«Женщина ниоткуда» — вторая из двух повестей, составляющих данную книгу. Первая называется «Буря» и отличается от второй магией и поэтичностью звучания. Однако читать, конечно, нужно обе, поскольку они дополняют друг друга как антиподы.

Антиподы — их героини. Одна — добро, ангел, с божественным жаром внутри, другая — зло, демон, которого внутренний жар сжигает. У одной есть мама, у другой — нет. Однако обе героини в определённый момент будто выпивают снадобье, подобно кэрролловской Алисе, вырастают, и заканчивается их детство. Одна в поисках своего места бежит от моря, другая — к нему возвращается.

Тропическое море Леклезио — прекрасно. Ночное, ветреное, приносящее запах песка и водорослей, под звёздами и полной луной, горько-солёное море из «Бури» — дверь в иной мир, где всё течёт и скользит, медленно и плавно. Оно окружает и манит тихим шёпотом бездны, таит тёмные силы и скорби, всё разъедает, разрушает и обрекает на забвение, ничего не возвращая, как «единственная непреложная истина». Горечь моря, кофе, горечь разочарования — дар, который воспринимает повзрослевшая героиня, чтобы ощутить особый вкус жизни. Так происходит и с этими двумя повестями — благодаря горечи «Женщины ниоткуда» читатель острее чувствует своеобразную сладость «Бури».

Море во второй повести видится сквозь пелену мечты, сна, воспоминания прекрасного детства, ещё не разбитого жестокостью «привычных слов из обыденной жизни, терзающих и причиняющих боль». Это зелёное море, его волны, шум и запах, принадлежит огромному белому пляжу, в бесконечном пространстве белого песка, над которым свешиваются кокосы. Оно возвращает мятежной героине давно утраченный покой: «Я слышала шум волн. Тогда во мне не было зла, потому что я ещё не родилась».

Несмотря на разнонаправленность движения героинь относительно моря, цель их бунта одна — примирение со своим «после», после детства, после вынужденного обретения взрослой злобы.

На одну из героинь эту злобу взваливает пятидесятилетний мужчина, дружба девочки с которым чуть не переходит запретную границу («подарил мне своё прошлое, отравил моё сердце горечью и желанием, избавился от своей судьбы, взвалив её на меня», «взвалил на меня все свои горести, всю злобу, накопившуюся в сердце»). Он приехал на остров то ли писать там, где только ветер, море и полудикие лошади, то ли вспоминать прошлое, которое «уже не вытравишь из памяти», то ли умирать, увидев в острове «последнюю остановку на пороге небытия». Небытие не случается, а случается тринадцатилетняя девчонка, которая проносится над его жизнью, как буря над островом — «вычистила из меня всё ожесточение».

Злоба и жестокость взрослых вырывает из детства вторую героиню. «“До” — я ещё ребёнок, ничего не знаю о жизни, не знаю, какими злыми бывают взрослые. “После” — я сама стала взрослой и такой же злой». До — сон, красота и нежность, после — злоба и ненависть, доводящие до потери себя, своего имени, своей идентичности.

И они бунтуют против этой злобы, проходят через жизненную бурю — утонуть, сгореть, чтобы обрести себя в новом взрослом мире. А читатель среди этих бурь тем временем наслаждается тропической магией пляжа и моря и не говорит «до свидания» — «мы же всё равно живём на одном острове, где тут спрячешься?».