Create post
Prose

Насилие и чудо

За что мы любим городское фэнтези? За то, что оно обещает: у нашей жизни есть дополнительное, волшебное измерение, что есть еще что-то кроме этой опостылевшей реальности. В детстве мечтаешь, что в зарослях кустарника прячется домовенок как в мультфильме. Герой «Средней Эдды» между делом говорит: хотелось бы, чтобы хотя бы что-нибудь из ЭТОГО оказалось правдой, ну хотя бы рептилоиды. И сначала кажется, что «Средняя Эдда» об ЭТОМ, тем более что темой романа является самая магическая часть нашего городского ландшафта: граффити. Они ведь цветные, резко выделяющиеся на сером фоне магаполиса, часто не контролируемые никакими властями и коммунальными службами, внезапно появляющиеся и исчезающие, часто уже выглядящие как окна в иные миры. Нужно лишь совсем немного, чтобы представить: это действительно Порталы. Или хотя бы магические «пентакли» и «иероглифы». Но это кажется лишь сначала, а потом оказывается…

А потом оказывается что все как обычно. Ибо любая современная и остросюжетная фантастика вообще, а российская в особенности, главным, что есть в мире, считает деятельность спецслужб. Закон российской актуальной (а также исторической, криптоисторической и альтернативно-исторической) фантастики: нет чудес без КГБ. Хотя конечно названия спецслужб и похожих на них органов власти и Институтов экспериментальной истории бывают разные. В этот лейтмотив Дмитрий Захаров не привносит ничего нового, но только чрезвычайно заостряет его, поскольку «Средняя Эдда» — не просто актуальный роман, но роман, конденсировано воплощающий переживание общественной ситуации последних лет, а именно 2011-2020 гг, после протестов 2011 года. Эти протесты — самое «старое» по времени историческое событие, которое упоминается в романе Захарова, и они начинают новый отсчет. Роман Дмитрия Захарова отражает мировоззрение тех политизированных людей, для которых этот отсчет имеет значение.

Дмитрий Захаров — профессиональный журналист, и все время подчеркивает это своим повествованием. В советское время, когда было много профессиональных писателей, писатель-рассказчик часто становился героем романа. «Средняя Эдда» — роман, написанный как бы «изнутри журналистики», журналисты составляют значительную часть его персонажей, и главное сами события рассматриваются в оптике политических журналистов.

Это мировоззрение включает в себя многие характерные элементы: 1. Политика имеет большое значение. 2. Важнейшим аспектом политики является жизнь, здоровье и благополучие высших должностных лиц. 3. В остальном содержанием политической жизни является насилие.

Увы, последний пункт стал слишком актуальным в «постпротестное» десятилетие.

Раньше палитре политической жизни можно было приписать куда больше красок: были выборы, были амбиции отдельных политиков и политических партий, были олигархи, играющие в собственные игры, от них можно было ждать разных проектов, хоть космических (как в «Се, творю» Вячеслава Рыбакова). Ничего этого не осталось. Осталось насилие. И какое! Войны, бандитизм — конечно тоже насилие, но они благороднее хотя бы тем, что в них у обеих сторон есть шансы, обе стороны вооружены, и казаки, и разбойники, все рискуют. Мы же имеем дело с односторонним полицейским насилием, которое меняет категории жертв и направления удара, но никогда не рискованно для исполнителей и не встречает достойного сопротивления. Сопротивление этому насилию бывает только как результат провокации. Обратной стороной такого насилия является бессилие, которое сейчас модно называть «выученным». И естественным следствием этого сочетание интереса к политике и чувства бессилия является отчаяние, рождающее понятные чувства, зафиксированные в стихотворении В.Печерина:

"Как сладостно отчизну ненавидеть

И жадно ждать ее уничтожения!

И в разрушении отчизны видеть

Всемирную десницу возрождения!"

Кажется, самым популярным политическим мемом постпротестного десятилетия стало «Господь, жги!» . И если название «Средней Эдды» имеет отношение к ее содержанию, то главным образом потому, что в скандинавской мифологии есть ожидание Рогнарека и гибели богов.

В ландшафте посткрымской Москвы, увиденной глазами политического журналиста, волшебство, мистика, фантастика возможны только как некие производные насилия. Как его концентраты и инструменты. Волшебные граффити в романе Захарова — не более, чем инструменты политического убийства. «И кроме мордобития — никаких чудес». Теория Рене Жерара о том, что акты насилия лежат в подоплеке всех важнейших мифологических сюжетов приобретают в «Средней Эдде» даже слишком наглядную иллюстрацию. В политической системе, жизнь которой сводится к борьбе кремлевских башен, даже чудо лишь ускоряет эту борьбу. Благодаря волшебству борьба башен происходит в турборежиме. Апофеозом этого ускорения является смерть первого лица — единственное событие в русской политической истории, которое имеет значение.

«Средняя Эдда» — хороший роман, но он произрос на слишком скудной почве. Он отражает атмосферу и мировосприятие, слишком бедные содержанием. Но это конечно не вина автора, который пытается компенсировать убогость атмосферы своей изобретательностью.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About