Create post
Art

Камлания на чёрном: ювелирная скульптура Дарьи Селецкой

Редакция AKRATEIA

Дарья Селецкая живёт и творит в Петербурге. Поэтика, в которой создаются её произведения — магическое, архетипическое, онирическое. В совершенстве владея классическими техниками работы с формой, она синтезирует их, покидая узкие пределы отдельных жанров, и обращается с помощью этой междисциплирнарной практики к теме чувствования и осмысления мира.

Там, где корона, скипетр и держава оставляют всё меньше пространства для дыхания, любые стратегии ускользания от муштры, разнарядки, цензуры и подавления — это стратегии освобождения.

Дарья уверенно отряхивает от пыли XX века старинный и отнюдь не исчерпанный мотив романтиков и разрабатывает его в собственном направлении, что позволяет ей довольно убедительно показать: тотальному полицейскому порядку и бюрократической логике сегодня оказывается возможным противопоставить не только привычные стратегии и образные ряды контркультуры (увы, часто либо распадающейся в поле субкультуры, либо затвердевающей в «идеологически верных», но по сути бесплодных клише, бесконечно переставляемых) — также им оказывается возможным противопоставить и принципиально иные формы схватывания мира и встречи с ним.

Там, где каток капитала сделал реальность стерильной, а машина государства — принципиально подконтрольной и прозрачной, ускользанием, среди прочих путей, оказывается также и выход за пределы потребительского видения окружающих предметов, сугубо функционального понимания пространств — городских, жилых, обитаемых; прочь от безвкусной инерции повседневности, погружающей миллионы людей на дно депрессивного бесчувствия.

Но что обратно этому механистичному распаду? Одушевление реальности, революционное возвращение себе сил удивляться красоте и пронзительно переживать её, не нуждаясь в коммерчески рентабельных стимуляторах; прочитывание привычного как сквозь затерянные в истории искусства мотивы, так и сквозь встраивание их в новые контексты и темы. Идёт ли речь о цвете, о формах, сюжетах или образах.

Подобно тому, как романтики бросали вызов техноцентристскому, этатистскому и, в своей скрытой основе, глубоко властническому проекту Просвещения, современный неоромантизм притязает на то, чтобы переживать мир как пространство красоты и возможной гармонии, но не производства капитала и реализации сакральных иерархий. Открытие его в этом качестве создаёт одно из главных оснований для понимания его ценности, а значит — и необходимости бороться как за её сохранение, так и за её доступность для всех.

Лейтмотив поэтики произведений Дарьи Селецкой — измерение демонического. Помимо очевидно богатого эстетического потенциала, в этом есть и пронзительная политическая нить.

Во-первых, исторически (особенно в северной Европе и на Руси) клерикальное христианство знаменовало собой конец вольной жизни целых обществ, и перспективное основание для развития, а затем, в XII в., и окончательного установления политического единоначалия. В этом смысле языческие мотивы таят в себе потенциал не только к правому, чисто традиционалистскому развороту, но и к развороту радикально левому — к тематике воли, самоорганизации, свободной телесности, и т.д.

Во-вторых, в разные века, в многочисленных протоанархистских религиозно-еретических течениях — по-разному осмыслялся мотив власти Бога. Во многих из них его образ трактовался как источник власти, а образ его вольнолюбивого, но поверженного сына — Люцифера — как образ бунтаря, восставшего против жестокого самодержца, чьей волей правители издавна объясняют горе и бедность народа. Этот сюжет можно встретить, к примеру, в романе «Консуэло» писательницы-романтика Жорж Санд. Этот мотив политизации люциферианского, «сатанинского» повторялся по всей Европе и на Руси — в многообразных вариациях.

В-третьих, образ ведьмы, возникший в период становления централизованной государственности как эффективная полицейская мера заклеймления нелояльных власти и насаждаемому ей порядку, давно был осмыслен современным гуманитарным знанием как преднамеренно клеветнический и политически репрессивный. Неслучайно весьма популярным политическим лозунгом феминизма по всему миру стали слова: «Мы — внучки тех ведьм, которых вы жгли на кострах инквизиции»: «ведьмы» эпохи Возрождения погибали за храбрость отстаивать свою свободу. В своём манифесте о женском синдикалистском союзе немецкая анархо-феминистка Милли Витткоп пишет: «Когда впоследствии христианское учение уже задохнулось в церковной догматике, а женщина была провозглашена матерью всех пороков, ещё долгие годы женщины продолжали бороться за свои человеческие права. Они были деятельными участницами антицерковных движений и погибали как «еретички» и «ведьмы» на бесчисленных кострах инквизиции, пройдя перед этим все муки пыточных камер. Лишь после того, как все эти движения были утоплены в крови, а церковь вышла с поля сражения победительницей — лишь тогда в женщинах угас и вдохновлявший их зов».

В этом смысле образ ведьмы — образ глубоко эмансипаторный и политичный.

Прочная связка между образом ведьмы и страхом — отдельный сюжет в этой теме. Затрагивая его по касательной, упомянем лишь, что как в западной, так и в восточной культуре довольно распространён мотив пугающего призрака как голос нечистой совести (например, «Солярис» А. Тарковского или «Рингу» К.Судзуки). Проще говоря, то, что «ведьмы» вошли в культуру как «страшные, опасные, пугающие» фигуры, лишний раз подчёркивает во-первых, сам характер этого феномена как вызванного беспрецедентными политическими преследованиями неугодных, свободных, во-вторых, — вытесненное чувство вины за совершённое насилие.

С этой точки зрения, пугающие свойства «нечисти» могут быть осмыслены как своего рода бессознательное властнического политического порядка — как чулан, в которой принято заталкивать воспоминания об отвратительных преступлениях во имя сакральной власти.

В этом смысле поэтизация «демонического», «нечистого» — это выявление, акцентирование сотворённого, это вверение голоса всему, что было искажено до пугающего образа, чтобы быть забытым и являться лишь по ночам — в кошмарных снах этатистского миропорядка. Нечисть — это нечистая совесть властителей мира, дремлющих среди филоновского «Пира королей»; это — формы, которые вытесненное самостоятельно стяжает себе по своему усмотрению, будучи лишённым слышимости в стерильном мире дисциплины и порядка.

С этими образами виртуозно работает Дарья Селецкая, создавая своё внежанровое высказывание, своё собственное измерение магического, позволяющее передохнуть чувству не только от дисциплинарного пространства окружающей реальности, но и от нарочито агиточных форм мейнстримной протестной эстетики, а также создающее альтернативные порталы в переживание эмансипаторного.

Ресурсы художницы:

https://www.instagram.com/myrmeleonjw/,

https://vk.com/myrmeleonjw

livemaster.ru/myrmeleonjw

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma
Редакция AKRATEIA

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About