ИННА
12
Проржавленный поезд неуклюже остановился на Московском вокзале. Мои растрепанные неаккуратные одежонки, висящие на худом теле, оказались в Петербурге. На улице ночь, город меня встречает плаксиво. Я пробираюсь сквозь толпу и иду к молчаливому дому, что находится далеко от железнодорожной станции. Видел его лишь на фотографиях и влечёт меня он не совсем тем, что там находится кровать… (да и в целом место, где я могу оставить вещи…)
В этом доме живёт девушка, которая меня пригласила в этот город.
Обладательница красивых худых ног, красивой вздымающийся груди, обычно скрываемые за аристократическим нарядом, пылающих губ и больших сосредоточенных глаз, подчеркнутые черными стрелочками туши.
Её размашистые пряди облюбовали холодный ветер, что дует со стороны Финского залива. Такую женщину не хочется не выебать. Никто бы не понял меня, если бы я не воспользовался бы приглашением этой девушки и не приехал в этот знойный город.
И вот я у медленно вступаю за порог её дома.
12-13
Мы встретились не сразу. Ключи она любезно доверила в ящик на кодовом замке, что был вмонтирован в стену двухсотлетнего дома.
Я взбирался по просторной парадной на 3 этаж, открыл комнату маленьким дешевым ключом и вошел внутрь.
Меня забавляет, что она так доверчива мне, хоть ничего плохого ей, моя персона, не желает…
Я зашёл в показанную мне комнату (она мне записала видео, где заботливо показала, как открыть ящик с ключом, как открыть дверь и где находится моя комната) и частично разложил свои вещи. На дворе ночь, я устал с дороги. Решил прилечь на широкую кровать и не заметил того, что ушёл в глубокий сон.
13-У
Я проснулся и нашел записку от нее. Чёрной гелиевой ручкой она оставила грациозные линии слов. Сказала, что поехала к подруге и зовёт меня к ней, провести прошедшие её именины. Беру заранее приготовленный подарок, выбегаю из облупленного дома и забегаю в ближайшую, уныло отражающую обывательщину в отражение керамики, станцию метро.
В подземном переходе замечаю человека. Извалеванное в грязи тело лет 50, что исступленно смотрело вперед на близнец столба, на котором он устало облокотился. Грязный коричневый пиджак, бело-черная тельняшка, слегка седоватая причёска… Все будто бы гнило в жёлтом свете перехода.
13-Д
Эта квартира находилась далеко от её дома. Я опоздал, запутавшись в незнакомой системе метро, но все равно оставался желанным. Нажимаю на старые кнопки домофона, что почему-то напоминало мне зарядку магазина пистолета, без расспросов меня выпускают внутрь… грузовой лифт увозит меня наверх…хруст замка и я вижу её в живую.
Одетая в черное, свободная и высокая она нежно обняла, но также быстро отвергла меня, не предавая серьезности этому движению. Её глаза сверкают, а слегка приоткрытый ротик оголяет ровные белые зубки. Её аккуратные тонкие руки выписывают приветственный иероглиф.
— Привет! Мы тебя заждались. Как ты доехал? Может помоешь руки? Мы щас сядем обедать.
Уборная тут…
Она была будто счастлива. В квартире я быстро познакомился с её подругой и братом подруги. Они были приветливы, а я слегка застенчив.
Мы сели за стол. Красное вино, как кровь раненного животного, полилось в мой бокал. В тарелке парили ароматные куриные бёдра, которые были приготовлены девушками. Полились разговоры о моей и их жизни. На удивление я больше разговорился с её подругой, нежели с Инной. Её подруга была более осведомлена в том, что мне нравится. И я даже наблюдал её загорающиеся на мгновение глаза от моих познаний в искусстве.
Инне резко стало плохо. Её личико стало более бледным, чем обычно, а температура начала расти. Она легла в гостиной комнате перед телевизором, на котором вечно показывался всякий информационно-засоряющий шум. Я слегка приобнял Инну и мы все четверо молча смотрели телевизор.
Через некоторое время, когда я пересел на черноватое кресло, девушка вытянула свои длинные ноги на ручку этого же кресла. Я невольно обхватил её стопы и начал их мять, обжимая их слегка руками и гладя ее нежные голени. Она была мягка, желанна мною и казалось доступной, но вдруг она убрала свои ноги и улеглась полностью на оккупированный ее прекрасным режимом диван.
Она в скором уснула.
