Ален Бадью «Письмо Жилю»
«Едва ли не самым удачным моментом книги Бадью оказывается предпринимаемое им сближение Делёза и Хайдеггера»
А.В. Дьяков
Жиль Делёз. Философия различия
[Стр. 363]
Ален Бадью
«Письмо Жилю»
Июль 1994
Я бы хотел возобновить, сегодня, ту параллель между Вами и Хайдеггером, которую я начал набрасывать в своем прошлом письме.
1) Главное различие, кажется, засчитывается против сравнения. В Вашей работе нет исторической установки по типу «истории забывания бытия», «отрицания» и т.д. Как Вы сами утверждаете, Вас вовсе не мучает «конец» философии. Вы черпаете энергию эпохи, как и следует делать для каждой эпохи. Вы любите и размышляете над кинематографом, американской новеллой, отдельными популярными движениями, картинами Бэкона… Крестьянин из Черного Леса Вас не впечатляет. Вы — человек империалистической метрополии, человек монструозной силы капитализма, человек невидимых сочетаний, но еще и наитончайших капиллярных систем современности.
2) Бытие для Вас вовсе не является «вопросом» и даже более того Вы ни в коем случае не посвящаете философию «вопрошанию», не более чем «дебатам», этой французской парламентской форме немецкого «вопрошания».
3) Ваша личная философская генеалогия (Стоики, Спиноза, Лейбниц, Юм, некий Кант, Ницше, Бергсон…) очень отличается от Хайдеггеровской (Пресократики, Аристотель, другой Лейбниц, Шеллинг, другой Ницше, Гуссерль…).
4) Тем не менее, как отдёленный намёк на резонанс, мне в голову приходят три момента.
Враждебность Платону. И, в определённом смысле, по тем же причинам, что и для Хайдеггера: Платон — это установление режима Трансцендентности.
Враждебность Декарту. Здесь также может быть угадан, в едва ли не противоположных языках, общий мотив: Декарт — это установление режима овладения подчинённого Субъекту.
Уверенность, что Ницше является основным «поворотным пунктом». Вы высказались довольно ясно против хайдеггеровской интерпретации Ницше. Но на кону, для Вас не менее чем для него, судьбоносный вопрос: как придать смысл Утверждению? И этот дар смысла Утверждению (этому «смыслу активных сил») привязан к критике Платона. Потому что Платон ищёт оправдания активных (или имманентных) сил в (трансцендентной) выделенности Идеи.
5) Что дистанцирует Вас от Платона, так это убеждение, что доступ к реальному должен быть помыслен как имманентное (или творческое) испытание, но не как запись или матема. Что дистанцирует Вас от Декарта, так это убеждение, что этот имманентный эксперимент не имеет своего критерия в ясной цепочке заключений, но в образной изящности, в которой Искусство есть подлинная парадигма. Что привязывает Вас к Ницше, — это убеждение, что Множество должно быть помыслено как двойственность Жизни (активные и реактивные силы), но не как инерция или излишек.
6) Решающим моментом видится мне Ваша концепция Бытия как чистой виртуальности. Это ничуть не Хайдеггеровский словарь. Как бы то ни было его «потаённое» и Ваш Хаос со-мыслимы. Они со-мыслимы как последний резерв, о котором не существует непосредственного опыта и мысль о котором одновременно являет и укрывает.
У Хайдеггера есть жалкая версия испытания мысли: «Высота падения», и т.д. Вы избегаете этого сорта жаргона. Но Вы тоже приходите к мысли о мышлении как «пересечении», что сразу призывает, приближает и скрывает бесконечную виртуальность. Такое Бытие как чистая виртуальность подразумевает, что вдумчивое творчество всегда подобно фрагментарному свидетельству — ввиду путешествия на край хаоса.
Вот почему фигура Христа могла бы послужить Вам метафорой для Спинозы, так же как для писца Бартлби. Равно как она неизменно лежит-в-основе того пути, которым Хайдеггер описал “nostos”, или Пребывание Гёльдерлина. Это то, в чём Ваша основная логика потоков подобна лишённой пафоса версии того, что Хайдеггер охарактеризовал как свобода Открытого.
