Модерн едва ли можно назвать знаменитым в широких кругах стилем. Это камерный стиль, который не оставил большого наследия. Если массивные колонны классицизма и острые, устрашающие пики готики мы узнаем издалека, то, не зная особенностей модерна, его не выловишь запросто в полотне архитектуры города.

Но он затронул многие уголки планеты, и его имя было запечатлено в истории мирового искусства на разных языках. Так, в Германии он был назван югендстилем, во Франции ар нуво, а в России — модерн. Но во все времена его имя будет иметь одно значение — «новый». Что в нашем языке приводит к небольшой путанице, особенно для тех, кто не вникал в историю искусства. Путаница ведёт к подмене понятий модерн и модернизм. Происходят они от одного корня, однако последний является целой эпохой в развитии культуры мира, а первый стилем конца 19 го — начала 20 го веков, истории которого и посвящено эссе.

Происходит именная многоголосица в связи с уже развившимся в те годы, конец 19 века, национализмом. Каждая страна отстаивала своё право на существование, заявляла о своей значимости. Поэтому везде у стиля был свой флёр.

Считается, что модерн близок к символизму, если не назвать это двумя сторонами одной монеты. Но мне кажется, что модерн не таил в своих образах многозначности. Стебель цикламены, нарисованный Г. Обристом в 1895 г., становится «манифестом» модерна. Модерн, существующий во Франции, можно назвать чистым стилем, так как именно там проявляются все характерные черты стиля: витиеватость, цветочность, обилие изогнутых линий.

Он впитал в себя детали предыдущих эпох. Волнообразие фасадов барокко: вспомним ракушки волют и сравним фасады Сан Карлино Борромини с Домом Мила Гауди; обилие растительных элементов рококо; изящность готических линий и узоров: недостроенная по сей день церковь Саграда Гауди; и любовь к витражам и рисунку на стекле: изображение Чосера в витраже в поместье Уайтвик (1887-1893).

Также модерн подпитывался искусством Востока. Во времена барокко становятся популярны азиатские узоры, получившие название шинуазри, по-простому "китайщина". Их плоскостность и нарочитость, подчёркнутую искусственность, антиреалистичность мы встретим в работах Обри Бёрдсли или Альфонса Мухи.

Модерн Франции и его французское имя — ар нуво — является собирательным, общемировым\общенациональным, да и все характерные черты стиля были развиты наиболее ярко именно в этой стране. Однако родиной стиля является Англия.

В Британии конца 19 века на первый план в художественном сообществе выходит движение под названием «Искусства и ремёсла». Викторианская эпоха — это прежде всего технологический бум. И, чтобы хоть как-то забыться от надоевших машин, умы Англии делают попытку вернуть былые времена Средневековья, когда крестьянин-горожанин вкладывал в горшки и ожерелья не только пот и кровь, но и частичку своей души, проще говоря, делал творение уникальным. Однако копнём глубже, чтобы прояснить связь явления с модерном.

В первой трети 19 века эпоха классицизма сменяется романтизмом. Мадам де Сталь, одна из пионеров последнего, использует в своём (magnum) opus «О Германии» слова «искусство ради искусства». Максима находит сочувствующее лицо в виде Данте Габриэля Россетти, британского художника, одного из братов-Прерафаэлитов. Вместе с ней он отправляется в Англию, где она становится в основание нового взгляда на искусство, эстетизм. Эстетизм близок формализму, что являлось смыслом максимы. И тут на сцену выступает Джон Рёскин, историк искусства и поэт, который не нуждается в представлении. Он открывает британскому, да и европейскому, обществу Прерафаэлитов.

Идея Рёскина оказывается игрой в свои ворота: реализация концепции лишь подчеркнула социальное неравенство.

Идеи Прерафаэлитов были более чем оправданы своим временем, эпохой романтизма. Это и возрожденный Шекспир, и любовь к Средневековью, в котором он творил, и все характерные для того времени детали вплоть до рыцарей и томно вздыхающих женщин. Квинтэссенцию вышеперечисленного можно увидеть на картине Милле «Офелия».

Всё, что содержит творчество Прерафаэлитов находим и в модерне. Обилие зеленого цвета, растительности, молодые девушки с пышной копной зачастую рыжих волос, и их полуобнажённые стройные тела. Часть творчества братства несомненно присутствует в модерне, значит, можно говорить и об общности идей. Мы уже упомянули о приверженности Россетти, вдохновителя братства, эстетизму, этакой британской разновидности формализма. Тогда можно говорить и о формалистской направленности модерна, коль скоро в этом стиле наблюдается обилие черт творчества Прерафаэлитов.

Стоит, однако, заметить, что выражение «искусство ради искусства» не ставит целью восхищение оболочкой. Суть остаётся в восхищении красотой и всем, где она есть. Прекрасная молодость девушки, свежая зелень флоры. Именно потому не существует литературы модерна. Конечно, можно говорить о поэтах Серебряного века в России, как её представителях. Но акмеисты, и уж тем более символисты, обращались к игре значениями слов, они создавали многозначную загадку, которую каждый решал в силу своего воображения, ума и душевной глубины. Их целью не было лишь сопоставить слова, сведя суть произведения к благозвучию, то есть к форме. На что в свою очередь уповал модерн. Хотя и здесь можно возразить идеей модерна, как прославителя столь быстро угасающей красоты молодости.