13-В
Инна продолжала болеть, сливаясь с кроватью, на которую до этого перенеслась. Её лоб горел, а глаза то устало закатывались в сон, то неумело бодрствовали.
Бедная Инна!
Она попросила меня взять лекарств, записав их глуповатые названия мне в сообщения, и я сразу бросился в темень петербургской летней ночи, пробираясь через чудаковатые советские постройки, залитые уличной краской и темнотой.
Темная грязная арка не запоминающегося здания привела меня к круглосуточной аптеке с, на удивление, длинной очередью. Отстояв очередь, бодрая продавщица фармацевтики наконец откапывает нужные мне таблетки, и я бегу к Инне.
Уже в квартире она очень устало благодарит меня, принимая дозу препаратов. Громко, сглотнув, она заново заворачивается в спутанные от подушки свои светлые пряди и засыпает целительным сном. Её подруга разрешила остаться мне на ночь, я иду в другую комнату и ухожу за Инной в сновиденческий мир…
14
Я проснулся раньше чем Инна. Когда же я увидел её пробужденной — она сияла. Инна внешне была здорова, но при этом глубокие её глаза источали непонятную грусть, а нежные руки аккуратно касались двери, когда она, немного открывая свои яркие губы, спрашивала поеду ли я с ней до дома на такси.
В машине мы были молчаливы. Петербург озаряло утреннее солнце и ясное небо. В окне машины мелькали старая архитектура пастельных тонов, прерываясь на яркие флаги министерств, посольств иностранных стран, вывески кафе, магазинов…
Дома она сообщила, что все ещё чувствует болезненную слабость. Я её оставил проводив тонкие, отточенные в хрупком движении, ноги в чужую комнату. Сам же я решил прогуляться по окрестностям в этот день.
Я гулял возле громоздких панелек, что стали словно табу в этом городе. А истинный Петербург раскрывался именно здесь, а не в зашоренном, ногами обывал в жажде потребления, центре. Влажный ветер, тихие улицы, в системе которых курсируют лишь местные забитые люди… Я вышел в какой-то скверик, что был наполнен неприглядными парочками. Вот одна проходила возле меня и внутри меня она вызвала странный ужас и омерзение. Они будто бы не осознают театральной игры между собой, вымученные, подсмотренные из американских кинолент, движения глаз, словечки, руки… Веет безвкусием и временностью. Откуда может возникнуть уверенность, что это пара не разойдется уже завтра, если видно, что эта больная парочка питается лишь временным
к друг другу влечением, что лишено какой-то идеалистической глубины. Я не могу это объяснить, но я вижу в этом потребление друг друга, чем любовь. Людям иногда нужна чужая ласка, но почему-то это любят сразу обзывать любовью, а не скучной фразочкой "потребление человеческой привязанности", что обязательно кончится…
Осталось ли понять, люблю ли я Инну или жалко хочу её потреблять?
15
Инна полностью выздоровела, но все ещё оставалась в бесконечном томлении, что можно было разглядеть глядя в ее подведенные тушью глаза или в редком, незаметном, дрожащем движении глянцевых губ.
Сегодня мы решили пойти в бар, что был некоей достопримечательностью для узкого круга лиц в Петербурге. Бар работал в подпольном режиме, государство прижало синюшную, но опять-таки аристократичную, шею его своей грубой ментовской кирзой, просто за то, что они не охранители, что будут терпеть разбой в своей стране, при этом оставаясь ярыми патриотами…
Инна была облачена в чёрно-белое красивое платье, что имело красивый ворот с жертвенными крестами и кружевным краем. Её аккуратные ноги медленно и ровно давили петербургский камень центральных набережных, все приближаясь к закрытому месту.
Нас впустили внутрь. Инна узнала пару своих знакомых, среди немногочисленной мужской компании. Пошла пачка медленно тлеющих сигарет, что сжигали мои умирающие от тоски лёгкие. Мне не о чем было с ними заговорить или добавить, кроме пары глупых комментариев. Они были самодостаточны в своей компании, а я брошен той, ради которой приехал.
Но зато я мог насладиться ей вдоволь с ракурса брошенного человека.
Она была тонка игрива и совсем не похоже на девушку, что страдает от ужасов семейного положения.
