Эротическое искусство Японии от гравюр эпохи Эдо до фотографий Араки.

Сексуальная культура в Японии

Японский текст для тех, кто не учил язык, похож на орнамент. Иероглифы, лишенные своего значения, красивы и таинственны. Но даже начав их изучать, до конца проникнуть в суть того, о чем пишут и думают японцы, кажется невозможным. Дистанция, возникающая из–за инаковости, придает романтический оттенок не только иероглифам, но и всей японской культуре, если смотреть на нее через призму культуры европейской.

Японское слово 恋愛 (ren’ai) можно перевести как «любовный роман». Оно состоит из двух иероглифов, оба на русский переводятся как «любовь», но имеют разные значения. Первый, 恋 (koi) — ближе к влечению и страсти, более эгоистичному и эротическому чувству. Второй, 愛 (ai), обозначает взаимность и любовь в более широком понимании. 愛 (ai) состоит из ключа «сердце» и еще девяти черт, придающих иероглифу смысловую направленность. Если изучать таблицу ключей, можно найти составляющие иероглифа: например, 爫 обозначает когти, 冖 — крышку, 心 — сердце, а 夊 — «медленно идти» или «волочить ноги». В 恋 (koi) два элемента: 亦 значит «тоже» или «снова», 心 — сердце.

Иероглифы, как и многое другое в культуре, японцы переняли у Китая. Наслоение смыслов и неоднозначность определений в их языке — хороший пример, отражающий, насколько мышление в этих странах отличается от нашего. В греко-римской традиции все стремится к однозначности, строгости и идеалу, а слова раскладываются на простые фонемы и имеют строгие определения.

Так мы воспринимаем понятия «добро» и «зло», которые, безусловно, связаны с христианской традицией. Для нас они однозначны. У нас есть строгие моральные и нравственные нормы, столетиями культивировавшиеся религиозной и художественной литературой и искусством и являющиеся для нас прямыми инструкциями к действию, одинаковыми во всех ситуациях. Если мы не следуем им по какой-то причине, то рискуем попасть в ад, где, как говорят, будем вынуждены вечно страдать. У японцев же нет фобий, связанных с грехом, так как их основная и древнейшая религия, синтоизм, совершенно иначе описывает мир.

Несмотря на все попытки европейских миссионеров, попавших в 16 веке в Японию, навести свои порядки и на вестернизацию культуры в период реставрации Мэйдзи и после Второй мировой войны, число христиан на островах составляет всего около 2% населения. Японии присущ религиозный синкретизм: различные верования и учения существуют бок о бок и влияют друг на друга, при этом японцы могут одновременно быть последователями сразу нескольких религий. Буддизм — одно из доминирующих учений. Но основой местной культуры все же остается синтоизм, влияние которого распространяется даже на быт и сознание тех, кто не ходит в храмы и не соблюдает ритуалы.

В синто гармоничное сосуществование людей, божеств и душ умерших — основной мотив. Ками, то есть боги, которые вселяются в камни, деревья, горы, а иногда и сердца людей, не разделяются на однозначно плохих и однозначно хороших, они переменчивы и своим поведением скорее похожи на нас. Люди же в своих поступках призваны руководствоваться не нравственными установками, а стремлением к «чистоте» в самом широком смысле этого слова, а также стараться избегать цуми, то есть событий, которые несут вред обществу. В синто все, что относится к жизни считается «чистым», а все, связанное со смертью, — «грязным». Соответственно, нужно стремиться к первому и избегать второго.

В синто не существует понятия «греха» в том смысле, как его понимаем мы, и для японцев секс ни в какой из форм не является чем-то плохим или запретным, кроме тех случаев, которые ведут к цуми (например, изнасилование). Супружеский секс и секс на стороне — суть одно и то же. В этой традиционной религии главной ценностью является естественная жизнь, ее продолжение и сохранение, поэтому сексом можно без стыда заниматься и в целях продолжения рода и ради удовольствия. И по этой же причине в Японии существует множество праздников и обрядов, в которых задействованы объекты в виде фаллосов и вагин, иногда гигантских размеров, — у них можно попросить как помощи с зачатием, так и защиты от болезней.

