Републикация интервью с белорусским художником Романом Аксёновым, ранее опубликованного в К.Р.А.П.И.В.Е. Спасибо за эту возможность Роману Осминкину.

В своё время Роман делал очень большой, многозадачный и многоплановый проект «Сто видов одной горы», включающий в себя и живописные полотна, и перформанс, и документацию, и выпуск почтовых открыток, и даже возможную экскурсию.

Об этом всём и состоялась наша с Романом беседа.

________________________________________________________________________

Мультимедийный проект Романа Аксёнова о минской свалке «Сто видов одной горы».

Создан и реализован в Беларуси, г. Минск, ул. Кальварийская 21, Mad Frog Taproom, 25.01.2022 — 20.02.2022

________________________________________________________________________

Ю.И. Роман, мы с тобой знакомы уже достаточно давно, и, наверное, в течение последних трёх-четырёх лет я наблюдал, как ты работаешь над «мусоркой». А вообще есть какое-то такое обиходное, бытовое название проекта? И расскажи вкратце историю создания, интересно было бы узнать, как проект развился от первой фотографии до такого масштаба работы с разными медиа?

Р.А. Вообще получается, что первое фото я сделал двенадцать лет назад. Просто вдруг поймал себя на мысли, что любуюсь видом горы, то есть свалки, которая издалека выглядит как гора. В общем, начал фотографировать, из этого все и начало складываться. Это как раз было время активной работы самой свалки, она быстро росла, и там постоянно происходили какие-то завораживающие издалека действия: она то горела, то вдруг полностью была засыпана песком, то обрастала травой. Названия в принципе не было никакого, по мере накопления материала было решено собрать его в такой проект-оммаж Хокусаевским[1] графическим сериям о Фудзи. С самого начала не было задачи делать конкретный проект. Постепенно начал замечать эту гору из разных мест города, из окон городского транспорта. Заметна она была не только мне, люди обсуждали ее, замечая в окно. Стало в какой-то момент понятно, что одних фото недостаточно для описания явления и всех ощущений. Так появилось видео и живопись.

Ю.И.Насколько я знаю и помню, «мусорка» — не против, если я буду так называть? — представлена далеко не вся. Совсем нет живописи. Это из–за формата бара, мало места?

Р. А. Да, это формат места, конечно. Выбрал наиболее органичную и не перегружающую для него часть и способ подачи. Вообще, у меня много вариантов под разные пространства для этого проекта. Здесь же вышло почти случайно, встретил Сашу (Александр Фидловский[2]) на одной выставке и рассказал о своем проекте. Ему понравилось, и он предложил выставиться у них в баре. В общем, не слишком долго думая все и сделали.

Ю.И.Неплохо было бы в нашей беседе показать фото живописных работ, сделаешь?

Ю.И.На открытии выставки звучало много разных мнений, большинство в таком стиле, что твоя попытка увидеть в мусорной горе где-то «Фудзи», где-то уникальный ландшафт, где-то «белорусский климат"[3)

Но лучшая статьявот здесь.

создаёт в некотором роде новую романтику любования руинами и эстетику отвратительного. Видна такая тяга к большому нарративу, к преодолению «помойки» и взгляду на нее как на «новую достопримечательность».

Р. А. Эстетизация, конечно есть, но не руин и не отвратительного, вид издалека не нагружен ничем таким вызывающим, не несёт в себе этих сущностей визуально. Они через осознание скорее приходят, когда понимаешь, что это за гора, как появилась. То есть момент эстетизации отчасти произошёл уже сам по себе, мусор насыпали так, что выглядит это относительно эстетично, особенно издали. Возникает такое предложение что ли по примирению с избыточными отходами — девать их некуда, давайте свалим все рядышком в кучу и будет красиво, без лишних энергозатрат, все равно нам с этим жить, прячь его или не прячь ну и т. п.

