Дитрих бережно снимает свою кожу

На кого я хотел быть похожим,

Быть похожим на Марлен Дитрих

С ее чистенькой кожей,

Такой же чистенькой и приятной,

Как голос у Левитана.

Моя кожа отличалась

Особыми шрамами,

Моя кожа была символична,

Как стихи тех, кто писал

На птичьем языке про любовь.

Тогда еще в детстве

На моем детском лице

Частенько происходили события,

Например, бомба Малыш

Приземлялась на Хиросиму,

А солдаты взрывали бензин,

Разлитый у штаба врага,

А полковник вопил им:

Ребята, отходим, отходим,

Надо вернуться в окопы!

Километры окопов,

А кто-то решается

На ковровую бомбардировку,

Ко всему прочему.

Господи, как я все пережил.

Парикмахерша спрашивает,

Как будем стричься,

Давно, что ли не стригся.

Лицо в зеркале страшное,

Словно я вернулся с войны,

Хотя, наверно, не возвращался.

Я говорю, шапочкой,

И закрываю глаза.

Человек паук влезает по ночам в уши

Человечество пауков

В синих трико, красных футболках,

Я видел такое человечество,

Когда болел ветрянкой,

И лежал в детской больнице.

Там одна девочка,

Мастерица пугать на ночь

С фонариком у лица,

Травила нам байки,

Но они не травились как следует,

Поэтому к байкам

Мы относились серьезно,

Пока смотрящая медсестра

Переставляла артрозные ноги

В сторону туалета,

И за тишиной никто не следил.

Девочка нам говорила,

Как подменяют понятия,

Словно в роддоме детей,

Мы охали, впечатлялись,

А эта маленькая женщина

Стивен Кинг

Уже говорила о пауках,

Которые ночью заползают

В наши ушные улитки,

Размножаются там,

Делая нас Франкенштейнами.

Потом зашла медсестра,

И зашла очень уж далеко,

Когда оттаскала за уши девочку,

И попросила молчать.

Еще в той больнице, я помню,

Нас вкусно кормили

Обещаниями о человечестве,

Которое победит пауков.

На работе главное контрацептивы

Если вдруг рассмотреть

Работы в категории беременности,

То мои работы, как правило,

Прерывались между собакой и волком,

Иными словами, не длились

Более чем девять месяцев.

Впрочем, работы это частенько

Путешествие в контрацептиве,

Субтильные девочки, мальчики

С дипломами филологии,

Прикладной журналистики

Пытаются не забеременеть

Безумием начальника типографии.

Правда, в таком случае

Правильней будет добавить,

Латексное изделие рвется,

Обрастает заплатками.

Перечень обязательств

Растет, словно цыпленок

На гормоне роста.

И однажды девочка, мальчик

С криками просыпаются,

Простынь липнет к лодыжкам,

Словно отличница к хулигану,

Словно дурная слава к черной кошке,

Просыпаются и решают:

Надо с этим кончать,

Переработки пинаются

Своими ножками больно.

Скрип кровати в пять часов утра

Красивая полуголая девочка,

Словно карельская осень,

Говорит полуголому мальчику,

Кто мы теперь, любовники,

Или просто товарищи,

Кем ты хочешь стать,

Мальчик покидает кровать,

Так покидают родные края

Дембеля, дембеля, дембеля,

Стремительно.

Подходит к окну, курит,

Говорит, хочу стать космонавтом ,

Правда, говорит это так,

Чтобы просто сказать.

Полуголая девочка зевает,

В образовавшееся отверстие

Поместилось бы яблоко,

Книги по социологии,

Лекции об экзистенциалистах,

Блистеры антидепрессантов,

Фуражка отца лейтенанта,

Прочие девчоночьи вещи.

Возле домов серии К-7

Падает одиноко звезда,

Полуголый мальчик вздыхает,

Окурок летит, кувыркаясь,

Словно японский летчик.

Дурак, говорит девочка,

И, кажется, засыпает.

Неинтересным каким-то

Сняли нового Бэтмена,

Думает мальчик,

И топает в туалет.

Капустницы в курином бульоне

Нам кажется, что работа

Это второстепенное,

Как сюжет в порно фильме,

Или решение тестов

С вопросами, например,

Что делает кровь алой,

Гемоглобин, коммунизм.

Если пристально

Вглядеться в работу,

Пристально не как Жан Поль,

А как призывник,

Годный к несению службы,

Или студент энтомолог,

То можно понять,

Работа подобна капустнице,

Каждое лето рождается новая,

В промежутках становится,

Пришпиленной тушкой

Булавками в специальном

Бархатном фотоальбоме.

И вот эта мысль о работе

Своего рода синоним

Мысли, что следует нам

Чуточку остановиться,

Перевести дух на английский,

Немецкий, китайский,

Обратиться в психушку,

Чтобы из нас вновь получился

С крылышками один человек.

Впрочем, бабочки не перестанут

Рождаться и так.

Съеденный Бэтмен, молчаливая колбаса

Когда, если, допустим, весна,

То бабушка, когда не кончилась еще,

Словно ситро с буратино на этикетке,

В редкие моменты, если, допустим,

Солнце как-то падало на буратино,

То казалось, что он глубокий старик.

Но вот наступала весна,

И бабушке начинало мерещиться,

Ей мерещилось многое,

Однако если солнышко мерцает,

Ласточки летят,

Почки распустились,

Кошечка глядит,

Что же так глядит,

Наверное, колбасу хочет…

Весной родственница

Делалась интересной,

Она говорила, опять этот Бэтмен

Украл мой феназепам,

Как я теперь буду спать.

Я говорил ей, не знаю,

Она спрашивала: да?

Я отвечал: наверное, да.

И мы оба молчали,

Пока на толстом телевизоре

Загружалась игра Бэтмен.

Сегодня кошка принесла мышь,

Подозреваю, из Готема,

Поэтому предлагаю считать

Эпоху оконченной.

О страсти на примере Стефана Цвейга и его жены

Токарев, ты идиот,

Сказала Вера Кот (имя изменено),

А подумала, наверно, другое,

Подумала, какой обаятельный

Литератор тут встретился,

И смог объяснить

Майским вечером,

Что же такое сильная страсть,

На что похожа сильная страсть.

А я вам скажу, хотя бы примерно,

Сильная страсть,

Словно Стефан Цвейг и жена,

Которые держатся за руки,

Они совершили суицид,

И теперь держатся за руки.

На фотографии два тела,

Мужское и женское,

Их лица спокойны,

Их лица, как будто познали

Что-то такое недостижимое

Живым гражданам.

И даже, если рухнут

Многоэтажные дома,

Соседи увидят страшное,

Глаза человека наблюдающего

За ядерным взрывом,

Эти двое ни капельки

Не удивятся, их страсть

Будет мерцать

После всего, что было.