В 2023 году, в рамках проекта «Когда все случится», нижегородский художник Даня Пирогов обратился к теме карстовых провалов — воронок, образующихся на поверхности земли вследствие вымывания горных пород грунтовыми водами. Исследуя это явление, он посещал места провалов в Шатковском и Перевозском районах Нижегородской области. 

Обрушение почвы происходит мгновенно и, по причине глубинности предшествующего этому процесса, непредсказуемо. Это позволяет использовать феномен карстового провала в качестве метафоры нестабильности и травмы. Однако процессуальность образования воронки всегда остается «за скобками». Мы же имеем дело непосредственно с ее пустотой, которая может осмысляться по-разному. С одной стороны — негативно, как форма лакановской форклюзии — утраты означающего, изъятости и нехватки. Так с ней работали, например, «новые реалисты», деформирующие свои полотна, сосредоточившись на отверстиях и зиянии. С другой — позитивно, как содержание делезианского дырчатого пространства, противостоящего пространствам как рифленому, так и гладкому — и государству, и машинам войны. Здесь вспоминается пустота у московских концептуалистов, связанная с идеями ожидания и полноты. 

Пирогов работает с негативной составляющей пустоты как исходной точкой для позитивных трансформаций. Так, результатом исследования карстовых провалов, помимо видео, становятся три объекта, выполненные из разных материалов — «Горка», «Блюдце» и «Часы», инверсирующие образовавшиеся в земле отверстия и превращающие их в «форму для отливки» новых смыслов. Пустота становится синонимом потенциальности, делезианской альтернативой привычному порядку вещей, артефактом авторской мифологии. Вернее, артефактами.

Множественность и вариативность важны в контексте демократизирующего движения в сторону освобождения от догмата двоичности — выбора между одним или другим существующим вариантом. Пирогов выбирает несуществующее и «неуместное», ссылаясь на такую археологическую характеристику, как «неуместный артефакт» — нечто, имеющее, предположительно, искусственное происхождение и противоречащее общепризнанным научным концепциями об исторической хронологии. В контексте творчества художника она уместна именно в силу невозможности «картирования» его объектов, размещения в известной системе координат, их промежуточности и междисциплинарности. В случае проекта «Когда все случится» они возникают как отзвук, отражение образовавших на теле земли пустот, в результате непредсказуемого события. Там, где их не должно было быть, или где их могло и не быть. Таким образом, пустота становится лазейкой для «партизанской» деятельности художника — рассказывания альтернативной истории. Для которой, конечно, нужен альтернативный язык. 

В живописной серии «Алфавит | Фиксация» (2021), Пирогов пытался заложить его основы, обращаясь к теме асемического, то есть не семантического письма. Сквозное отверстие, дыра, находится в центре изображения «ГОВИ-УУ-ТУ». Название, выполняющее указующую функцию, дано по принципу интуитивного соответствия звукового сочетания тому, что зафиксировано на холсте. Как означающее «ГОВИ-УУ-ТУ» отсылает только к самой работе, шире — авторской мифологии Пирогова. Но даже в ней оно не конкретно, подобно индексальному знаку из семиотической триады Пирса. Который, будучи связан с вещами, что-то о них сообщает. Однако содержание этого сообщения не фиксировано, это всегда лишь намек на него. 

Выбор такого способа изображения, как кажется, не случаен. Художественный мир Пирогова находится в процессе становления. Об этом свидетельствует не только название серии, но и романтическая фрагментарность того что мы видим, принципиальная неявленность образа некоего загадочного существа в его целостности, а значит и завершенности. 

В отказе от целостности видится определенная, связанная с идеей равенства, этическая позиция художника, заключающаяся в редукции контроля над восприятием создаваемого изображения, отказом от фигуры автора-демиурга, обладающего абсолютным знанием о художественном мире в пользу автора-исследователя, регистрирующегося населяющих его существ. 

Принципиальная открытость фрагмента предоставляет зрителю возможность своего рода соавторства — каждый волен «достраивать» его по-своему. Этот же принцип реализуется и на концептуальном уровне, коль скоро асемическое письмо является нелингвистическим, а значит более демократичным, доступным каждому средством коммуникации. 

Но даже если работа имеет более конвенциональное название, как, например, в случае «Нового следа» (2023) — оставленного в бетоне отпечатка, чьи контуры невозможно соотнести с существом, которому он мог бы принадлежать, мы все равно сталкиваемся с той же, представляемой зрителю, потенциальнастью и свободой. Пустота заполняется предположениями. И здесь, конечно, вспоминается теория следа Деррида, где он определяется не как нечто существующее, но, напротив, ничто, уводящего нас за пределы вопрошания о том, «что это», в пространство множественности возможных вариантов ответа. Пустота «Нового следа» как нехватка, обусловленная формальной изъятостью части из целого, оборачивается избытком. 

Та же логика обнаруживается и в работе «Катки» (2023) — группе скульптур, в которые «превращена» колонна с каннелюрами (влияние архитектурного образования Пирогова). Она не просто детерриториализируется и трансформируется — из вертикали в горизонталь, из единичности во множественность. Из нее вынимается сердцевина, ядро, иными словами — содержание, причем как в формальном, так и в смысловом отношении. Перед нами, по сути, означенная пустота, полая форма, которая, потенциально, может стать вместилищем нового. 

Пирогов говорит о десакрализация колонны, но важно понимать, что этот процесс не должен восприниматься в негативном ключе. Такой профанирующий жест, согласно Агамбену, возвращает жизнь тому, что, будучи изъятым из человеческого пользования, давно ее утратило. Речь идет о превращении сакрального в утилитарное — возвращении его людям, чему способствует и выбор материала для работы: лишенного коннотаций железобетона. 

Пустота, с которой работает Пирогов, зачастую является следствием операции изъятия, иными словами, возникшей пустотой. Что может вызывать негативные ассоциации, связанные с меланхолией по утраченной полноте или страхом неизвестности. Однако художник не оставляет зрителя с этим гнетущим впечатлением, всякий раз предоставляя возможность альтернативной, противостоящей упрощающей негативности, интерпретации. Основанную на небывалом, или, иными словами, спекулятивном — том новом, что возникает в образовавшейся пустоте, ускользающей от тотализирующей власти означаемого. На ее инновативном потенциале.