Можно подумать, что Япония — идеальная свободолюбивая страна, но это не совсем так. Там много своих проблем: по количеству суицидов она первая в списке, также как и по количеству девственников. На данный момент стариков там больше, чем молодых людей, а последние все реже вступают в брак или заводят отношения. Во многом нежелание жениться связано с традициями: например, молодоженов до сих пор сводит родня. Помимо этого, существует представление, по которому после рождения ребенка жена для мужа сама становится родственницей. Супруги перестают заниматься сексом, что, вероятно, может фрустрировать.

Другая помеха для отношений — трудоголизм и жестокая корпоративная культура, из–за которой у многих японцев не остается сил и времени на нормальную личную жизнь. Они так много работают, что некоторые умирают от стресса и переутомления прямо в офисе. Для этого феномена даже есть специальное обозначение — «кароси». Считается, что отношениям мешает также современная культура и продукция, позволяющая сублимировать потребность в партнере посредством кукол, роботов, виртуальных свиданий, увлечением аниме, айдолами и кучей других странных вещей. Например, недавно компания Vinclu представила миниатюрную голографическую девушку, которую можно будет поселить у себя дома вместо реальной подруги.

В Японии также существует множество первертов, которых называют сhikan (тикан). Излюбленное место обитания этих слабых духом, но вожделеющих мужчин — переполненные вагоны метро, как будто созданные для того, чтобы трогать незнакомых людей или незаметно подсовывать камеры под юбочки школьниц. Это действительно масштабная проблема, подобные инциденты происходят часто, но правонарушителей обычно наказывают. Есть и множество легальных развлечений, поощряющих некоторые странности: например, автоматы с грязными девичьими трусиками, похожие на те, в которых у нас продают детские игрушки. Найти такой можно, например, в секс-шопе в районе Акихабара, похожем на восьмиэтажный развлекательный центр или порочный Диснейленд ярко-зеленого цвета, с веселыми картинками и надписями. Там есть такие вещи и жанры порнографии, о существовании которых многие даже не подозревают.

Церемонии нетаймори, «отели для свидания» и кафе, где официантки чистят посетителям уши, — это далеко не все развлечения японцев, которые нам кажутся необычными. Чем бы вы ни занимались в этой прекрасной стране, никто не будет вас осуждать до тех пор, пока вы не вредите обществу и существуете в гармонии с природой и богами. И все же при таком спокойном отношении к «разврату» японцы все равно остаются очень скромными, а влияние Запада уже долгое время навязывает свои морально-этические нормы, от которых жители островов, похоже, не становятся счастливее и раскрепощеннее.

Сюнга

В 2013 году в Британском музее прошла большая выставка эротического искусства сюнга. Тогда эти японские гравюры с откровенными сюжетами широкая публика увидела чуть ли не впервые, а их значение для культуры и искусства стали широко обсуждаться. В самой Японии повторить выставку осмелился в 2015 году только музей Mejirodai’s Eisei Bunko Museum, а десять других, которым была предложена коллекция, проявили осторожность и отказались. Хотя такое опасливое отношение к эротическим гравюрам существовало на родине не всегда и несколько веков назад сюнга были частью привычного быта, сегодня японцы воспринимают эти изображения скорее как порнографию, чем как искусство.

В мирный и экономически благополучный период Эдо (1603—1868), начался расцвет ремесленничества и книгопечатания, все хотели наслаждаться жизнью и искусством. Богатые японцы украшали дома монументальными работами учеников Кано, а более скромная часть населения увлеклась новым видом изображений — ксилографией укие-э, что в переводе означает «плывущий мир». Это поэтичное название трактуется как «земной мир, где правят изменчивые и мимолетные удовольствия».

Изначально эти рисунки существовали в виде вертикальных свитков, но вскоре стали производиться в форме отдельных листков и активно тиражироваться, став популярными среди всех слоев населения: от знати и торговцев до низших классов. На гравюрах изображались сцены городской жизни, портреты известных гейш и актеров театра кабуки, сказки, мифы, пейзажи. Рисунки укие-э могли служить иллюстрациями к книгам, печататься в виде афиш, использоваться в образовательных целях или существовать отдельно, но чаще всего с их помощью люди просто развлекались. Сейчас эти работы высоко ценятся, а во времена Эдо они были доступны всем и воспринимались как красивая безделушка: вдоволь насладившись картинкой, ее можно было выбросить без сожалений.

