Дэмьен Шазелл с нашумевшим «Ла-Ла Лэндом» стал в 2017 году самым молодым обладателем Оскара и Золотого глобуса. Однако даже на общем фоне восторгов «Ла-Ла Лэнд» не кажется лучшим фильмом года. Хотя бы потому что сохраняет в себе недостатки прежних работ режиссера.

«Ла-Ла Лэнд» — это фильм, который интересно анализировать, но смотреть, скорее неприятно. Новая работа Дэмьена Шазелла получила высокие оценки критиков и зрителей и в итоге собрала множество наград. Однако на мой взгляд Шазелл очень слабый режиссер и совершенно никудышный сценарист. Увы, «Ла-Ла Лэнд» только убеждает в этом мнении.

Ключевая проблема «Ла-Ла Лэнда» в том, что он идеологичен. И весь вопрос состоит лишь в том, подкупает ли вас эта идеология (или она вам близка) или нет. Жижек однажды назвал известную сцену с любовными парочками в пыли из «Забриски Пойнт» Антониони идеологией в худшем виде. И я помню, что при просмотре этой сцены испытывал крайне двойственное ощущение: это было красиво снято, но это было ложью, которую мне предлагалось проглотить. То же самое я испытывал с самого первого кадра при просмотре «Ла-Ла Лэнда». Вряд ли можно сказать что-то в укор оператору, специалистам по свету или постановщикам танцев, но к режиссеру/сценаристу претензий немало.

В первую очередь сомнительна сама попытка Шазелла втиснуть в мюзикл больше реалистичности (за счет драматического напряжения между большими мечтами и трудностью их реализации). Из–за этого фильм стал более невнятным: он провисает в середине (нет песен) и лишь к финалу вновь вспоминает что это мюзикл. Драматические эпизоды меняют восприятие и вновь вернуться к легкой условности жанра сложно. Ведь мюзикл — это сказка для взрослых с очень плоским сюжетом, где даже связь между песнями и событиями не обязательна. Там же, где появляется реалистическое изображение общества, приходится думать, оценивать и вольно-невольно занимать позицию (в отношении социальных противоречий, вопросов справедливости или просто симпатий к профессиям, классам и т.п.). «Ла-Ла Лэнда» предлагает вам в одних местах думать, в других — нет. Но это не сработает, если только вы не носитель тех же социальных предрассудков, что и режиссер. Поэтому для какой-то части киношной элиты фильм идет на ура: все они либо прошли через схожие тернии, либо любят фантазировать об этом (скрывая реальные источники своего успеха). Для меня же — это агитка, подменяющая смыслы песенками, танцами и яркими тряпками. Самая первая сцена особенно показательна. Как заметил Жижек, в этой сцене поют и танцуют будущие лузеры — это те, большинство из которых так и не станут богемой Голливуда и модельного бизнеса, а сломленные отправятся домой или останутся на роли «подай-принеси».

Сомнительны и прочие достоинства фильма, которые якобы разрушают стереотипы жанра. Во-первых, мюзикл умер, и никакой нужды разрушать его условности нет. А во-вторых, весь этот постмодернизм уныл с самого начала: от перемены мест слагаемых сумма не меняется. И то, что Шазелл заставил героев вместо любви (как обычно) выбрать карьеру, выглядит всего лишь как рекламная наживка, а не нечто новое. Возможно кое-что это решение говорит о самом авторе (неудавшемся музыканте), возможно оно чем-то потрафит другим карьеристам. Когда же это подают как разрыв с Голливудом, я теряюсь от подобных заявлений. Напротив, это и есть Голливуд чистой воды. Иногда считают, что Голливуд — это всегда шаблон и производство пары. Это не совсем так, суть Голливуда в другом: поменять чуть-чуть, чтобы не менять главное. Именно поэтому Шазелл отступивший от хэппи-энда в мюзикле, а также слегка добавивший глубины сюжету — это все тот же Голливуд. И я думаю, «Ла-Ла Лэнд» даже более консервативен, чем предшествующая «Одержимость». Несмотря на хэппи-энд сюжет «Одержимости» построен так, что до конца мы не знаем имело ли смысл все это насилие или нет (и, конечно, Шазелл запорол финал), в то время как форма мюзикла сразу же отбрасывает вопрос о том, а действительно ли герои чем-то рискуют (лол, нет).

