии, то и дело прерываемую паузами и интермедиями.

И тут же следом, после небольшого, разряжающего атмосферу общения-представления персоны Невского, пришло время прозвучать произведению, написанному уже 2 года назад — “Elliptic Glide” («Эллиптическое скольжение»), где наблюдается уже обратный процесс — мы видим игру исполнителя на инструменте, но мелодические линии слышны лишь частично. Как замечает сам Невский, тема этого произведения — недосказанность, умолчание.

Оба этих произведения, разделенные 18-тью годами опыта и исполненные друг за другом в один вечер складывают своего рода смысловую композицию, некий театрально-драматургический эффект, заставляя помимо звучания обратить внимание на то, как в молодости наш нескончаемый поток звуков прерывает тишина, а к зрелости мы стараемся эту тишину лишний раз без надобности не нарушать.

Театрализация концерта усиливается финальным для первого отделения легендарным вокальным циклом “Правила любви”, написанным Невским в 2013-м году и исполненным на концерте вот уже в 22-й раз с тех столь недавних пор. К сожалению, он прозвучал не полностью и к еще большему сожалению, не так, как хотелось бы.

Основная фактура этого цикла концентрируется в текстах — агонизирующих и исступленных в своей воспаленной влюбленности метаниях девушек о том, любит или не любит, точно любит или совсем не любит? Тексты эти простые, без «премудрости», лобовые, и нисколько не заботятся о том, “что люди скажут?”. От этого они одновременно пугают своей болезненностью и умиляют прямотой. И Невский делает сильный композиторский ход — подает их с разговороподобной вокальной дикцией.

Такую богатую фактуру как-будто не нужно дополнительно усиливать, отыгрывать, ее нужно подавать максимально собранно и отстраненно, чтобы на контрасте проступала вся глубина смыслов. Интерпретация же, представленная на концерте, обладала ярко выраженной комически-драматической подачей, которая возможно главную ценность цикла нивелировала, но тем не менее стала эффектным драматургическим завершением первого отделения — своего рода благодарностью и наградой тем слушателям концерта, кто впервые для себя столь непривычную музыку открывал.

Но словно в компенсацию за эту вольность, второе отделение оказалось уже драматургически совершенным и во всей полноте демонстрировало выдающуюся способность Невского писать музыку на основе звуковой поэтики.

Началось все с «Азбуки слепых» (“Blindenalphabet”), написанной уже 10 лет назад. Центральная партия аккордеона напоминает здесь постепенную пальпацию и перекрытие различных инструментальных фраз, которые, по-видимому, подчиняются собственной процессуальности. По замечанию самого композитора в этом произведении воплощается идея тактильного исследования звуковых возможностей инструментов. И слушая, наблюдаешь, как исполнители словно прямо у тебя на глазах нащупывают столь красивую последовательность звуков.

Пока пребываешь в этом ощущении поиска и нахождения, начинается, как теперь понятно, то, ради чего все в этом зале в этот вечер и собрались — российская премьера «Гипсового неба», написанного в этом году и совершенно оправданно давшего название всему концерту. Эта лиричная, воистину божественная музыка, написанная по заказу собора Святого Мартина для освещения нового оргàна предстала как своего рода пул центральных композиционных методов Невского. В «Небе» проступает пластичное и, прежде всего, чувственное отношение к солирующему голосу. Основываясь на едва уловимом контрасте между разговором и пением, музыка здесь развивается вновь из сущности звука и ведет через все произведение к различным состояниям напряженности, конденсации и растворения. Именно «Гипсовое небо» позволяет сформулировать главную особенность всего композиторского принципа Невского — его музыка оказывает значительное воздействие именно на микроуровне восприятия (как слухового, так и чувственного).

Казалось бы, как драматургически точно этот эффект растворения в музыке не нарушить? Но композиторский «Гнев» (“Wut”), который «обрушился» на зал в финале всего концерта с этой задачей справился. Все настолько разнородные звуковые элементы наложились друг на друга, пока не достигли плавного течения единого драматургического материала.

Я не уверен, что столь высокой силы воздействия можно было бы добиться, если бы музыку концерта исполнял не столь великолепно устроенный ансмамбль, каким является MCME МАСМ (Московский ансамбль современной музыки). Им не просто удалось виртуозно исполнить столь сложную музыку (а Невский иногда пишет беспощадные к исполнению элементы). Они в первую очередь сумели обнаружить в партитурах Невского нечто новое, ранее не слышанное, что казалось было там всегда. Подозреваю, что сам композитор до этого вечера не догадывался, что в его произведениях разных лет было столь много общей красоты.

