Create post

Сияющее лето моей матери, страшный год Бернаноса

Igor Lukashenok

Не плакать. Лиди Сальвер. — Издательство «Э», 2016. — 288 с.
Не плакать. Лиди Сальвер. — Издательство «Э», 2016. — 288 с.

Признаюсь, книга превзошла мои ожидания — название предвещало нечто нудно-плаксивое (думаю, в магазине я бы даже не взяла книгу с таким названием с полки), однако подозрения не подтвердились, — роман, за который автор получила Гонкуровскую премию 2014 года, оказался чтением серьёзным и увлекательным. Огорчили разве что многочисленные опечатки во встречающихся в тексте испанских словах с диакритическими знаками (и то, что француженка Лиди́ вдруг стала Лидией), но это к автору отношения не имеет и тех, кто испанским не владеет, никоим образом не смутит.

Роман повествует о событиях нескольких месяцев 1936 года в Испании времён Гражданской войны. Читатель знакомится с двумя свидетельствами о событиях, одновременно происходивших в одной испанской деревне («оливки да бабы»), революционной Барселоне и подвергшейся франкистской чистке Майорке. Автор совмещает рассказ своей матери о тех событиях с пересказом политического эссе известного французского писателя Жоржа Бернаноса «Большие кладбища под луной» (перевод на русский вышел в 1988 г., доступен в интернете). И главная ценность романа — то, каким удивительным образом контрастируют воспоминания этих двоих, и то, как в этом контрасте, противопоставлении, каждое становится насыщеннее.

За голову Бернаноса Франко назначил цену, потому что тот нашёл в себе мужество («как ни трудно даётся ему это разоблачение, ещё труднее оставаться безмолвным наблюдателем») рассказать миру о том, что на самом деле происходило на Майорке летом 1936 года, «назвать по имени грядущее зло», описать зверства фалангистов, хладнокровные расстрелы тысячи людей, о которых он не сразу, постепенно, к своему ужасу узнаёт. Будучи католиком, он разоблачает испанскую католическую церковь, ни словом не осудившую расправу с беззащитными людьми, более того, лёгшую «подстилкой под военных», подло благословив чистку, «слепую, догматичную и близкую к Террору»: «каких бы преступлений ни совершали католики, (…) все они мгновенно обелялись и прощались (…) вечерней молитвой», «договориться с испанскими Небесами оказалось легко». И вот, пока Бернанос осознаёт и пытается донести до мира катастрофу, происходящую в Испании, и, чувствуя своё бессилие, бежит во Францию, а затем в Южную Америку, юная мать автора, Монсеррат или просто Монсе переживает совсем другую историю.

Летом 1936 года Монсе оказывается в революционной Барселоне, в кратком и прекрасном «анархическом межвременье». Всеми замалчиваемое, оно становится для неё «чистым чудом», когда открывается настоящая жизнь и несётся с бешеной скоростью, переворачиваются с ног на голову все чувства и «сердца взмывают ввысь, к небесам». Автор описывает атмосферу эйфории, царящей на улицах, и счастья, разлитого в воздухе, среди спорящей, держащей пламенные речи и жгущей как мусор пачки банкнот, пёстрой толпы молодых людей, приехавших со всех концов света. Джордж Оруэлл тоже станет одним из этих молодых людей и опишет в эссе «Памяти Каталонии» ту Барселону («Главное же — была вера в революцию и будущее, чувство внезапного прыжка в эру равенства и свободы»). Счастье является Монсе в таком концентрированном виде, «будто вся радость её жизни сосредоточилась в этих нескольких днях», что семьдесят пять лет спустя воспоминание о том лете оказывается чуть ли не единственным, что осталось от всей жизни в её поражённой склерозом памяти.

Такой читателю предстаёт война, которую Бернанос и Монсе пережили одновременно, «он — с ужасом и омерзением, она — в лучезарной радости». Война эта закончилась для Испании годами диктатуры Франко, для Бернаноса — разочарованием и жизнью за пределами Европы, а для Монсе — бегством на протяжении многих недель пешком во Францию, в грязи, холоде и голоде, с ребёнком в простыне за спиной, в веренице женщин, детей и стариков, чтобы в новой стране «учиться по-новому жить и вести себя, не плакать» (вот откуда название).

Автор же подводит читателя к важному выводу. Описывая в романе все крупные политические течения того времени — коммунистов и анархистов (Диего vs Хосе), франкистов, — несогласие которых и «привело в конечном счёте к катастрофе», она даёт понять, что, кто бы ни победил, кто бы ни предстал в исторической перспективе «злом» или «добром», «правым» или «неправым», все эти лагеря суть одно — как франкисты с их чистками, так и республиканцы, позирующие «для потомков в разрушенных ими церквях и перед трупами убитых ими монахинь». И время то оказывается подлым для всех, «кто опасался гнёта, каков бы он ни был, и слушался своей совести, а не доктринёров с той или другой стороны». «Решительно, все фанатизмы на одно лицо и все друг друга стоят» — заключает Лиди Сальвер.

Post scriptum добавлю, что роман изобилует нецензурными словами и нарочными речевыми ошибками, нужными для живой передачи рассказа малообразованной, да ещё и говорящей на неродном французском языке испанки (каталонки) Монсе, а также не лишён иронии, особенно в описании доньи Пуры — старой девы, фанатичной католички и сторонницы Франко («единственного исключения в её эротической карьере»). Так, в одном небольшом романе автору удаётся совместить трагедию войны, романтику юности и ироничность повествования, и это прекрасно.


Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Igor Lukashenok

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About