Но если все эти вещи провоцируют только сомнение, то дифирамбы в адрес сценарной работы вызывают у меня гнев до белого каления. Что-то можно было исправить актерской игрой, но и тут вышло лишь наполовину. Лично у меня Эмма Стоун не вызывает симпатий, но она действительно хорошая актриса, точно попадающая в амплуа неунывающей девушки, полной надежд. А вот Райан Гослинг — это провал. Ну не подходит его довольная физиономия на роль музыканта, мучающегося от непонимания и творческих поисков. Дэнни Трэхо в роли Ганди или Эйнштейна был бы и то убедительнее. И для меня это большое разочарование (мне нравится его актерская работа в целом ряде фильмов). Гослингу удалась роль счастливого актера, играющего в «Ла-Ла Лэнде», причем во многом видимо потому, что он весьма хорошо устроился, свалив все свои заботы на подругу (которая не будучи в браке с ним, растит и рожает детей, попутно заботясь и о других). Впрочем, и персонаж у Райна довольно унылый: вечно недовольный сноб и консерватор, что-то там бубнящий про джаз (как справедливо замечает другой персонаж фильма: джаз делали революционеры, а не любители музейных древностей).

Все это было бы не столь важно, если бы не чудовищная схематичность персонажей. Как заметили проницательные зрители: Шазеллу вообще плевать на своих героев. Он тупо ляпает сюжетные ходы и подгоняет под них персонажей, не особо спрашивая себя о мотивации или реалистичности. Вот ему надо чтобы Миа услышала музыку и побежала на встречу: тяп-ляп, появился какой-то Грег (и ни одного эпизода, в котором либо он сам проявился как характер, либо Миа получила новую черточку в отношении с ним). Потом Грег исчез. А потом вдруг в финале появился муж и ребенок. Кто такой, откуда? — да неинтересно это автору. Причем самый грубый ляп допущен в банальном титре. Сперва мы видим надпись «спустя 5 лет», а затем мужа и ребенка около 3-4х лет. Что это значит (если хоть немного подумать)? Это значит, что никакой потребности «отдаваться целиком» работе у Мии не было, и там в Париже у нее хватало времени, как минимум на то, чтобы почти сразу же появились отношения, а вскоре и ребенок. Ну как можно быть настолько бездарным? «Спустя 7 лет» или годовалый ребенок в кадре — и все гладко. Нет, плохо даже в мелочах. Причем почти всё то же самое было в прошлом фильме: схематизм и невнятное развитие героев, перебор «роялей в кустах» и сомнительный финал.

Что же касается всей истории, то это всего лишь вариация многочисленных историй успеха (популярных в американской культуре). Очень многие кинокритики поспешили назвать фильм своего рода рефлексией над мюзиклом из–за финальной сцены-фантазии. Она действительно выглядит как история классического голливудского мюзикла со счастливым концом. Но проблема в том, что горько-сладкий финал Шазелла тоже не очень-то реалистичен, а сама фантазия представляет собой не столько «мечту», сколько «оправдание». Именно здесь и обнаруживается самый главный элемент истории, который я считаю идеологией. Это ложная дилемма «карьера или отношения», которая очень хитро утверждается сперва сюжетом, а затем обратной ему фантазией.

Современный мир очень успешно инсталлирует в головы искусственное разделение на успех/карьеру (причастные самореализации) и карьеризм (подчиняющий личность). С помощью этой логики в обществе купируются проявления нонконформизма по профессиональным причинам (когда человек идет против сложившейся системы не из–за личных выгод, а из–за требований Дела). Шазелл играет в ту же игру: в его сюжете герои, хотя и теряют отношения ради карьеры, сами отношения производят важную работу — и помогая достичь карьерного успеха и в то же время уберегая обоих героев от цинизма и пустоты карьеризма. Именно поэтому выбор «карьера или отношения» — это выбор как бы из двух хороших вещей, в то время как худшие варианты оказываются сокрыты (но участвуют в выборе). И такими вытесненными опциями являются карьеризм (без сбывшейся мечты), социальный неуспех, одиночество и саморазрушение. Собственно, поэтому ощущение лживости вызывают не песни, танцы и красивые наряды, а спекуляции на тему мечтаний героев.

Ну и, конечно, то, как поданы отношения в «Ла-Ла Лэнде», заставляет о многом задуматься. Здесь лучше всего начать с той самой фантазии, в которой, если приглядеться внимательно, смысл очень прост: все бы сложилось — если бы один из партнеров был абсолютно удобным и ведомым. И хотя Шазелл пытается сделать вид, что фантазия как бы общая, нарратив выдает с головой. Судя по всему, это фантазия героини, и пикантность сюжету этой фантазии придает та точка, в которой она расходится с реальной историей. Я напомню, что такой точкой является отказ Себастиана пойти в группу. Дескать после этого всё бы сложилось отлично: сперва ее карьера, отъезд вдвоем в Париж, затем уже там его карьера и потом семья и дети. Тонкий момент этого эпизода состоит в том, что Миа не только продолжает ностальгически мечтать об отношениях, но и вместе с этим сваливает всю вину на Себастиана за несостоявшиеся отношения.