Особенной популярностью пользовались укие-э эротического содержания, то есть сюнга, что означает «картины весны». Слово «весна» в японском служит эвфемизмом для секса. Изображали картинки сцены совокупления обычных людей, знати и даже богов, гомо- и гетеросексуальных партнеров. Гравюры были популярны как среди мужчин, так и среди женщин, их могли показывать молодым людям в целях сексуального образования, старики же могли наслаждаться ими, вспоминая о счастливых днях своей молодости. Мастерство и вкус художников приближают сюнга к произведениям искусства: можно долго рассматривать работы Китагава Утамаро или Кацусики Хокусая, в которых прорисована каждая деталь одежды, интерьера или пейзажа, а позы персонажей даже если и не выглядят естественными, то все же искусно передают эмоции. Смотря на «Поэму подушки» невозможно оторваться от нежной шеи женщины, от ее рук, застывших в мягком прикосновении, от ниспадающих одежд, аккуратно приоткрывающих белоснежный зад.

В то время как «Поэма подушки» отличается интригующей недосказанностью, для большинства сюнга это не было характерной чертой. Одна из особенностей гравюр заключается в том, что половые органы, увеличенные и детально прорисованные, оказываются в центре внимания. Существует мнение, что эта манера была заимствована у китайского живописца Чжоу Фан, и изначально подобные изображения использовались в Китае в медицинских целях. Так или иначе, непропорциональных размеров органы придают картинкам ироничный характер. Часто сюнга служили карикатурами на бытовые, политические и социальные темы, а порой высмеивали и правящую верхушку, что в конечном счете и привело к их запрету. Тем не менее эротические гравюры продолжали свое существование в тени, не теряя популярности.

Конец сюнга связан с периодом правления императора Мэйдзи, который был вынужден под давлением США открыть страну для международной торговли и вместе с тем начать преобразования, направленные на модернизацию и вестернизацию быта и культуры. Отныне сюнга стали считаться непристойными, их производство окончательно оказалось в подполье. В это же время Япония переняла у европейцев некоторые технические новшества, среди которых была фотография, взявшая на себя функции рукотворных изображений. А среди художественных практик возникли и стали популярными новые направления, подражающие европейской живописи. Вскоре сюнга и укие-э потеряли актуальность и были забыты.

Эро гуро

Позже, в период между двумя мировыми войнами, художники вновь обратились к наследию сюнга, и появился новый жанр — мрачный эро гуро нансенсу, чье название происходит от английских слов “erotic”, “grotesque”, “nonsense”. Это направление, возникшее в литературе и перекочевавшее в кино, изобразительное искусство, манга и музыку, апеллирует к эротизму и эстетике насилия, заставляя зрителя испытывать смешанное чувство удовольствия и отвращения.

Изощренно нарисованные монстры и привидения фигурировали еще в гравюрах сюнга: в серии Кацукава Сюнсе «История ста вагин» людей преследуют существа-гениталии, у Кацукава Сунея в одной из работ серии «Эротические картины с привидениями» увлеченная вдова и ее любовник не замечают вылезшего из гроба покойного мужа, присоединившегося к действию. А знаменитая работа Хокусая «Сон жены рыбака» изображает женщину в объятиях гигантского осьминога и его товарища поменьше. В этих работах страшные образы привносят скорее ироничный оттенок, чем пугают, но часть укие-э обращались и к по-настоящему мрачным сюжетам.

В конце эпохи Эдо и начале реставрации Мэйдзи художник Цукиока Еситоси решил противостоять исчезновению японских традиций и посвятил свое творчество гравюрам укие-э, на короткое время возродив к ним живой интерес. Среди множества сюжетов, которые виртуозно изображал Еситоси, появились кровавые убийства и пытки. Серии «Кровавые отпечатки» и «28 знаменитых убийств со стихами» отличаются особым вниманием к телесным деталям и изображению страдания. Эти жуткие сцены насилия и жестокости, как ни странно, пользовались популярностью.