Каждый народ обращается к своему прошлому. В Англии сдувают пыль со старинных кельтских книг, в Скандинавии расчехляют шлемы и доспехи.

Оболочку предметов модерна делали непременно хрупкой, изящной, чтобы её хотелось разглядывать. Геометрические фигуры перестают иметь привычную глазу форму, ожидания не оправдываются. Достаточно взглянуть на окна и стеклянные дверные вставки: окно с круглой рамой сменяется рамой квадратной. Портики балконов и лестничные перила извиваются множеством тонких, грациозных линий. Украшения и статуэтки сверкают (Врубель добавлял капли красок в своих демонов), предметы быта инкрустируют блестящим материалом (знаменитая кровать с бабочкой «Закат и сумерки» Галле), витражи и мозаики переливаются яркими цветами, обилие золота (картины Густава Климта).

Оболочка предметов модерна направлена на саму себя, на то, чтобы ей восхищались. Весь внешний вид их будто просил обратить на себя внимание. Украшательство ради «увеселения глаз». Действительно похоже на «искусство ради искусства».

Было и ещё нечто характерное для Средневековья, кроме прекрасной эпохи Ренессанса и возрождения античных образов. Эпоха романтизма и влюблённость стиля в Средневековье прекрасно сочетались с социалистическими настроениями в обществе. К тому времени Карл Маркс уже написал несколько трудов. Его идеи распространялись среди умов Европы. Не остался равнодушен и ум Джона Рёскина. По его идее ремесло было основой экономики «Тёмных веков», когда каждый делал то, к чему был предрасположен по роду, то есть то, что умел. Таким образом общество наполнялось необходимым с разных сторон, что предполагало равенство, потому как без предмета другого ты не сможешь сделать предмета своего. Так мр. Рёскин открывает в своих владениях поселение, где крестьяне трудятся на земле или мастерят, как в великом прошлом, руками.

Раз модерн решил играть в Средневековье, то предметы искусства, создававшиеся мастерами «современности», должны были быть так же красивы и оригинальны, как и великий образец. Снова вспомним о национализме. Каждый народ обращается к своему прошлому. В Англии сдувают пыль со старинных кельтских книг, в Скандинавии расчехляют шлемы и доспехи. На них мы находим тот самый узор модерна — флора, завитки.

Однако достояние прошлого не слепо копировалось. Сознание автора перерабатывало образы, сочетая их с современными тенденциями и пожеланиями клиента.

Возродить средневековое общество оказалось не так просто. Если раньше люди занимались ремеслом, потому что у них не было выбора и, соответственно, каждый занимался чем мог, сейчас стало гораздо дешевле покупать заводские вещи. Сделанное заботливыми руками мастера требует больше времени и сил, а поговорка «время — деньги» уже тогда, в только зарождающемся капиталистическом обществе, обретала вес. Состоятельное сословие оценило идею уникальной вещи. Она пришлась ей по вкусу: ведь кто не хочет похвастать тем, чего нет и не будет ни у кого, — эксклюзивом. Оно и явилось потребителем. Так идея Рёскина оказывается игрой в свои ворота. Когда вместо равенства и возрождения былого счастливого общества реализация концепции лишь подчеркнула социальное неравенство.

Модерн умирает. Его лёгкость, праздность и блеск оказываются лишними в разрушенном мире.

А затем — первая мировая война. В 1915 году рождается новое движение — дада. По его представлениям, потребители «нового» искусства, буржуазия, развязала эту ужасную, несравнимую с прочими, войну. Будучи средством для передела мира, она принесла невероятные потери, связанные не только с вовлеченностью половины земного шара, но и с появлением нового вида борьбы — газа, из–за чего унесла множество жизней. Поэтому они провозглашают концептуальное искусство, действующее и в наши дни. А модерн умирает. Его лёгкость, праздность и блеск оказываются лишними в разрушенном мире. Контроль над искусством берет в свои руки авангард. В России им становится конструктивизм, Вхутемас, ставящий целью исполнение социальных потребностей, в Германии открывается Баухаус, где прямые чёткие линии зданий противопоставлены изогнутым изящным — модерна. Символизм становится популярнее, так как выражает внутренние переживания индивида. И с этого времени можно говорить о новой эпохе, эпохе искусства модернизма.

Так, стиль модерн, берущий своё начало из эстетизма и максимы «искусство ради искусства», перестаёт быть востребован в новом мире, где на первый план выдвигается смысл — голос народа и человеческой души, — выражаемый новым искусством.

Литература:

1. Цурганова Елена Алексеевна. «Джон Рёскин» Литературоведческий журнал, no. 45, 2019, стр. 182-193.
2. Сокольникова Н. М., Крейн В. Н. «История стилей в искусстве», Москва, 2006
3. Герман М. «Модернизм», Санкт-Петербург, 2003
4. Харди У. «Путеводитель по стилю Ар Нуво», 1999
5. Костерина М. Г. «Универсальность стиля модерн в изобразительном искусстве рубежа 19-20 веков», Барнаул, 2012.