Анастасия Волохова — куратор, соосновательница фестиваля «Невидимое кино», диджей («Huffy Fibryyx») и создательница андеграундного женского лейбла электронной музыки «Black Holes». 

НБ: Хочется начать с начала и спросить о твоем первом, или просто раннем воспоминании, связанном с музыкой. С чего все началось? 

АВ: Все шло от отца, он ставил мне «Pink Floyd» и «Deep Purple». Осознанно своя музыка появилась в 11-12 лет, под влиянием интернета и каналов «A-One» и «MTV». Сначала я слушала попсу, а подростком начала слушать рок. Еще помню, что когда мне было лет 8-9, у меня был аудиоцентр с микрофоном, я записывала радио на кассету и что-то говорила в микрофон, как ведущая, типа: «А теперь мы слушаем Шакиру». Называлось это «Малобюджетное радио». Причем я не знала тогда, что значит слово «малобюджетное».

НБ: Ты себя запрограммировала на андеграунд) Интересно, что у тебя было такое активное взаимодействие с музыкой. Ты не просто ее слушала, но сразу делала какой-то свой проект. А когда начала диджеить? 

АВ: В 13 лет у меня появились знакомые, которые были старше меня, им было лет по 18-20. Они слушали электронную музыку, и я тоже начала ее слушать, параллельно с роком. У нас в Сургуте открыли клуб, который назывался «Бункер», однажды я пришла туда и мой знакомый сказал: «Вставай, играй». Все песни я знала, потому что эти диски он мне уже показывал, но, естественно, вообще не понимала как сводить. Просто что-то крутила, и это была страшная мешанина.

НБ: Получается, что тебя учили диджеить так же, как учат плавать. Просто бросили во все это. А почему ты вообще заинтересовалась диджеингом? Тебе был интересен принцип монтажа, хотелось делать что-то свое? Или ты просто равнялась на этих старших ребят? 

АВ: Это совпало с моим настроением. Мне нравился стиль странных людей, которые слушали электронную музыку, их вайб. В какой-то момент эти парни сказали: «Все, пробуй сама, для этого есть компьютерная программа». Я скачала «Traktor», стала баловаться в ней. Чем больше я использовала странных эффектов, тем больше мне нравилось. И уже тогда постоянно записывала миксы, которые звучали как новые треки, потому что просто сводить было неинтересно. Мне нравилось наложение лупов, эффекты, замедления, вот это все.

НБ: А когда было твое первое публичное выступление? 

АВ: Уже после переезда в Питер, мне было тогда лет 20. Я начала ходить в клубы, услышала техно. То есть я и до этого могла слушать техно, но даже не понимала, что это техно. Это были просто треки в моем плейлисте. Потом у меня появились друзья диджеи, я начала ходить на их сеты. До этого у меня не было представление о том, что диджеинг — это как субкультура. Были только те парни, которые делали в Сургуте вечеринки для четырех человек. А в Питере диджей имел какой-то статус, все ходили на него. Мне тогда нравилась музыка в жанре juke, и я знала ребят в интернете, которые делали такую. Однажды я увидела одного из них в клубе, подошла и сказала, что тоже играю джук, хочу играть вместе. 

НБ: Кто это был? 

АВ: Это был диджей «Добрый Друг». Он сейчас делает клуб «Бардак Spot» в Алма-Аты. 

НБ: Что он тогда тебе ответил? 

АВ: Он сказал: «Ну круто, давай». Позвал меня играть в «Стирку» (прачечная и бар «СТИРКА 40°»), я пришла.  

НБ: И вы вместе сыграли? 

АВ: Ну нет, я играла одна. Он послушал и сказал, что это круто и надо продолжать.

НБ: А был кто-то, кто по-настоящему учил тебя играть? 

АВ: Почему-то у меня был такой путь, что никто не хотел меня учить. Диджеи были рядом, но никто не хотел мне что-то показать, чему-то научить. Я просто подглядывала и делала также. Все мое обучение было методом тыка. 

НБ: Ты поэтому потом решила, что будешь учить людей играть? 

АВ: Думаю, да. Мне казалось, что нежелание меня учить, возможно, связано с тем, что я девушка. Была какая-то конфронтация. Когда я уже начала диджеить и общаться с диджеями, я чувствовала, что ко мне как-то по-другому относятся, предвзято. Когда я играла, ко мне мне мог подойти какой-нибудь парень и начать со мной говорить: «Молодец, что этот трек поставила, а этот не ставь, а это ты тут не так делаешь». И это мог быть просто человек из толпы. Поэтому мне было важно сделать что-то для девочек, создать комфортную зону, где никто не будет им говорить, что они что-то делают не так.  

