Существует ли воображение у литературы? У истории? У наук о человеке? Каким образом оно существует? Между работой воображения и литературными практиками исторически сложились близкие, и в то же время сложные отношения. В производстве литературы буквально на всех этапах задействовано воображение, но что при этом можно сказать о воображении литературы? Или: учишься ли ты, можешь ли ты чему-нибудь научиться у тех, кого ты эксплуатируешь? Вряд ли. Что делает Ростислав Амелин, когда воображает происхождение видов? Он пишет. Даже сегодня приходится писать о том, что было миллион лет назад. Более того — о доисторическом приходится рассказывать истории. Справедливо отметить, что у литературы должна быть история историй о доисторическом, и ее стоит написать прямо сейчас, и ангелом этой истории должно стать воображение. Чему воображение могло бы научить литературу? Возможно, интуиции. В находчивом поступке героев рождается один из базовых принципов человеческого поведения, тут и способ обращения с мертвыми, и цветы. И литература могла бы научиться прозревать в описании действий и жестов прообразы прошлых и будущих ритуалов, мотивов и тропов нашей жизни. Жизни такой, какая она между нами.
Здесь ты среди у, это литература, все кажется понятным: форма легенды, мрачная сказка о далеком прошлом, легкомысленное на вид доверие к языку. Или само подозрительное отношение к языку попадает под подозрение. Что вообще значит у? Так говорят обезьяны, или кажется, что это они так говорят. У становится племенем и ты вовлекаешься в это становление. В «Критике и клинике» сказано, что становление всегда происходит «между» или «среди», а еще, что «в обратную сторону становление не идет, и человеком не становятся, ведь человек, насколько это возможно, выставляет себя господствующей формой выражения, которая притязает на то, чтобы навязать себя любой материи», и все это на первых страницах, в главе «Литература и жизнь». Становление у и человека происходит в обе стороны и движется к смерти, «животным становишься тем вернее, когда оно умирает». У — не животное, но иногда человек так думает о животном, потому что у него нет У, У — другой человека, хотя у Ростислава Амелина человек — другой для У.
Так литература ищет сопричастности жизни, но часто симулирует ее. Жизнь здесь — манера поведения, поступки, простое описание отношений реального с другим, призраки видов и мест, изобретение мифа. Литература становится сопричастной жизни тогда, возможно, когда и сама вовлекается в работу воображения, тогда она оживает, или, по крайней мере, касается жизни. Или это стихи о том, как человек учит у жить, а потом умирает.
Кузьма Коблов
У
миллион лет назад
на земле
родился человек
в начале
он вел себя так
себе
как обычный примат
капризничал
часто кричал
спал
ел
его мать качала и пела
нунуну
ну
нунуну
и он отвечал
аму
амумам
а потом произнес
мама
как
и она поняла
и спасла
но ничего не сказала
так он рос
давал вещам имена
и никто
ему не мешал
когда
он складывал ветки
так
чтобы был квадрат
на квадрате
до верха
ветер
все разрушал
он строил еще
с ним ходили друзья
так он звал
других обезьян
и они отзывались у
никуда не ходил один
всегда и везде
его окружали у
память тела
держала их с ним
куда бы он ни ушел
у
так он их хорошо
приручил
у
встань
и иди
и они понимали
вставали и шли
если кто-то из у
делал не так
как он приказал
фу
у
плохой
уходи
пошел вон
и, печальный, у уходил
а потом он его прощал
хороший
у
возвращайся
ну
человек помогал у
готовить еду
ставить стены из бревен
шить одежду из шкур
хотя многим
в начале
казалось
фу
когда он одевал
тело у
в шкуры мертвых животных
в ту зиму все
кто был с ним
впервые
оделись
хорошо у, тепло?
а когда человек
взял огонь
и принес
у
казалось
что он
человек
сейчас
разрушает
некий закон
этой реальности
у
огонь это бо
а он так вот, вух
у
тадам, пых пых
человек отвечал
то огонь, а бог
это там
показав у наверх
кто был с ним, те поднялись
и увидели тьму
в ней
шел свет
свет
дрожал, как огонь
жа
ша
дети у
приносили ему горсти ягод
он не брал
ава
ада
называл их, когда прибегали
и смотрели, как он
повторяет сверчка
они вместе играли с крючками
и веревочками
ого
в повторение неких правил
человек говорил им
вот дерево
камень
огонь и вода
ветер
гром
что к чему
и зачем
скоро все дети стали
играть с огнем
ай
бегать куда-то стаями
ой
шить одежду сами, как он
принеси
подай
пошел вон
говорить стали старым у
и родители понимали их
но не шли
когда дети кричали им
почему
почему
и на это молчали у
скоро дети ушли с человеком
до рассвета
на рассвете
от них пахло сладким и едким
фу
чем это, у не знали
дети шли
держась за головы
по парам
груди ав
выпадали из шкур и казались
более алыми
чем у адов
глаза были впалыми
будто они
всю ночь собирали
ягоды
и когда у кричали им
ау
уа
они понимали
но не отвечали
у
один за другим
умирали
от старости
падали
не вставали
их тела разлагались
в пещере воняло
решили не трогать
это
а накрыть у
цветами
чтобы он не вонял
так
а потом
авы и ады наелись
каких-то грибов
осознали
мир
до самых основ
и потом ничего
не могли рассказать
человеку
который был стар
пил какую-то буэ
с того сада на дереве
куда сам
водил их
вел себя так
себе
как обычный примат
капризничал
часто брюзжал
спал
ел
лепетал
у
дай
сюда
но уже не осталось у
все ушли из пещеры
в дома
иногда возвращались
бросали на у
цветы
мертвые у
поднимались ночами
стучали
в двери детей
снилось маленьким внукам
они кричали
в люльках из веточек
авы качали их
пока ады стучали
камнями о камни
как их учил человек
который пил буэ
звал адама
и еву
когда на него
находила печаль
дай
немного
неба
Савва
говорила какому-то аду
какая-то ава
проходя мимо сада
дед
брал камень
который она нашла
где-то рядом
и гадал им
слушая шепот
веток
человек умер сам
никого не позвал
внуки
спрашивали
куда?
человек ушел к у?
он стал у?
нет
успокаивали их авы
ады
поднимали пальцы в ответ
в небо
туда
к у
и они
поднимали глаза во тьму
и там
действительно
загорались у
и лицо
человека
иногда затмевало их