По поводу тяги к большому нарративу, если она и есть, то идёт не от меня, а от самого вида объекта. Я лишь фиксирую замеченное. С одной стороны, это очень классический проект: я наблюдаю и делаю изображения. Ещё немаловажно то, что Беларусь, в принципе, — равнина и любая неровность ландшафта выгодно бросается в глаза. Забавно, что гора на заднем плане делает из многих типичных локальных видов иллюстрацию или иллюзию некой беларуской мечты: пейзаж становится то швейцарским, то американским, то каким-то суровым северным и т. д., –в общем, способен перенести беларуса на какие-то секунды в то место, в которое он мечтает попасть или уехать насовсем. У нас же, насколько я помню, чуть ли не с детства принято считать, что тут ловить нечего и надо куда-то стремиться уехать. Человек, совершивший такой отъезд, приравнивается к сделавшему карьеру и вызывает уважение и интерес. Наверное, этот момент как раз и есть основная тема проекта. Еще одно смысловое и визуальное мерцание смысла меня здесь завораживает и интересует: наблюдая разные современные визуальные практики, давно ловил себя на мысли, что самым распространённым знаком, что ли, на что похожи издалека большинство изображений, является пестрый хаос, который очень напоминает мусор. С какой-то стороны, это можно определить как кризис образа, или его отсутствие. То есть я как бы для себя придумал, что я наоборот изначально признаю и понимаю, что все — мусор, и начинаю в нем видеть отблески по-новому рождённого образа. Возможно это и большой нарратив, такой своеобразный извод метамодерна из элементов распавшегося постмодернизма, или сам переход из постмодернизма к новым формам (вообще, это и способ поиронизировать над этим настойчивым поиском перехода).

Ю.И. Ты ведь хотел даже экскурсии делать к этой горе? Как ты себе это видел?

Р. А. Предполагалось и предполагается до сих пор сделать не экскурсии, а такое пиратское турагентство. Когда-то в начале нулевых попадались занятные агенты по съему квартир, когда ты звонишь и договариваешься о встрече, приезжаешь на место, а там выходит дядечка в тапках из подъезда и предлагает тебе деньги отдать вперёд, а он тебе — взамен вырезки из газет с объявлениями о съемных квартирах. В общем, что-то в таком духе хочется сделать. Я насобирал наиболее видовые точки в виде координат и хочу их собрать в путеводитель-путевку, взяв которую человек может прогуляться самостоятельно и полюбоваться «горным видом» из наиболее впечатляющих мест. Где-то это напоминает квест: нужно подождать у дверей, пока кто-то не выйдет, и войти в подъезд дома, с открытых балконов которого открывается один из самых зрелищных видов во время заката. Эта идея родилась во время пандемии, кстати. Типа если не можешь куда-то поехать, то не все потеряно. (Ю.И.: похожая идея может быть, это прогулки вдоль горы и по ней в google maps, но, насколько я в теме, оцифрован только центр Минска).

Ю.И. На сегодня, как я слышал, эта «мусорка/свалка» закрыта, или даже рядом уже построен био-завод? Знаешь что-нибудь об этом?

Р. А. Да, объект не так давно закрылся, но вроде как там продолжают добывать газ из отходов и перерабатывать его в электричество. С самого начала я не хотел быть таким сталкером и изучать внутреннюю жизнь объекта, погружать в неё зрителя, мне важно было вести проект как будто я сам зритель, просто показываю рукой: гляньте-ка, как красиво!

Ю.И.Ты в курсе, что вокруг «мусорки» несколько заводов, в том числе кожевенный, от которых порой вони больше, чем от неё? А люди многие думают, что это она воняет.

Р. А. Ну видишь, я не особо в курсе всех процессов внутренних, мне домыслы интересны. Из трёх основных подслушанных домыслов и родились три живописные работы. Люди обсуждали в автобусе, предполагали, что это делают горнолыжный курорт, кто-то иронизировал, что будет такая зона отдыха в центре, которой поставят памятник президенту, кто-то объяснял, что долго не закрывают, потому как через добычу свалочного газа много электричества получают оттуда, что отчасти оказалось правдой. Других предприятий совсем рядом я не видел, кстати, может в населенных пунктах неподалеку что-то и есть.

Ю.И. Кстати, вот мне показалось, что проект можно развить в истории не о, но около. То есть поговорить про ландшафт и пространство вокруг. Или, например, собрать виды свалки, сделанные другими людьми, художниками, разные видео, идеи? Как бы пойти дальше, сделать историю шире?