Инну покинули за год несколько близких родственников, о чем она так горевала в последнее время. Кто по естественным причинам, а кто решил покончить с контактом этого бренного мира самостоятельно… Мне самому больно говорить, вспоминая как я слышал её пережатый телефонной связью плач, что так старательно она всегда пытается скрыть…
Но щас она была другой. Девушка была общительна, ласкова. Её платье подчеркивало ее тонкую фигуру. Её медленные поэтичные движения, когда она загорает окончание пролетарской сигареты. Дым также хочет её, красиво заигрывая и обвивая её славянскую голову. Но духи её отбивали, от анархично гуляющего по бару, дыма сигарет. Запах её мне запомнился с первой встречи и стал родным, строгой чертой её, что всегда угадывалась. Боже, как она мила улыбается, обнажая свои белые зубоньки.
Но почему она с ними, а не со мной? Я не могу ответить, почему притащив сюда она даже не попыталась меня втянуть в их разговор… Мои мысли начинают плыть, я принимаю водку рюмку за рюмкой. Может тогда эта женщина обратит на меня внимание? Возможно я более весёлый под градусом, чем без него. Что же вам нужно, дорогая особа, чтобы я был с вами и был обласкан вами?..
17
Мы поссорились с Инной и вчерашний день я провел в одиночестве у знакомой.
Белый ломающийся потолок будто бы хотел стремительно обнять меня, лежащего на алой кровати пиздострадальца. Мне было очень тоскливо и одиноко, хоть моя приветливая знакомая находилась от меня в нескольких шагах, в другой комнате. Наверное стоит выйти на улицу и прогуляться сегодня. Не так много дней осталось у меня в этом городке.
Дежурное доброутренние поздравление, проверка состояния, завтрак
и я отпущен беспокоящийся подругой на серую кирпичную-каменную свободу.
Алкать милые глазки
Стало быть
жалостливо икать
Вдоль стареньких домов
И просящих пыл (к)еньких голов
Счастливые (?) пока падают слезами
Покровы снедают мальчишеские надежды
Оставят нагим на лугу
ладанка воспоминаний
Милую ладонь я попрошу поцеловать
И разгладить ею
мой поникший вид…
18
Мне получилось помириться с Инной и договориться с ней о встрече. Небо над Васькой ноктюрно посинело, потоки людей уменьшаются, образуя лишь временные тромбы у входа в метро и остановок. Люди прощаются с состарившийся улицей, а я встречаю тонкий рисунок Инны, что с милой улыбкой приближается ко мне.
Сегодня она одета более открыто чем прошлый раз. Платье сменил клетчатый расстегнутый пиджак и минималистичный топ. Губы ее стали темны от тона помады и не пылали как прежде, они больше походили на дольки созревшего красного яблока, оставаясь для меня все ещё желанными. Ноги скрывались под тёмным оттенком коричневых клёш.
Мы решили взять несколько бутылок пива в ближайшем продуктовом и посидеть во дворе. Знакомые щелчки стеклянно-металлической двери, пиликанья касс, что звучат как приговоры потребителю, и они сами, кротко раскачивающиеся возле полок делая якобы выбор, а я теряюсь в бесконечных ценниках…
Сок апельсиновый 120р. Молоко пастеризованное 95,55р.
Продукт кисломолочный 30,99р. Набор шоколадных плиток 282р. Набор столовых приборов 1990р. Сосиски молочные 122,99р. Говядина тушёная 269,99р.
Средство для удаления засоров 326р.
Батончик с карамелью и печеньем 64,99р.
Крем для чистки Актив Лимон 159,99р.
Вода питьевая артезианская негазированная 109,99р. Персики 144,99р.
Джем Лесные ягоды 94,99р.
Яблоки Сезонные 99,99р.
Семечки полосатые обжаренные отборные соленые 89,99 р. Хлеб Дарницкий, в нарезке 35,99р. Хлеб Столичный, в нарезке 99р.
Яблоки 119р. Томаты 114,99р.
Вода питьевая негазированная 114,99р.
Джем Клубничный 97,99р. Смесь СЕМУШКА жареных орехов и изюма 239,99р.Рис круглозерный 104,99р.
Вода питьевая негазированная 139,99р. Колбаса копчено-вареная 229,99р. Печенье бисквитное в шоколадной глазури 129,99р. Сметана 20%, без змж 87,99р. Молоко сгущенное цельное с сахаром 8,5% 119,99р. Напиток пивной безалкогольный ароматизированный, 0,5%, ж/б, 0.33л 43,99р. Пиво светлое пастеризованное 0,5% 63,99р. Вино Тоскана белое сухое 1 599,99р.
