Алексей Вайнер: «Между изобразительным искусством и комиксом на самолете лететь не больше часа»
В гостях у киноклуба «Киноа» — художник и музыкант Алексей Вайнер. Учился в Италии, жил в Париже, рисует комиксы и книжные иллюстрации для издательств «Поляндрия», «Амфора», «Азбука» и других, занимается дизайном и пишет песни. Журналист Андрей Бурлака посвятил группе Вайнера WINE целую главу своей рок-энциклопедии: «Если джаз и
Кино и комикс
— И в кино, и в комиксах есть условное деление на авторское и массовое: есть Сокуров, а есть массовое, если не Тарантино, то «Человек-паук» или «Бэтмен»…
— Мне больше нравится «Человек-муравей».
— А был такой?
— Да. Там очень смешные гопники участвуют в борьбе со злом.
— Ну, а
— Развлекательное. Мне тяжелее и тяжелее с каждым годом терпеть так называемое «серьезное искусство», особенно в кинематографе. Я в молодости любил группу «The Smiths», и из Моррисси мне запомнились только две цитаты, которые для меня до сих пор важны и которыми я руководствуюсь. Во-первых, «Повесьте диджея, сожгите все диско, потому что эта музыка ничего не говорит мне про мою жизнь». А вторая — «Послание должно быть чистым и понятным». То есть даже в «Pulp Fiction» из диалогов можно почерпнуть про жизнь больше, чем в трехчасовом фильме Сокурова. Или я помешан на лаконизме, не знаю.
— Почему экранизации комиксов такие прямолинейные и упрощенные?
— Мне всегда казалось, что экранизация культуры комиксов — это чисто развлекательное мероприятие для подростков. Я с удовольствием хожу поесть попкорн и посмотреть фильм, основанный на комиксах, с 3D-эффектами, где все взрывается. А
— Много комиксов, как и фильмов, черно-белых: японские манги, например…
— Надо смотреть просто по своим ощущениям. Взять книжку какую-нибудь с комиксами, пролистать и посмотреть, от чего больше устанешь, — от
— Но есть примеры, когда в оригинале комикс был черно-белый, а потом издательство захотело раскрасить…
— С фильмами то же самое, «Семнадцать мгновений весны», например. У кожи минимум 150 оттенков, а там просто охрой лица покрашены — и все. Мне нравится черно-белое кино. Не потому что картинка другая, а потому что кино очень редко имеет какое-то отношение к окружающей нас реальности, а
— Вам нравятся какие-то современные аниматоры? Мультики?
— Мультики нравятся. Например, из не самых последних — «Книга жизни» Гильермо дель Торо про день мертвых мексиканский (в этом проекте Гильермо дель Торо выступает не как режиссер, а как продюсер — прим.). История детская, но мне так понравилось, как там все сделано. Обязательно посмотрите. Там все исковеркано, все фигурки как бы деревянные, все очень странно утрировано…
— А мультфильмы по комиксу?
— А я
— Как у Тарантино?
— Да, но он перегнул уже палку с китчем, сколько можно-то уже китч этот? Но «Pulp Fiction» я, наверное, раз тысячу смотрел. И все равно, господи, какую они околесицу несут!
— Чем отличается динамика в комиксе от динамики в кино?
— Нет, я не знаю, как проводить параллели между различными областями в искусстве. В комиксах всегда стоит какая-то сиюминутная задача для каждого кадра, и это можно подчеркнуть правильной динамикой. У нас в Италии ребята делали комикс по Достоевскому «Игрок». Я вообще не понял, зачем это нужно. Там языка Достоевского нет, только выжимка и диалоги вставленные, и на всех картинках стоят мужики в сюртуках и разговаривают. Зачем это надо-то было? Ну, Достоевский — величина, как-то приобщиться, ну, а
— Вам не кажется, что длинные работы и графические романы, особенно последних лет, чересчур многословны, в них и близко нет того лаконизма, как в четырехкадровом стрипе или песне, они носят, скорее, какой-то терапевтический эффект?
— Не знаю, какую задачу люди перед собой ставят. Рассказать все, что в голове накопилось, выговориться? Скорее всего так, да. Какой-то нашумевший был комикс недавний, про мышь в концлагере…
— «Маус» Шпигельмана?
— Да, мне подарили, и я пару полос пролистал и понял, что это невозможно ни читать, ни смотреть. Каша-малаша из
Мне до сих пор кажется очень милой книжка Макса Фрая «Идеальный роман», где по стилистике разложены последние строчки из романов разных направлений. И оказывается, этого достаточно, одной последней строчки. «А сейчас мы все умрем, — сказал Хосе и разжал пальцы». Все. Что еще можно тут написать?
О творчестве и креативности
— Как проходит ваш творческий процесс?
— Рецептов никаких нет. Это как Курехин говорил: есть один критерий в искусстве — нравится или не нравится, и ничего с этим не поделаешь. Творческий процесс построен по одним и тем же законам и в музыке, и в изобразительном искусстве, и в кино, а на выходе — что там сложилось…
— Никто не обнаружил подлог?
— Мне говорили: как ты хорошо пишешь по-английски, оказывается. В искусстве у нас одна только цель — продавать, продавать и продавать. Если мы встречаем других артистов, то воровать, воровать, воровать.
— Но творчески, как рекомендуют в очередной книжке про креативность «Кради как художник». Как вы относитесь к массовой креативности?
— Как восемь к трем. Был какой-то пост в интернете: представьте себе, человек открывает книгу Дейла Карнеги, сидя в Челябинске в спальном районе, и первая строчка, которую он видит, — «вам нужно выйти из зоны комфорта». Где она — эта зона комфорта, он ее отродясь не видел. Я
— Вава, пойдешь ко мне криейтором?