Почему? В начале XX столетия жизнь японцев сильно менялась, курс на укрепление власти нового правительства, возрастающий милитаризм, навязывание западных пуританских ценностей одновременно с вестернизацией быта постепенно создают неоднозначную напряженную атмосферу, приведшую часть молодежи к декадентству и нигилизму. В это время появляется новый тип городских девочек и мальчиков, апроприирующих западную культуру: mobo и moga (от английских словосочетаний “modern boy” и “modern girl”) впоследствии станут основными героями эро гуро.

“Japan’s Jazz”, как еще называют этот период, способствовал появлению в городах оживленных зон со скоплением клубов, кафе, казино и магазинов, где молодые люди проводили дни и ночи в поисках приключений. В Токио таким районом был Асакуса, в котором алкоголь, развлечения и секс были доступны во всевозможных формах. Асакуса был главным местом развлечений молодежи, но здесь же стали появляться мрачные и довольно нелепые легенды: например, рассказывали, что в витринах одного из местных магазинов выставлены манекены, сделанные из женских трупов. Такие городские сказки тоже легли в основу некоторых произведений эро гуро.

Убивая время, наблюдая за новой жизнью города и его персонажами, молодые люди начали искать все более странных проявлений человеческой натуры и увлекаться мистикой. В это время, вдохновляясь произведениями Эдгара Аллана По и Артура Конан Дойля, свои эротические и детективно-мистические произведения начинают писать Джуничиро Танизаки и Эдогава Рампо. Произведения последнего повлияли на фильм 1969 года “Horrors of Malformed Men”, в котором главный герой, привлекательный хирург, пытаясь разгадать тайну собственного происхождения, попадает на остров обезумевших уродов. Основные мотивы в фильме — противопоставление нормального и девиантного, красивого и уродливого, рационального и безумного.

Фильм начинается сценой в сумасшедшем доме: обезумевшие от сладострастия женщины заманивают к себе главного героя, а одна из полуголых красоток пытается напасть на него с ножом. Эта сцена напоминает о реальном событии того периода, вдохновившем многих авторов эро гуро: в 1936 году Японию потрясла история Сады Абэ, гейши и проститутки, которая задушила своего любовника Исиду после игр с асфиксией, отрезала его половые органы и, сбежав с места преступления, развлекалась с ними, пока планировала собственное самоубийство.

Сада и Исида были страстными любовниками: встретившись однажды, они так друг другом увлеклись, что около недели не покидали постель. Исиде все же пришлось бросить Саду из–за ее профессии и вернуться к семье, гейша же, погибая от ревности, начала планировать убийство. Первым оружием мести стал нож, как и в фильме “Horrors of Malformed Men”. Сада встретилась с Исидой темной ночью на безлюдной улице и начала, поблескивая лезвием, лепетать любовнику про свою обиду. Исида сначала испугался, но потом возбудился, и, помирившись, любовники снова отправились в эротическое приключение. По словам Сады, она любила Исиду так страстно, что, не желая делить его с другими женщинами, была готова лишить жизни. Что она и сделала в одну из ночей, когда они были вместе. Сада утверждала, что Исида сам попросил ее об убийстве. История громко освещалась в прессе, по ней было написано большое количество литературных произведений и снято семь фильмов.

Безумная любовь, абьюзивные отношения, двойное самоубийство — частые сюжеты эро гуро. Для них также характерны постоянные обращения к эротизму, сумасшествию, снам, а соответственно, и подсознательному. К этому прибавляется гротеск и абсурд, и все вместе, казалось бы, должно отсылать к сюрреализму. Однако природа эро гуро напрямую не связана ни с европейским художественным течением, ни с идеями психоанализа, который не был популярен в Японии того времени. Эро гуро — параллельно развившийся аутентичный жанр, смешавший в себе японские традиции и мировоззрение, а также влияние западной культуры.

В 1955 году полиция конфисковала и уничтожила большую часть ранних произведений эро гуро, но жанр продолжил существовать в творчестве современных художников, таких как Тосио Саэки, Суэхиро Маруо, Синтаро Каго и Такато Ямамото. С 2010 года работы Тосио Саэки стали активно выставлять и печатать за пределами Японии. В них художник обращается к привычной для сюнга теме секса и повторяет некоторые формальные черты гравюр, прорисовывая традиционные интерьеры и пейзажи, используя схожие линии, цвета и фигуры. Однако его герои, чаще всего, — юные мальчики и девочки в современных школьных формах, так Саэки соединяет наследие прошлого и современность, говоря о неизменности человеческой природы.