НБ: Расскажи побольше про этот проект. 

АВ: Осенью 2020 я решила начать давать уроки диджеинга. И тогда же стала общаться с одной девчонкой, которая играла техно — GUTKEIN. Вместе с ней и моей подругой Кристиной мы сделали «Black Holes». 

НБ: Для тебя «Black Holes» — это лейбл, или скорее сообщество? Какова концепция? 

АВ: Я долго думала что это. Мне хочется верить, что это сообщество, но по факту это, наверное, все-таки лейбл. Сообщество тоже есть, но сейчас это скорее сообщество моих учениц. Я пытаюсь их склеить с «Black Holes», но не всегда получается. 

НБ: А частью «Black Holes» становятся только твои ученицы, или кто угодно может прислать тебе демку и зарелизиться? 

АВ: В принципе да, кто угодно может прислать музыку, но понятно, что у меня есть свое видение. И я представляю, что возьму, а что не возьму. 

НБ: Что ты обычно берешь? 

АВ: Тут нет привязки к жанру, хотя кажется, что «Black Holes» больше про техно. Поэтому часто люди присылают именно техно. Но я стараюсь быть многожанровой и если с кем-то договариваюсь, то прошу исполнителя быть максимально экспериментальным, свободным. Часто бывает, что лейбл просит сделать что-то специально под него, накладывает на людей какие-то рамки, а я все время стараюсь эти рамки снять, сказать: «Вообще не парьтесь, делайте от души». И, естественно, такое сложно продвигать. Когда ты делаешь что-то не очень узконаправленное, не понятное до конца, многогранное, то это сложней продать. 

НВ: А этот проект приносит какие-то деньги? 

АВ: Какие-то деньги капают за продажу треков через «Bandcamp». Я выкладываю миксы своих учениц и параллельно учу их писать треки. Но было и такое, что я могла найти какого-нибудь иностранца и попросить у него трек. Так было с NEUROKILL из Мексики, и она была рада его сделать. Бывают у меня такие акции, когда я просто нахожу исполнителя, и если он еще не слишком популярный, то можно получить ответ и трек. «Bandcamp» — это одно направление заработка, второе — выступления. Но с этим сейчас тяжко, негде особенно играть. Мы делали вечеринки сами, это приносило какие-то деньги, но понятно, что невеликие. Были шоукейсы в Петербурге и в прошлом году в Москве, куда нас позвали хардкорщики «GALAXYDROME™». «Black Holes» тогда дали отдельную сцену в клубе «Anglomerat». 

НБ: У тебя есть любимые ученицы? Я, если что, фанат Volga Balt. 

АВ: Она, кстати, была первой. И это показательный пример, воплощение духа всех моих учениц. Она стала амбассадором латинской бочки. Когда я только начинала учить, девчонки приходили ко мне именно с этой музыкой и, соответственно, я вместе с ними продвигала этот жанр, открывая им вход в сообщество, в тусовку. При этом так получилось, что у меня самой пропало желание тусоваться. 

НБ: А почему? Это же важная часть жизни диджея. 

АВ: Я больше не чувствую в этом какого-то острия. После начала войны сцена очень сильно пострадала. Многие клубы закрылись, диджеи уехали, и мне сейчас неинтересно куда-то идти. Ну и в целом у меня, как, наверное, у многих, такой период, когда не хочется тратить силы на тусовки. Я понимаю, что больше потрачу, чем получу. В плане ресурса. И эйфорического эффекта, который был у меня вначале — от новых знакомств, новых открытий, больше нет. Хотя интерес к созданию вечеринок остался. Но я не хочу больше делать вечеринку за месяц. Мне бы хотелось делать большие ивенты, где была бы не только музыка, но и выставки, лекции, кинопоказы. Просто вечеринку делать неинтересно. 

НБ: А где, как тебе кажется, в вечеринках остался какой-то нерв? В Берлине? В чем по-твоему разница между российской и зарубежной сценой? 

АВ: Разница в образе жизни, в том, как люди тусуются, как они к этому относятся. В Берлине для вечеринок делается все, предоставляют и аккумулируют все ресурсы. Но при этом я не чувствовала, что это место, где я хочу остаться, с этими людьми. Но моя подруга — диджей HOT BitCH, переехала в Берлин и сделала там лейбл «WIDOWS», у которого сейчас куча подписчиков. В био написано «Migrant Music Empire». Это вообще очень модная сейчас тема — музыка мигрантов, флинт-лейблы, что-то периферийное. Бразильская бочка, например. Она все заполонила.