— Творцом, что ли?
— Творцы нам на *й не нужны, нужны криейторы!
О современном искусстве
— Что вы думаете о комиксе как о современном искусстве?
— Недавно подвыпил в баре, было много артистической молодежи, и я ко всем приставал с этим вопросом про современное искусство. Как можно называть человека художником, который даже не знает и не понимает основ анатомии, но пытается людей рисовать? Они мне таких концепций нарассказывали, mamma mia! Как разбираться в современном искусстве, не привлекая внимания санитаров? К сожалению, для большинства ребят из артистической среды для того, чтобы назвать человека артистом, достаточно, чтобы у него было художественное мышление, чтобы он относился к жизни как художник, а может он это в жизнь воплотить или нет — это уже другое. Если мы посмотрим работы Пикассо позднего периода — это ни в какие ворота не лезет, в детском саду дети лучше делают картины. Но сомнительная концептуальная база подогнана — все, это большое искусство.
— То есть сегодня вам никто из художников не нравится?
—
— Никаких?
— Все как-то странно, потому что раньше все это делалось на больших листах, уже с раскадровкой, компьютеризации не было никакой. А сейчас же никто так не работает: кусочек в айпаде начеркал, кусочек отсканировал, ну и сложил все в компьютере. Ну, а что, зачем лишний раз ошибаться-то? Как бы все хорошо, но вот у меня тоже в иллюстрациях детских практически нет оригиналов, я по частям их рисую и раскладываю. XXI век, что делать, исходников нет в принципе. Так, почеркушки…
— А как вы относитесь к тому, когда художник (в смысле — большой художник, живописец) берет элементы комикса и вставляет в картину?
— Лихтенштейн, что ли? Ну, это какая-то
— Кабакова вот тоже недавно привозили. Его серия «Чья это муха?» тоже ведь с элементами комикса…
— Ну вот, нужен генератор идей, чтобы это было, по крайней мере, интересно, забавно. Главное — чтобы работало, чтобы живинка была. У Кабакова как-то хорошо, линия гармоничная очень, несмотря на примитивизм, как-то все на месте, очень реально.
— Комикс — все-таки форма или жанр отдельный?
— Я думаю, отдельный жанр
Об архитектуре и трендах
— Бывают архитектурные комиксы?
— Я редко встречал, но есть. В Италии есть маленькое издательство «Kleiner Flug», или «Маленький полет» по-немецки. Как будто между изобразительным искусством и комиксом на самолете лететь не больше часа. Эти ребята делают комиксы по литературным произведениям, географические. Но это же комикс
С архитектурой вообще хорошо, модель жизни можно на ней построить. Знаешь, почему ар-нуво все равно всегда будет лучшим стилем в архитектуре?
— Почему?
— Потому что в природе нет ни одной прямой линии. Все вот это вокруг чуждо природе планеты Земля.
— Но
— Лучше побольше сделать, потом отрезать, чем недоделать. Нет, с точки зрения поиска какой-то глобальной гармонии, архитектура, конечно, на первом месте стоит. Когда мы ездим с женой, она готовится, ни одной церкви не пропускает, специальные книжки в смартфоне скачивает, кто там какую колонну вырезал, в какой церкви, а я уже в баре сижу, жду ее. И так же и в картинных галереях: она читает внимательно, как он создавал это, кто, что, а меня, главное, чтобы зацепило. Но вот, допустим, есть Филиппо Брунеллески, который умудрился купол во Флоренции построить. Все забывают, что сам собор проектировал больше чем за 100 лет до него Арнольфо ди Камбио, который этот купол заложил в проект. Когда еще никто не знал даже, с какой стороны подойти к строительству этих куполов, а он взял и заложил. Про него вообще практически информации никакой нет. Вот такие ребята мне намного более интересны.
— В современных комиксах существует набор популярных тем — автобиографии разного сорта, истории взросления, феминизм и так далее. Что это, социальный заказ?
— Или активная жизненная позиция. Тренды приходят и уходят, общие тенденции не отслеживаю. Сверхзадачи интереснее. Надо брать какие-то отправные точки: солнце, луна, небо… Допустим, я могу написать песню про разъем micro-USB, но через десять лет люди спросят: это вообще о чем, кому это надо, что это? Но если я напишу:
на дороге звездный мост,
на дороге висит луна,
впереди светится-маячит погост,
слева стена и справа стена,
это будет понятно и через сто лет. Пока будешь по сторонам глазеть, во-первых, и резьбу сорвешь на шее, во-вторых, кроме кладбища ничего не увидишь. Банальная мысль. Посмотри вверх — поймешь, что есть другие измерения. Мы же артисты, спекулируем на творчестве бога и ангелов (кто-то — их оппонентов, не важно), и нет избитых тем, есть избитые решения. Автобиографичность — это основополагающий принцип в творчестве, но на первом месте должна стоять исповедь, а не проповедь, когда ты не учишь, а просто рассказываешь про свою жизнь, про свою проблему. Все устроены-то практически одинаково, у нас проблемы-то у всех абсолютно одинаковы, и люди начинают себя узнавать в твоем творчестве, а потом приходят аналитики и называют это «элемент автобиографического жанра в творчестве такого-то». А на этом все и должно строиться. Как я могу писать об эмоциях, о страсти между мужчиной и женщиной, если я девственник? Если я не знаю, как все это устроено, что я буду об этом писать и это рисовать? Не поверит никто.
Вопросы задавал Алексей Воринов
Подписаться: