Артист Московского Нового драматического театра Евгений КЕНИГ окончил ВТУ им. М.С. Щепкина (мастерская Ю.М. Соломина), одну из самых консервативных театральных школ столицы. О том, как молодой актёр ощущает себя в современной театральной ситуации, что для него репертуарный театр и нужна ли, по его мнению, цензура в сфере искусства — читайте в интервью, специально подготовленном для журнала «Сигма» Людмилой Смирновой.

О репертуарном театре

Сейчас в Москве много экспериментального театра, радикальной режиссуры, разнообразных творческих инициатив, фестивалей… Признаюсь честно, заканчивая училище, я чувствовал себя немного растерянным. Как начинающему артисту, мне, как и многим выпускникам, ужасно хотелось принять участие в каком-нибудь проекте, который резко отличался бы от того, к чему я привык. Правда, присутствовала небольшая опаска, что у меня не получится… но я считаю , что актёр должен если не уметь всё, то хотя бы пробовать разное, и уже потом выбирать то, что ему ближе.

Как ни странно, но именно попав в репертуарный театр, я получил такую возможность. Мне повезло, что после поступления в труппу я стал получать роли во многих постановках. Это колоссальный опыт, а главное — практика. За два года в театре мне посчастливилось сыграть главные роли в таких спектаклях, как, например, Алхонон в «Тойбеле и её демон», заглавный герой в «Дон Жуане» Мольера, чеховские персонажи в «Чехов.Проект», Саша в «Я шагаю по Москве» и другие; попробовать себя в разных амплуа и жанрах, от детской сказки до классической драмы.

Учёба в высшем учебном заведении и труппа репертуарного театра — это не одно и то же. Ты уже не студент, задачи перед тобой другие, но при этом можно найти то, что объединяет учебу в театральном и службу в театре. Чтобы быть интересным зрителю, актёру нужен постоянный поиск, пробы, ошибки, освоение новых форм. А главное, что актер должен усвоить: чтобы быть убедительным, нужно иметь богатый внутренний мир, чтобы было о чем говорить со зрителем, а для этого нужно постоянно находиться в поиске, расширять свой кругозор, изучать что-то новое.

Работа в репертуарном театре — это и ответственность, и обязательства, и, несомненно, большая радость. В наше время очень тяжело попасть в постоянную труппу сразу после окончания вуза. А это, как я уже сказал, даёт массу преимуществ: опыт, работа с режиссером, социализация, работа с различным материалом, взаимоотношения со зрителем и многое другое. Театр помогает актеру найти нужный вектор в профессии, определиться, для чего вообще актёр выходит на сцену или на съемочную площадку, понять свою роль в этой профессии… ну и, как банально бы это ни звучало, познать самого себя.

О цензуре и табу

Многие говорят об усилении кино- и театральной цензуры в последние годы. Как артист в своей повседневной творческой деятельности лично я её впрямую не ощущаю. Но и отрицать то, что она есть, тоже невозможно. Реальность такова: сейчас многие спектакли закрываются, вырезаются сцены и реплики из фильмов… Однако искусство, на мой взгляд, всегда было отражением действительности. Запретить реальность невозможно. И закрыть на неё глаза нельзя. Я думаю, цензура должна существовать в лёгкой форме, в разумных пределах. Она не должна запрещать говорить о насущных проблемах действительности, критиковать, даже обличать общественные пороки. Её предназначение в том, чтобы, во-первых, оберегать чувства людей, и во-вторых — следить за тем, чтобы деньги налогоплательщиков уходили на создание качественного материала, способного конкурировать с зарубежной кино- и театральной индустрией.

И ещё существует самоцензура, личный морально-нравственный кодекс. Например, я никогда не принял бы участие в проекте, где полно неоправданной пошлости и откровенной грязи. Актёры могут на сцене или в кино обнажаться, материться, где-то жестить, но всё это должно быть сделано тонко, со вкусом, а самое главное — нести смысл, а не быть просто приёмом ради приёма, чтобы дать публике «хлеба и зрелищ».

Есть темы, которые считаются для театра сложными: политика, религия, секс (в том числе нетрадиционный), абьюз, буллинг… На вопрос, нужно ли их затрагивать, я отвечу сразу — да, безусловно. Но как именно это делать, чтобы поднимать важные проблемы, и при этом никого не обижать — должен решать режиссёр. У каждого свои методы общения со зрителем.Сейчас, к сожалению, очень много постановок делается ради эпатажа, лишь для того, чтобы удивить зрителя. Режиссёры оправдываются тем, что якобы пытаются расширить рамки свободы и морали… Но при этом теряется самое главное: смысл и суть.

В результате, на мой взгляд, искусство начинает нести деструктивную функцию, не просвещая, а развращая публику. Я соглашусь с тем, что искусство, если это искусство — очень субъективно. Кому-то спектакль может нравиться, кому-то не нравиться, но театр не должен превращаться в развлекательное шоу. Он должен прививать публике вкус, делать так, чтобы зритель разбирался в том, что он видит. Кончено, развлечь публику тяжело, но заставить ее думать еще тяжелее.

О контакте со зрительным залом

Очень много думал об этом… Есть огромное желание сыграть моноспектакль. Первое, что приходит в голову — «Контрабас» Патрика Зюскинда. Дело в том, что в студенческие годы я уже работал с этим материалом. Можно сказать, у меня была мини-версия спектакля, то есть отрывок вмещал в себя всё произведение в его основной теме (любовный конфликт и взаимоотношения с контрабасом). Остальные были микшированы или просто вырезаны.

Игрался он за 20-22 минуты. Это просто непередаваемые ощущения — когда ты столько времени находишься один на один со зрителем! Знаете, возникает азарт, чувство соперничества, соревнования, кто кого: либо ты сможешь удержать внимание на протяжении всего произведения, либо же публике просто станет скучно. Признаюсь честно, не всегда я выходил победителем…

Еще у меня был опыт выступления с симфоническим оркестром. Я читал «Маленького принца» А. Сент-Экзюпери, и с удовольствием ещё раз поработал бы над этим материалом. Очень люблю произведение «Оскар и Розовая Дама» Э. Шмитта. Вообще, моноспектакль — это взаимодействие со зрителем, диалог, но было бы очень интересно поучаствовать в такой постановке, где слов минимум, и ты как бы погружаешь зрителя в свой мир, ничего при этом не говоря, не произнося вслух текст, а только существуя в предлагаемых обстоятельствах. Я видел что-то похожее в театре «Современник», в спектакле «Шинель» Валерия Фокина. И это настолько в меня попало, что захотелось окунуться во что-то подобное, только уже с другой пьесой — например, «Последняя Лента Крэппа» С. Беккета. Надеюсь, всё ещё впереди.