Create post
L5

Люба Макаревская. Тротил

Mark Antonio
Елена Дмитриева
Татьяна Присталова
+1

Стихи Любы Макаревской исследуют тонкую грань между эротическим напряжением и не знающим преград насилием, они повествуют о чувственности, но эта чувственность всегда остается хрупкой, испытывающей непрерывную угрозу со стороны всего остального мира. Эти стихи стремятся выработать новый язык любви, где образы недавнего прошлого вступают во взрывное сочетание с социальными неврозами, так что чувство словно бы постоянно сомневается в своем существовании, тонет в потоках окружающей его речи. Последняя создает для чувства всё новые преграды, и каждое новое стихотворение по-новому решает, как эти преграды могут быть преодолены. Люба Макаревская — главный редактор литературного журнала «СЛЕД». Ее дебютная книга стихов готовится к выходу в серии «Поколение» издательства «АРГО-РИСК» и премии «Различие».


* * *


Как тротил

в детских руках

путь взрывчатых веществ

это путь любви

все еще?

или ее отрицания?

ведь глаза закрываются

перед смертью

и поцелуем

одинаково

конвейер чисел и дат

безотказное производство

нового

и я застываю в комнате

как на опознании

и этот жест

когда ладони скрывают

лицо

равно знакомый

влюбленным и убийцам

и твой взгляд

сфокусированный не на мне

а на повторении

желаемого

в потрясенном

воздухе.

Иллюстрации: Андрей Черкасов.

Иллюстрации: Андрей Черкасов.

* * *


Я не могу

не любить тебя

надпись на снегу

мера страдания

как главное определение

подвига

отдельные фразы

доносятся до меня

с утра

проходят сквозь кровь

эстетика насилия

вот я и пишу

это словосочетание

и представляю

себя ребенком

а тебя взрослым

полифония обладания

и сознание

слой за слоем

уходит

считается что любовь

должна быть созидательной

а как же

вывернутые наружу

звуки

палач и жертва

и тот момент

когда твои руки

вцепляются в мои волосы

что я могу сказать

теперь когда

не могу дотронуться

до тебя?


Что в этом году

мое помешательство

на белом

достигло своего

пика

и глаза в отсутствие

снега

медленно сходят

с ума

и вижу себя

в снежном поле

я растворяюсь и таю

в нем

как ложное свидетельство

тают: ноги, грудь,

руки.

Я наконец становлюсь

частью единого

белого пространства

где уже нет

социальных и эротических

ролей

прикосновений

и боли

нет данных и свидетельств

только единение

сплочение

в холодную

белую

ткань.

* * *


Мысль об испытанном

опыте

о границах

собственной чувствительности

как будто

я вижу себя саму

изнутри

и зарождение речи

внутри ребер

и неосознанное влечение

к смерти

и костную ткань

разбавленную кислотой

желания

и еще предельный

эротизм

одного отдельно

взятого однотонного

цвета

и увидеть тебя

или

абстрактное лицо

сведенное судорогой

как за секунду

до взрыва

когда кажется

что вот сейчас

уже никто

не отнимет у тебя

это священное право

раствориться

в объекте любви

войти в список

в огонь

но катастрофа

проходит не касаясь

и уколы памяти

вонзаются

в белое новое

во внутренний ужас

внутренний двор

и влага восходит

и длится

в асфальте

словно кровотечение

и все обозначения

и названия

вливаются в общую

тьму

в общую систему

методично. 


* * *


Трава говорит

с нами

новая трава

восходит в нас

и возбуждает

как первый опыт

всегда болезненный

а потом еще

мыло

на пальцах

и слизистой

и ты прикасаешься

ко мне

как будто боишься

разбить.


Мята можжевельник

молодая крапива

обращенная

к коже

зрение касается

их

и опознает

вот дворец пионеров

вот школьный двор

вот все

от чего мы не решились

умереть.


И вот я в зеркале

и в углах губ

у меня собралась

кровь словно

сыворотка

и на юбке

распускается

неудобное

как сердце

пятно

и вдруг вкус

ягод заполняет

собой рот

и отменяет

саму возможность

памяти

даже цифровой.

* * *


Когда мне

было четырнадцать

лет

девочки в школе

изображали

лесбиянок

они собирались

в круг

пели

а потом

целовались

мокрые

деревья

косились

на них

их лица

были как 

японские маски

не настоящие

лица

оцифрованные

прозрачные

порнографичные

лица

из взрослого

сна

а в новостях

мелькали

цинковые

гробы

и я знала

буквы

едва ли не

хуже чем

они

меня

хуже

чем незнакомые

руки

могли бы

знать

меня

я учила

наизусть

алфавит

сухое

черное

я

не произносила

слов

пока

деревья

взрывали

окна

как гранаты

с глазами.

* * *


История восхождения

как история боли

граница тела

теперь опровергнута

линия четкая

как между 

излюбленных губ.


Рис. 1


Линия сломлена

напряжение стерто

и не может

быть вынесено

за скобки

как судорога

сопровождающая единение

или его отсутствие.


Рис. 2


Данный этап

пройден

и низвергнут

внизу живота

раздроблен как

коленная чашечка

и в конце земли

подходит к горлу

как губы или нож.


Рис. 3


Линия восстановлена

искусственно?

Напряжение утверждает

себя

во мне и других

предметах

их защита снята

окончательно

ее больше

нет.

* * *


Деформированное солнце

двигалось под моими

скулами

когда ты говорил мне

о необходимости сомнения

о всполохах огня

внутри немых гарнизонов.


Но любая идентичность

ускользает от меня

уже нет не только

тебя как тебя

уже нет и меня.


Хоровод красного

внутри крови

внутри ее системы.


Пальцы прикасаются

к деснам едва

совершенное проникновение

за скобками чувств

и эти слова из чужих

губ текстов:

— Он взял…

обрыв обрыв обрыв.


Где разгорается город

голод минное поле

страха

репродукция любви

вспыхивает

над влюбленными

над нами

над стерильным

исчезновением

живущих.


* * *


Когда обоим

больно

разве не это

любовь?

тонкая нить

обезвоживания

пух над губами

и я не могу

говорить

потому что…


Но послушай

до

ведь никогда

не восстановишь

дыхание

после.


Разветвление кожи

и сад уничтожения

где я возьму

твою руку

чтобы поднести

ее к своим губам

как к чреву

огня.


Где алое

выжимает красное

и вот они

не выдерживают

друг друга

на наших глазах

и рассыпаются

в прах

в ночной шепот

в наследие смерти

на страницах

детской книжки.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Mark Antonio
Елена Дмитриева
Татьяна Присталова
+1

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About