— Ты куда пропал? Зачем меня здесь бросаешь? -
с неким волнением и пренебрежением произнесла Инна, обидчиво всматриваясь своими светлыми хрустальными глазами. Пиво звонко отзывается, бросаясь перед продавцом.
Томно начинает шипеть бездушная ворующая касса выплевывая чековый лист…
КАССА: 0003 КАССИР: ПРОДАВЕЦ-УНИВЕРСАЛ МАГАЗИНА БЕЛЯЕВА
ДОКУМЕНТ НА ПРОДАЖУ 65 (ПРИХОД) СМЕНА N: 0014
------------------------------------------
Пиво светлое 5% 59,99 *3 =179,97 НДС 10%
------------------------------------------
ИТОГО =179,97
СУММА НДС 10% =18.00
----------------------------------------------------------------------------------------
Выйдя из пастельного мира потребления мы двинулись в неприглядный дворик. Он представлял из себя большую детскую площадку, с выпирающими в ней непонятными бетонно-инженерными сооружениями. Площадка была окружена домами желтоватого цвета. Над нами нависли ветви ясеня, что укрывали нас от уже тёмно-синего северного неба.
У меня не оказалось открывашки и мне пришлось открывать бутылку пива с помощью грубых краёв бетонных сооружений. Пиво открывалось, но совсем неаккуратно, покрывая мою руку половиной содержимого бутылки.
Мы сели и молчаливо начали пить. Я не могу с ней о чем-то поговорить, а собственно чем я могу ее поразить, что она не зажмёт свои троеточием молчания? Но все же мы поговорили с ней в этот вечер и она открылась мне тогда с новой стороны.
Но раскрепощенность действий контрастировала с её поведением. Она стала более отдаляться от меня, спрашивая уже за случайно задетую мною руку. Я чувствовал, что все словно идёт к концу, но это чувство было противоречило тому, что она мне рассказывает большие подробности своей жизни. Так ли это абсурдно, как мне кажется?
Инна рассказывала про свои зависимости и жажду смерти. Черные меланхоличные глаза её вглядывались в бессмысленный дым зажженных сигарет, уносясь в воспоминания метафизических состояний, в которых она находилась под действием наркотиков. Эти счастливые состояния, которые преследовали её ещё в воспоминаниях, составляли ещё раз попробовать. Ещё, ещё и ещё раз отключиться от несправедливости мира, такого грубого и не понимающего, в химическую экзальтацию.
Бедная, она так боится страданий, что готова убивать себя. Под руки попадается все, лезвия, наркотики, алкоголь… мысли, вожделения стремительного рывка в темную гортань лестничного пролёта. И все это от потерянной навсегда любви близких и одиночества, а я не могу ничего ей сказать. Она не видит, не чувствует моего искреннего переживания за её жизнь, к которой она стала безразлична. Мне её безразмерно жаль настолько, что я не могу это выразить словами. Все предложения мне знакомые и располагающие — просто ничто, по сравнению с моими чувствами. И мои чувства ничто по сравнению с хтоническим страхом потери её и непонимания меня с её стороны…
Я боюсь, что она станет как они.
20
Скоро я уезжаю. Инна пишет мне все реже. Я не знаю, что делать. Моя любовь к ней на пике своих чувств, а она этого будто не ощущает. Смотря на последнюю нашу встречу, я будто начинаю чувствовать себя униженным. Она повелительно требует, что мне взять, что сказать, а из меня слуга плоха — я лишь роняю посуду с ужином, неся её "госпоже". Думалось мне, что возможно что-то не так во мне, но сейчас начинает приходить сознание, что не я её потребляю, а она меня. Нет, наверное это бред. Я решаю снова встретиться с ней. Она соглашается.
Отверстое небо, бегущее к закату солнце, неминуемо разбиваясь об ночь, начинает подчеркивать жёлтым цветом каждую деталь имперских строений.
Я понимаю, эта встреча последняя и на ней явно что-то произойдет, что повлияет на наше общение.
Лёгкое переживание, пальцы хотят найти спокойствие в перебирании книжных листов любимой книги, в грубой коре тополя, в лёгком сжимании сигареты и обжигании исходным бычком… Где же она?
В скором она приходит. Лицо ее не излучает никакой радости, она высока и спокойна. Всё начинается с упрёка, оказывается я почему-то пропустил её звонок… Но все быстро переходит в короткосрочное обсуждение прошедшего 20 дня и в тишину. Мне так больно, я не знаю что я могу рассказать ей, все кажется таким низким и не трогующим её персону вещами
— Извини, я сейчас — Инна резко убегает в соседнее здание.
