В новом выпуске подкаста мы обсуждаем, что такое метавселенная и повлияет ли она на культуру и искусство.

В последнее время метавселенная стала горячей темой для разговоров. Но что означает этот термин? И когда метавселенная станет частью нашей жизни? Мир искусства уже не только успешно экспериментирует с NFT, но и пробует своим силы во взаимодействии с виртуальными пространствами. В этом выпуске мы обсуждаем метавселенную и думаем, каким образом она может повлиять на искусство и культуру.

В первой крупной рекламе Meta, ребрендинге Facebook в качестве компании-метавселенной, действие ролика происходит в музее. Но здесь искусство движется — в буквальном смысле. Видео начинается с того, что четверо молодых людей смотрят на картину Анри Руссо «Бой между тигром и буйволом», которая висит в Художественном музее Кливленда. Когда они вглядываются в кадр, глаза тигра начинают мерцать, и вся картина оживает и открывается в трехмерные анимированные джунгли. Тигр и буйвол, туканы, обезьяны и мандрилы на деревьях начинают танцевать под старую-добрую мелодию, молодежь тоже втягивается и начинает пританцовывать. Вокруг них в галерее растут фруктовые деревья. Над пологом тропического леса, вдалеке, возвышается таинственный шестиугольный портал, а за ним, в туманных красных холмах, возвышается горизонт большого тропического города. Визуальный нарратив этого видео подталкивает нас к мысли о том, что Facebook может вернуться к контркультурным истокам Силиконовой долины: мы видим психоделический сон о глобальном сообществе, разделяющем коллективные галлюцинации.

Свое истинное вдохновение Руссо черпал в книгах о путешествиях и регулярных посещениях Ботанического сада, о которых он однажды сказал искусствоведу:

«Когда я захожу в стеклянные дома и вижу диковинные растения экзотических земель, мне кажется, что я вошел в сон».

Именно это сверхъестественное пространство мечты, где свирепые животные напоминают детские книжные иллюстрации, а бананы растут вверх ногами на деревьях, он рисовал в своих картинах; и именно детской оригинальностью и наивной чистотой этих изображений восхищались его коллеги-художники.

В Париже конца XIX и начала XX века Руссо и его современники (Поль Гоген, Жорж Сёра, Пабло Пикассо и др.) были заняты изобретением богемной современности, созданием новых способов жизни и видения мира.

В нашем веке эта провидческая роль, похоже, перешла от художников к инженерам, к Цукербергу и ему подобным. Кто еще пытается изобретать новые вселенные? Кто посмеет плести грандиозные утопические фантазии? Художникам на это больше не хватает сил.

С точки зрения восприятия искусства идея Меты не является привлекательной: она как-то по-детски цинична. Давайте превратим картины в глобальный аттракцион, чтобы найти отклик у современного зрителя. Но видение будущего, придуманное креативным агентством для мегакорпорации, всегда было ужасным. Проблема не в том, что современные дети не могут оценить шедевр Руссо, а в том, что их родители не знают, как придумать что-то, что могло бы с ним сравниться, — мы разучились представлять совершенно другой мир.

В современном искусстве в настоящее время все еще остаются популярными старые способы изготовления. Тем временем компании, не связанные с миром искусства, используют цифровые технологии для переделки вечных шедевров в качестве мимолетных трюков, туристических аттракционов и анимации. Но немногие художники делают то, что делали Руссо и его коллеги: принимают реалии, навязываемые новыми технологиями — в их случае фотографией — и ломают старые пути, чтобы создать что-то новое.

Художник с духом Руссо может оценить потенциал этой новой среды и захотеть создавать искусство для метавселенной и широкой публики. Теперь, как и в его дни, он не будет переделывать старые работы из прошлого, а будет придумывать фантастические сцены из своих снов: зрелища, которых он никогда не видел в своей жизни, переданные в стиле, который является абсолютно новым для зрителя. Сегодня кажется возможным, возможно, впервые в этом столетии, изобрести совершенно новую эстетику.

Что может предложить метавселенная искусству и его зрителям?

• Если мыслить в положительном ключе, то оцифровка коллекций будет усилена, чтобы позволить большей части объектов вести параллельную, собственную цифровую жизнь. Границы «объектов», созданных в цифровом виде, гораздо более подвижны не только с точки зрения возможности множественных эволюционирующих изменений, но и с точки зрения того, как эти объекты трансформируются в различном контексте, позволяя аудитории отправиться в уникальное путешествие открытий и взаимодействий, как это видно в игровых мирах, где перемещение по среде позволяет познакомиться с ее различными объектами и структурами с разных точек зрения.

• Если продолжать мыслить в том же духе, метавселенная может расширить возможности для взаимодействия с аудиторией вокруг проекта, выставки или коллекции, создания специальных сообществ и создания опыта, который может быть обрамлен виртуальными мирами и выходить за их пределы. Повествовательная сила таких миров способна расширить свою историю за пределы виртуальных границ за счет пользовательского контента и связей с другими сферами, платформами и контекстами.

Но ведь все не так радостно, да?

В отношении метавселенной важно помнить, что технология для ее отображения еще не создана. Существуют ограничения, которые невозможно преодолеть. Давайте признаем, что AR- и VR-технологии в сфере культуры находятся на каком-то смешном уровне. Да, мы восхищаемся ими. Но они еще далеки от того уровня, который нам показывает реклама Meta. Когда технологические компании, такие как Microsoft или Meta, демонстрируют художественные видеоролики о своем видении будущего, они часто склонны умалчивать о том, как люди будут взаимодействовать с метавселенной. Технология для голограмм еще не изобретена, и VR-очки все еще громоздки и неудобны.

Текст: Вероника Никифорова

В записи подкаста участвовали: Вероника Никифорова и Алина Максимова.

Переходите по ссылке, чтобы:

• Поддержать проект

• Получить дополнительный материал в соцсетях

• Задать свой вопрос