Как и во многих сюнга, в работах Саэки присутствует сторонняя фигура человека или другого существа, не вовлеченная в процесс, но которая как и зритель самих работ оказывается молчаливым вуайеристом. Значительно отличает от сюнга работы Саэки то, что в них он не изображает гениталии с целью избежать цензуры. Художник отказался от деталей, чтобы публиковать работы в журналах, однако с помощью сюжетов и ярко выраженных эмоций ему удается создавать откровенные и смущающие рисунки. Фантастические и абсурдные сюжеты Саэки заставляют зрителя погрузиться в знакомые каждому мысли о стыде, страдании, жестокости, страхе, взрослении, старости и смерти и испытать все те эмоции, которые обычно принято подавлять.

Араки

Та же цензура, запрещающая показывать половые органы, повлияла на серию фотографий “Painted Photographs” Набуеси Араки, которому приходилось выцарапывать части тела на негативах. Позже он стал рисовать на отпечатках, что со временем стало его художественным приемом. В работах фотографа нетрудно обнаружить наследие сюнга и эро гуро: в увлеченности сексом, шибари, традиционными интерьерами и одеждой, игрушечными монстрами, а также темой смерти.

Соединение смерти и секса у Араки — главный лейтмотив, но как и в случае с эро гуро едва ли он апеллирует к фрейдовским Эросу и Танатосу. Истоки увлеченности этими противоположностями — глубоко личные переживания фотографа. Первая книга Араки «Сентиментальное путешествие» посвящена 22 годам, проведенным с женой Йоко. Именно столько прошло с момента их встречи до дня ее смерти от рака. Араки говорит, что из–за Йоко он и стал фотографом. Камера была соучастником их отношений: Араки снимал Йоко в постели, за завтраком, в поезде и на прогулке, сохраняя на пленке самые обычные, казалось бы, моменты их жизни, которые для самого фотографа были драгоценными. Искренность этой книги дает представление о том, с какой нежностью Араки относился к жене и каким трудным было переживание ее смерти. Впоследствии фотограф в разных сериях еще не раз обращался к этим переживаниям.

Но прославился Араки все же другими сериями: снимками обнаженных женщин и заряженными эротизмом натюрмортами, в которых фотограф с присущей ему нежностью воспевает красоту женского тела и радость жизни. В Японии он настоящая звезда, и неудивительно, что женщины сами приходят к нему и просят о съемке. Поэтому особенно неожиданным кажется скандал, разразившийся в прошлом году, когда одна из моделей обвинила его в том, что фотограф во время съемки «обращался с ней, как с вещью». Девушку поддержала берлинская группа активисток под названием “Angry Asian Girls Association”, обвиняя фотографа в «сексуальной эксплуатации».

К работам Араки относятся по-разному, но, судя по количеству их фанатов в мире, чаще он все же воспринимается как гений, а не злодей. Интересно, что художница Яей Кусама, о чьей фобии относительно мужского органа широко известно, в последние годы почти не соглашается на съемки, но охотно делает исключения именно для Набуеси Араки, самого непристойного фотографа Японии, а может, и всего мира.

* * *

В начале интервью для Mousse Magazine Араки шутит, что, как японский Трамп, он бы хотел построить стену вокруг своей страны и никого не впускать. И хотя фотограф сказал это не всерьез, его мысль ясна: Япония должна быть обособленной. Это страна со своими ценностями, взглядами на жизнь, радостями и несчастьями, и она прекрасна сама по себе. То, что ее культура вынуждена перенимать чужие взгляды о приличии, кажется, не приносит жителям этой страны особенной радости. Наиболее талантливые художники стараются сохранять и культивировать присущую японцам любовь к жизни и наслаждениям, и потому традиции сюнга продолжают существовать в японском искусстве по сей день, несмотря на все попытки запретов и продолжительную вестернизацию.