Они написали убийство
Гастроли французского фестиваля из
Джордж Бенджамин любит оперу с детства. На своей творческой встрече в Москве он с улыбкой рассказывал, как, будучи мальчиком, обожал исполнять «Polovetsian dances» –знаменитые Половецкие пляски из «Князя Игоря» Бородина. Создание собственной оперы затянулось у него на долгие 20 лет. Все это время Бенджамин искал либреттиста. Он пытался работать с разными литераторами, но ни один из них не подходил под формулу Бенджамина. Формулу, которой композитор придерживается до сих пор: в опере нужно рассказывать истории.
Любовь к увлекательным историям возникла у Бенджамина давно. В юности он, как
Наконец Бенджамин его отыскал: британский драматург Мартин Кримп страстно любил музыку (и, кстати, прекрасно играл на рояле), но главное, предложил композитору действительно интересный текст — переработанную легенду о гамельнском крысолове. Оперу «Внутрь холма» пришлось писать в очень короткие сроки — всего за 9 месяцев. Педантичный Бенджамин — художник, готовый скрупулезно работать над каждой деталью и оттачивать ее до совершенства, — 9 месяцев казались 9 днями. Однако в указанные сроки он уложился, и премьера сочинения прошла очень успешно.
Кримп и Бенджамин продолжили сотрудничество и по заказу фестиваля в
Если Бенджамин воспринял текст оперы с восторгом и, сочиняя музыку, активно смешивал стили и разнородные элементы — древние песнопения и двенадцатитоновую технику, виолу да гамба и стеклянную гармонику — то режиссеру Кэти Митчелл пришлось долго размышлять над тем, как воплотить эту сложную историю на сцене. Решение оказалось простым: далекая старина и современность уживаются в четких блочных конструкциях и друг с другом почти не пересекаются.
«Написано на коже» воспринимается как захватывающий английский детектив. С той только разницей, что в опере зрители не ищут преступника, а наблюдают за тем, как происходит убийство. Цепочку событий воссоздают герои-проводники. Они существуют сразу в двух временах и реальностях как
Сюжет настолько ярок и страшен, что остальные элементы спектакля — музыка, декорации, свет и костюмы — приглушены. В опере есть какая-то кинематографичная естественность. Слушателю нужно постоянно быть начеку, чтобы ничего не пропустить: тихий оркестр шелестит и вьется, а певцы, как кошки на мягких лапах, вкрадчиво артикулируют свои партии. Композитор уверен, чтобы передать сильные эмоции не нужно кричать. Лучше выразить что-то тихо, но жестоко.
«Опера — единственный музыкальный жанр, — утверждает Бенджамин, — где люди могут сопереживать героям».