Это очень важный момент, т.к. именно в этой точке режиссер нам предлагает не думать, а соглашаться. Но именно поэтому здесь нужно делать выводы самостоятельно. На мой взгляд тут можно найти очень странный разрыв. С самого начала отношения героев строятся наравне (нет явной зависимости одного, нет различий в достижении успеха), тем самым сюжет предполагает нам два наиболее вероятных пути развития: либо герои противостоят миру и тому, как он пытается их изменить, либо герои напротив меняются под воздействием друг друга для достижения своих целей. У Шазелла получилась мешанина с неизбежными противоречиями.

Себастиан действительно помогает Мие измениться: он убеждает ее написать сценарий, а не просто ждать, когда ее заметят на кастинге (и только благодаря этому она становится актрисой). Миа напротив особо не пытается или попросту не справляется со схожей задачей. Хотя Себастиану (на мой взгляд) как раз больше даже чем ей необходимо было измениться: отказаться от своей навязчивой привязанности к проекту джаз-клуба. Именно этот болезненный долг (сделать все как задумано — только в том месте, только со всем барахлом) стал препятствием для его развития. Но Миа не только не разубеждает его в этом (а в ее фантазии такой отказ происходит — сам собой, без причин и логики), но и очень строго судит его согласно данной мерке. Ее претензия герою в том, что он отказался от своей мечты (начав играть в группе) — это очень болезненный удар для невротика и так изводящего себя подобными мыслями. Там, где он делает решительный шаг (возвращая ее из Боулдера), она не делает ничего. То есть она достигает успеха потому что меняется, а он — потому что остается все тем же. Финал фильма не столько примиряет с подобным разрывом логики, сколько оставляет вопросы.

Так было ли какое-то «Мы» (о котором они поют) или мы наблюдаем унылую историю двух озабоченных только собой индивидуалистов? Почему если каждый получил, что хотел, в финале именно главный герой не кажется особо счастливым? И по какой логике в этом фильме определяется то, что получают герои?

Фантазия ловко прикрывает тот факт, что отношения — это вообще проблема. «Сексуальных отношений не существует». Нет формулы, гарантирующей связь двоих, однако, режиссер убеждает нас в обратном. Оказывается, всего-то надо было быть верным мечте. Вот это я терпеть не могу в современном кино: быть собой и стремиться к мечте — это не гарантия успеха в обществе. И судьба тех, кто так и не достиг успеха в городе ангелов замечательное тому подтверждение. Как замечает Жижек, куда более реалистичным был бы финал, в котором Миа и Себастиан продолжают быть вместе и наслаждаются своими карьерными достижениями, но сама их жизнь пуста, сказка романтической влюбленности закончилась и им остается лишь ностальгировать или фантазировать о чем-то ином (например, об отказе от карьеры в начале отношений). Именно поэтому должен быть найден виновник разрыва отношений, коим назначен главный герой, якобы отступивший от своей мечты.

Хотя на мой взгляд, пара исчезла только в тот момент, когда после проб Себастиан отказывается от каких-либо обещаний о будущем их отношений. Причем он как будто бы уговаривает ее, что в Париже у нее не будет времени на поддержку отношений. Мотив героя здесь неясен, но можно предположить, что это его способ сохранить верность своей дурацкой цели (которую присутствие женщины в его жизни явно может поколебать). Другие варианты, вроде страха или чувства вины тоже возможны, но они еще сильнее принижают этого персонажа. Впрочем, и героиня в данной ситуации не делает каких-либо попыток что-то изменить. Она пассивна, и поэтому ее итог кажется совершенно случайным.

По большому счету ни она, ни он не соответствуют той главной ценности, которую декларирует фильм. Песня героини на пробах и слоган «Ла-Ла Лэнда» («Бесстрашным мечтателям посвящается…») убеждают, что успех определяется верой человека в него. Правда, в оригинальной версии этот слоган звучит более двусмысленно: Here’s to the fools who dream, т.к. возможен и более прямолинейный перевод — не «безрассудные», а «глупцы». Мечта есть и у Мии, и у Себастиана. Эти мечты похожи на ширпотреб, но это не так уж важно (почти всем нам это свойственно). А вот безрассудства героев — ни в своем деле, ни в отношениях — мы так и не увидим. Зато глупости хоть отбавляй.

Мечты ничуть не менее реальны, чем слова и действия, но я думаю, что людей определяют не их мечты, а то как они к ним относятся. Есть что-то идиотское в слепой нацеленности на успех. И в этом плане история не способна дать новый взгляд на вещи, а герои «Ла-Ла Лэнда» ничему не могут научить (в т.ч. потому что автор пытается выдать их пример как реалистичный и отнюдь не плохой). Не оставляет он и приятных эмоций, из–за полной смысловой невнятицы. А зачем тогда еще смотреть вымученный современный мюзикл?