Как только я вышел, в подъезд заскочила низкая женщина со сморщенным лицом — слушала громкие, усиленные капюшоном наставления телефона. Девушка в большом пуховике выгуливала собаку. Пахло известью. Проехал, сверкая, велосипед. Двое тащили огромные мешки с мусором. Моросил дождь, едва ощутимый, видный только перед фарами или под фонарями. Стояли три собаки с хозяйками. «Так у вас такая же, как наша» — «Почти». Меня обогнал курьер яндекс.лавки и укатил, подпрыгивая и качаясь. За открытой настежь дверью чернело и говорило басом нутро машины. По мокрой, черной полоске газонной ограды бежал фонарный блик. Я нащупал в кармане чек, и, встав перед мусоркой, долго его мял. Было тихо, чек шуршал громко. Выбросил. Запрокинул голову и посмотрел на дом. Балконы выпирали беспорядочно, не давая угадать замысел архитектора. Снова пошёл. справа шептались и обнимались, и я старался направо не смотреть. Одна труба дымила, другая молчала. Уступил обратную дорогу знакомому курьеру. Изучил витрину «ЦВЕТЫ, ПОДАРКИ, ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ». «Клубень» (?) за 2500, квадратные цифры цены. Прошёл освещённую одним прожектором арку. Пропустил ситимобил. Потом не помню. Потом началась гравиевая дорожка, мягкая. Опять плитка, но под кроссовками уже скрипело. Чья-то сутулая, волосатая тень. Парковка, спокойная, как кладбище. Дом друга. Тяжёлый, тревожный звук самолёта. Далёкий и долгий гудок поезда. В конце дорожки толпятся подростки — свернул. Напугал встречную девушку — свернула. Дошёл до полукруглого, гладкого тупика — свернул. Одна из сходящихся к горизонту линий задрожала, пожирнела — приближалась человеком. Не хотелось длинных слов, фраз, причастий. Кто-то кого-то провожал к такси. Та же тень. У остановки решал, идти ли дворами или вдоль большой дороги, и тут пришёл троллейбус. Я покатился — совсем в другую сторону. В окне смотрел, как рогатый заяц тени скачет по асфальту. Перед каким-то перекрестком выключился свет и, расслабившись, заглох мотор. Потом включился. Потом я вышел, перешёл дорогу и сел на остановке напротив спорттоваров, я прихожу туда на обратном пути из поликлиники. В 60-м стекло протирать не стал, смотрел, как на полу вспыхивает и сжимается фотографируемое фонарями окно. Вышел напротив той остановки, где сел — из меня бы получился хороший курьер. Зажёгся зелёный, и мы поторопились перейти дорогу, срезали путь. Уже на красный проехал самокатный велосипед. Решал, дворами пойти или вдоль дороги. Пошёл вдоль дороги, а потом дворами. Про себя зачем-то сказал: «Это было двадцать четвертое апреля». Закончить так — ну нет, ужасно — и к чему это. «Это было двадцать четвёртое апреля». И тут понял.

2022