Немного оставшись в непонимании я бегу за ней и теряю в торговом центре. Я переживая, остался у входа, высматривая её, когда она появится. Все мысли превратились в скомканный в комок лист глупой книженции. Я её ожидал минут 10, но в итоге она вышла и все как при встрече началось с упрёка "Почему ты не бежал за мной? Тебе настолько все равно на меня". Я пытаюсь успокоить, максимально скрывая кровоточащие полости, что она оставляет мне этими словами.
У Инны были симптомы микроинфаркта. Инночка сидела и пыталась прийти в себя, её глаза источали страх, её тело сжалось, а грудь её все заднее пыталось втянуть воздух. Резко её лицо начинает плыть, росой начинают появляться слезы в розовых кантусах. Бедная! Я не выдерживаю и произнося её имя пытаюсь её обнять. Она сразу меняется "НЕ ТРОГАЙ" выстреливает из её линий губ. Она меняется в лице и становится такой же как при встрече…
В итоге она ушла к своей подруге, а я ее молчаливо сопроводил. Но. я не мог её бросить, хоть пообещал довести лишь до дверей. Да я, наверное, глупо себя веду, не сомневаюсь, но я хочу быть с ней, стелиться, лишь бы ей стало лучше.
Иннушка, я бы щас всё отдал, чтобы тебе стало хоть чуточку легче. Я переживаю, выкуриваю несколько сигарет, бежа обратно к дому подруги и вспоминая номер квартиры. 1 — 5 с трудом нажимаются на домофоне. Долгий мучительный стрекот ожидания ответа на линии. Хруст снятия трубки, отвечает спокойно брат её подруги. Какой-то странный диалог, но я оставля́ю ему свой номер. Ухожу, меня не выпускают, но надо подождать, мне стыдно, больно, тошно звонок на мой телефон, мне отвечает Инна с укором говоря что-то типа "мы договорились что ты уйдешь, нахуй мне звонить?"
, сброс.
27
Всё не имеет смысла. Меня использовали, чтобы успокоить себя. Окольными путями я не так давно узнаю, что её аккуратные губы щас трогает кто-то другой. Но ведь до меня она совсем недавно любила другого человека, хоть они некрасиво расстались, но это добавилось к её потере. Я был прав, я не должен был ехать сюда. Хотя я понял, что наверное изначальные мои порывы были совсем не любовные, я понял что честно её полюбил ее образ здесь, но не её.
На самом деле она оказалась как все. Её пленительная внешность не то, чем мне хотелось обладать, сам её характер типовой для людей. Ей нужны лишь примитивные вещи и такие люди превратили любовь в товар. Я ошибся и мне горько с этой ошибки, но все же я её продолжаю любить… Даже эта история, вы впитываете все эти буквы, а поймёте ли вы меня? То, что все наше сегодняшнее положение абсурдно — говорил не только я. Про это предупреждали все и говорят об этом все. Если вы этого не поняли эта история для вас — бессмыслица и объект потребления. Вы смотрите на это лишь как на мой литературный опыт и выплеск красивых словосочетаний. Я вас презираю и для вас сделаю ужасный конец. У этой истории должен быть бессмысленный конец, который вы можете прекратить в любой момент отведя глаза от русских букв. Вы можете остановить все прямо сейчас.
Мне разрешили прийти в гости к её подруге.
Станция Сенной площади, меня страдальчески угадывают больные с засаленными картонками.
15 квартира.
Мне открывают дверь и я узнаю, что здесь собрались все: на удивление тут осталась Инна и её новый ухажер, подруга, брат подруги. Сколько же еды они купили для застолья. Мысли путаются и я иду на кухню, перебираю все предметы и нахожу длинный нож. Он слегка туповат, но мне все равно, я его прячу в своих джинсовых брюках.
Застолье, различаются диалоги о красивых платьях, нужде в новых обоях, какой шкаф купить для бесполезненьких книг? Как сошлась в скором времени новая пара и как ты поступила на третье место в питерском унике?
Инна встаёт с тостом, она начинает открывать свои линии тонкого рта.
Я подхожу сзади.
Вонзаю нож в чёрное полотно.
Сухое вино льётся на красную кровь, Поднятые тела вскипают в смехе
Инна бросает на стол левую бровь
Тела в улыбке уходят работать по смете.
2024 г.