Р. А. Проект и получается про пространство около, как бы включает все, что помещается между зрителем и горой. Отчасти я пытался сделать социальные отсылки, где гору видно из торгового центра, или она — фон для работающих экскаваторщиков, или виднеется над дачным двором, где отдыхает семья. Когда была возможность показать большой проект, то хотелось посотрудничать с другими журналистами, кто тоже делал по ней материал. Например, Василий Семашко там прямо жил несколько дней с бездомными, которые работали на свалке. Но все обломалось в какой-то момент, в Минске показать проект масштабно пока на реально, поэтому и сотрудничества пока нет никакого.

Ю.И.В Минске сегодня такое время — впрочем, было ли иное, — когда нет поля, возможности для критического разговора внутри искусства? Вот случилась выставка, и кто об этом написал хоть какой-то материал?

Р. А. Я получил ощутимую отдачу на открытии и доволен этим. Вот мы с тобой поговорим и если где-то выйдет опубликовать — прекрасно! Не знаю даже: кто бы внутри Беларуси сейчас мог бы написать? Много кто уехал и много кого вынудили к этому с последними событиями. Как-то совсем мы уходим в подполье. Может кто-то ещё и напишет. Меня давно занимает такой феномен, как слепые зоны, когда что-то, пространство определенное или явление, становится невидимым для определенной сферы, культуры, например. Беларуское искусство, кстати, цепляясь за любую возможность, давно пытается выйти из этой слепой зоны, наверное, как и любое провинциальное. А мне в итоге этого проекта хотелось бы в нашем культурном пространстве обозначить и сделать видимым конкретное географическое место рядом с Минском, включить его в локальный культурный миф. И на каком-то человеческом уровне для тех, кто пришел на открытие, это случилось, по моим ощущениям.

Ю.И.Мне кажется, что выставка с мусоркой — по итогу такая твоя очередная неудача и гипотетический объект[ 4], точнее его невозможность. Нет места показать весь проект, и не берут по ряду причин? Нет критического поля, а все туристы уехали :)?

Р. А. Я думаю, что даже с этой выставкой проект уже не гипотетический. В истории с гипотетическими проектами там в целом все про то, что сделать или не возможно, или уже не хочется, или вообще это все дурная фантазия, или просто размышление само по себе. Здесь все по-другому.

Ю.И.Не думал сделать по итогу весь проект просто в интернете? Видео, фотоработы, подписи, можно ведь сегодня вообще такую интерактивную прогулку сделать внутри этого твоего десятилетнего исследования?

Р. А. Вот, кстати, если «турагенство» не состоится в реальности (где-нибудь в торговом центре) например) то вполне возможно сделаю его в интернете, почему нет.

Ю.И.Ещё примечательно, что ты там везде один, и гора это одна, это вообще по итогу такой разговор с самим собой, и про одиночество художника внутри искусства, вечная такая проблема? нет?

Такая попытка преодолеть, покорить свою гору, не важно, мусорная ли это гора, Фудзи или вообще жизнь?

Р. А. Да, в видеоработу встроено два таких «одиноких» перфоманса у подножия. Сложно сказать, преодоление там или ещё что-то, все это довольно спонтанные решения, построенные на ощущениях. В остальном же, мне кажется, проект довольно социальный получился. Для меня в итоге неслучайным оказалось, что я смонтировал окончательно фильм в начале 2020 года. Если даже и случайно все, но с какими-то точными попаданиями или полупророчествами получилось. Сам фильм выглядит так, как будто я его смонтировал уже в конце года, после первой пандемии и политических событий, как будто я таким образом среагировал на все это. После финальных кадров с титрами «Минск 2020» это так и считывается, скорее всего. Но все сделано ещё до всех известных событий, и события эти как раз и оттянули реализацию проекта на 2 года, может и больше, потому что насущная выставка лишь частично воплощает все задуманное.

________________________________________________________________________

(1) Кацусика Хокусай— широко известный японский художник укиё-э, иллюстратор, гравёр периода Эдо. Работал под множеством псевдонимов. Является одним из самых известных на Западе японских гравёров, мастер завершающего периода японской ксилографии.

(2) Александр Фидловский, арт-директор бара, где и прошла выставка с 25.01 по 20.02 — 2022 г.

(3) Белорусский климат — арт-группа из Беларуси, работавшая в различных жанрах — акция, перформанс. С 1988 по 1996 г, возобновила деятельность в 2012 — инфа на площадкеKALEKTAR

(4) Речь идет про серию работ Романа Аксенова представленных в его блоге на Facebook и названных «гипотетические проекты». На сегодня их сделано около 20.