Наконец, решение мыслить Бытие не как простое развёртывание, нейтральное, всецело актуальное, без глубины, но как виртуальность, постоянно пересекаемую актуализациями; Тот факт, что эти актуализации подобны популяциям срезов (срезы Плана Имманенции для Вас, бытийные срезы для Хайдеггера); всё это подразумевает логику отложенной мощи — которая, думаю, характерна в этом веке Хайдеггеру и Вам.
Мой вопрос, таким образом, будет следующим: что с вашей точки зрения сущностно отличает Ваше отношение виртуального/актуализации от хайдеггеровского Бытия и сущего?
Мы находимся здесь (подобно тому, когда Вы стремитесь определить меня как неокантианца) внутри протокола расследования Вашего собственного производства концептов, а не в том, чем является Ваш самый сокровенный враг: Аналогия.
Обнимаю.
Post Scriptum переводчика
Не станем делать секрета из того, что Бадью не вызывает у нас никакой симпатии: достаточно прочитать введение в «Делёз. Шум Бытия», чтобы увидеть, что человека менее приятного, менее достойного зваться «мыслителем» (потому откажем ему в праве претендовать на заглавную букву и даже не станем обсуждать вариант, начинающийся на «ф») сложно встретить в книжном магазине: спесь и отвратительная самовлюблённость, всё эти «мой замечательный концепт», «мой тезис лучше, чем у Делёза», явно голубой маньеризм письма и подлость, подтолкнувшая написать книгу (жанр которой скорее — «чернейший пиар», нежели «нон-фикшн») о сопернике, пользуясь тем, что он уже не сможет ответить.
Ален Бадью даже не скрывает и не стесняется того факта, что их «переписка» с Делёзом — это допрос, пытка, полицейское расследование (что с «иронией» говорится прямым текстом в конце письма) или, точнее, попытка стервятника не упустить желанную жертву. «Переписка» явно вымученная, начатая по инициативе Бадью, причем именно к тому времени, когда здоровье уже покинуло Делёза, и он прямо сообщает об отсутствии сил на письмо, что никак не останавливает молодого претендента на роль «соперника» (всё это проговаривается в том же «Шуме…», который не будет цитироваться здесь исключительно из брезгливости). Жиль Делёз запретит публиковать свои письма адресованные Бадью и даже уничтожит оригиналы и дубликаты, имевшиеся в его распоряжении. Бадью же, со своей стороны, с радостью опубликует (пусть и лишь одно) «письмо Жилю» в Libération (дата публикации — 07-11-95, точнее, «через три дня после смерти Делёза»).
И всё же было решено перевести этот документ, несомненно исторический (что означает в данном контексте — «не имеющий никакого отношения к Становлению») на русский язык. Однако хотелось отнестись к нему так, как оно того заслуживает: при пересборке на русский некоторых из словосочетаний, являющихся по совместительству терминами, в некоторых случаях выбирался тот вариант, который больше нравился, без оглядки на то, что мог «иметь в виду» его автор. Так,
«comble de la détresse»/«height of distress» заменено на «высшее страдание», отсылая, таким образом, к русскому переводу лекций Мартина Хайдеггера 1936-1940 годов, посвященных Ницше и тяжелейшей мысли — мысли о вечном возвращении равного. Данный выбор продиктован желанием указать на «параллельную» разработку Делёзом и Хайдеггером концепта «Вечного возвращения», подписанного «Фридрих Ницше». Или, быть может, «Дионис-Распятый». Или даже…
Решено было оставить прилагательное «pathétique»/«pathetic» без трансформации («патетичная») из уважения к немецкому Философу.
В то же время цепочке замен «l’endurance»[фр.]/«endurance»[англ.] дано вполне чёткое соответствие «Bleiben»[нем.ориг.]/«Пребывание», ибо речь явно о работе Хайдеггера, посвященной поэзии и поэту — «Гельдерлин и сущность поэзии».
Данные три замечания, представленны в качестве примеров, дабы предупредить читателя о том, что речь идёт о [пере]сборке текста, в которую и он, при желании, может добавить свою лепту. Потому для удобства прилагаем ссылки на:
Французский «оригинал» на сайте газеты Liberation (от 07-11-95)
«Une lettre à Gilles (juillet 1994)»
И английский перевод, сделанный Тэренсом Блэйком [by Terence Blake]