Наталья Пшеничникова, ставшая буквально единственным голосом этого концерта, вновь утвердила себя в качестве певицы высокого профессионализма и утонченного вкуса. Ее собранность и концентрированная выразительность при исполнения «Гипсового неба» заставляют очень серьезно задуматься, а можно ли теперь это произведение в принципе исполнить кому-то другому и как-то иначе? И если даже теоретически можно, то нужно ли пытаться?

Сам концерт получился на редкость уютным и душевным. По началу меня напугала эта атмосфера «для своих». Я буквально видел как в зале начинает очерчиваться граница между теми, кто знаком и погружен в контекст этой музыки, и теми для кого она предстала слишком радикально непривычной. Андрей Устинов, который своим проектом «Персона-композитор» на протяжении уже многих лет каким-то невероятным альтруистическим порывом практически в одни руки тянет на себе задачу знакомить слушателей с яркими композиторами современности, сформулировал обозначившуюся проблему максимально точно: «Зритель выходит из 19-го века, и тут на него вываливается вот это всё».

Действительно, афиша всех крупным музыкальных площадок страны почти полностью пестрит романтизмом, изредка в ней просвечивает музыка более ранних эпох, но чтобы услышать 20-й век, даже Шенберга, Берга или Стравинского в качественном исполнении — придется скорее всего либо иметь очень хорошее терпение, либо выехать за пределы России. Какой уж тут 21-й век? Связь с ним разорвана. Поэтому после обволакивающих романтичных мелодий, концерт Невского становится своего рода радикальным художественным актом.

Этим же отсутствием осведомленности, а следовательно и отсутствием интереса, объясняется настолько маленький зал, где все до комичного на расстоянии вытянутой руки (я не знаю кто его планировал, если честно), и казалось, что музыке Невского в нем просто тесно. Этим же объясняется и выбор даты. Все же вечер понедельника, первого и самого сложного дня рабочей недели — не лучшее время для знакомства с настолько новой музыкой. Особенно если на минуточку зашел прямиком из 19-го века.

Поэтому все, кто пришли впервые, из интереса, знайте, вне зависимости от ваших эмоций и ощущений, я вас очень люблю, вами восхищаюсь и благодарю вас. Нас поставили в такие условия, что если мы сами не захотим, не будем проявлять усилия и старания, то так в этом 19-м веке и останемся.

Поэтому в завершение хочется Устинова и Невского в конечном счете за эту напугавшую меня атмосферу «все свои» поблагодарить. В своем 19-м веке мы привыкли, что композитор должен гордо выходить на просцениум под ослепительным светом софитов и при этом желательно во фраке. Поэтому пестрый свитер Невского, его «перелезания» между просцениумом и залом, его интровертнная скромность, неловкость от столь повышенного интереса, желание все объяснить всем и как-бы даже извиниться, что им придется сегодня слушать только его произведения (отвечая на вопросы, он словно старался упомянуть как можно больше своих коллег и свернуть разговор в их сторону), создали особый уют и в конечном счете заставили всех почувствовать себя в этом зале «своими». Даже если, еще в начале они такими не были.

Но, честно говоря, я не знаю зачем я столько букв об этом написал. Дело в том, что концерт записан на видео. Сразу скажу: записан плохо, просто ужасно записан. И пересматривая его, я ловлю себя на мысли, что он лишь помогает вновь перенестись в зал того вечера.

Но если кто-то не успел, посмотрите. Там, как минимум два очень увлекательных и остроумных интервью. И да, там «Гипсовое небо», которое даже в записи не утрачивает потенциал над вами разверзнуться.

Видео тут:

http://meloman.ru/concert/muzyka-budushego18-12/

Только не обращайте внимания на эту ремарку «Музыка будущего», пожалуйста. Мне кажется оно расхолаживает. Любая музыка в конечном итоге — просто музыка. И даже если она пишется сегодня, интереса к себе она заслуживает тоже сегодня, а не когда-то там в будущем.

___________

Источник материала, фото, видео и комментарии:

https://www.facebook.com/inner.emigrant/posts/371913106590932

Самые свежие обзоры и обсуждения всегда первыми в Facebook:

https://www.facebook.com/inner.emigrant