НБ: Здесь более однородная музыка? 

АВ: Когда я делала вечеринки, я считала себя главной альтернативой всему. Потому что было техно, была просто клубная музыка, но мне во всем этом было скучно, и я вместе с ученицами начала продвигать латинскую бочку. Мы делали проект «Blesk», и это была просто бомба. Люди на этих вечеринках кричали: «Россия будет свободной»! Я выкладывала фотки оттуда и мне иностранцы писали: «Вау, как круто»! Это последнее яркое воспоминание. До этого был «RAF25», место мирового уровня. Все про него знали, знали что там крутое питерское техно. Потом был «Blesk» и все. 

НБ: Ты никуда сейчас не ходишь? Нет интереса к каким-нибудь диджеям? 

АВ: Активного нет. Я просто знаю, что в «Грибоедове» сейчас новая волна молодежи, и они все играют ту же музыку, что и я. Как будто это уже стало каким-то мейнстримом. А любимые диджеи — это, конечно, мои ученицы. Например, Ivsensss, хотя она как раз пошла по простому пути — стала играть техно. 

НБ: Но тебе все равно нравится то, что она делает? 

АВ: Да. И как учитель я рада, что ее приглашают играть на вечеринках, к ней есть интерес. Она же плод моих стараний. Ivsensss сама об этом говорит, не забывает меня. Это приятно. 

НБ: Но раз есть интерес и приглашения, значит отношение к девушкам-диджеям меняется?

АВ: Появилась прослойка людей, которые что-то понимают. В том числе про феминизм. Сама эстетика новой музыки этому способствует. Потому что она, во многом, связана с квирностью. Люди стали более толерантными, но все равно парни, которые смотрят на девушку-диджея свысока, не исчезли. 

НБ: То есть равенства нет? 

АВ: Это редкость. Многое в карьере диджея зависит от твоей общительности, желания тусоваться. Если это есть и тебе легко общаться с людьми, то могут помочь, поддержать, что-то подсказать, взять на лейбл, или пригласить выступить. А если нет, то уже сложнее, даже если у тебя хорошая техника и есть знания о процессе. Возможно, будут уважать, но держать дистанцию. Не будут мешать, но и помогать тоже не будут. 

НБ: А можно вообще по музыке понять, например, женский это сет или мужской? 

АВ: У меня есть теория мужского и женского подхода к диджеингу. Мужской более техничный, как будто главное — сделать все четко. А женский подход больше про ситуацию, эксперимент, хаос. Есть девушки-диджеи, которые просто в силу своего внутреннего устройства не могут делать все так же технично, как парни, либо им нужно для этого дольше учиться. Они могут расстраиваться из-за этого, а могут пойти по пути женского диджеинга и играть более грязно. Парни, скорее всего, выстроят сет так, чтобы он был ровным, а девчонки будут смешивать разные жанры. Мужская музыка такая, что ты вошел в этот сет, час протанцевал и даже не заметил этого. Потому что все сделано идеально. А на женском ты можешь просто зависнуть, не танцевать, а думать, что вообще происходит, куда тебя унесло. У нас все больше на чувстве, каком-то своем видении построено. И это все еще вызывает подозрение. К «Black Holes» долгое время было предвзятое отношение. И во многом из-за названия, в котором люди ощущают какой-то блядский налет. 

НБ: А почему ты выбрала такое смелое название? 

АВ: Это трикстерская шутка. Да, там есть пошлость, какая-то провокация, вызов, но для моей эстетики это нормально. И в «Black Holes» идут девчонки, которым она нравится. Но я понимаю, что многих это отталкивает. Потому что если ты выступил в лайнапе вместе с «дырками», то наверное тебя не позовут в «Blank» играть на вечеринке за 10 тысяч рублей (смеется). Если ты называешь себя дыркой, значит ты очень раскрепощенная, а если еще и играешь техно, с которым ассоциируются наркотики, то все. На тебе могут поставить крест, потому что будут думать, что ты ёбнутая. Это тупо. Но я сейчас работаю над репутацией. 

НБ: Собираешься возвращаться на сцену? 

АВ: Конечно. Я просто периодически впадаю в спячку. Но уже есть предложения на лето. И, возможно, моя идея гибридного ивента осуществится.