Не так давно мы познакомились с первой частью психогеографического исследования Алистера Боннета. Но одна книга не в состоянии уместить все географические диковины нашей планеты. Нас ждёт продолжение банкета и ещё больше мест, ломающих традиционные представления о географии.

1. Острова Ботнического залива

«Покупайте землю, её больше не производят!» — советовал Марк Твен. На дальнем севере, на проходящей через 65 миль замерзшей воды границе между Швецией и Финляндией, эти слова не соответствуют действительности. Провинции Западная Ботния в Швеции и Восточная Ботния в Финляндии, разделямые Ботническим заливом, большую часть года покрыты снегом. Однако с точки зрения геологии, это одна из самых горячих точек мира и объект всемирного наследия ЮНЕСКО.

Догадаться о том, что здесь происходит, можно по лежащим далеко от воды холмам, в названиях которых содержатся слова «остров» и «шхера». Ботния поднимается из–под воды. Причём происходит это так стремительно, что местным жителям раз за разом приходится разрешать споры о том, кому принадлежит новая земля.

Около 20 тысяч лет назад большая часть Северной Европы и Северной Америки находилась под ледяным покровом. Под тяжестью льда земная кора просела на глубину примерно 1650 футов. Теперь, когда этого льда больше нет, земля поднимается. При нынешних темпах через 2 тысячи лет берега Ботнического залива сомкнутся, а его северная часть превратится в озеро. Многие из ныне существующих в Скандинавии озёр возникли именно так. Меларен, третье по величине озеро в Швеции, тоже когда-то было морским заливом. В XII веке оно стало пресноводным озером, и на его берегу был построен Стокгольм.

Феномен тектонического поднятия открыл шведский учёный Андерс Цельсий, известный благодаря своей шкале для измерения температуры. Путешествуя по Ботническому заливу, Цельсий заметил, что тюлени часто отдыхали на невысоких камнях. Он знал, что все эти камни имеют владельцев, так как представляют огромную ценность для охотников. Изучив соответствующие документы, Цельсий обнаружил, что некогда высоко ценившиеся камни со временем теряли ценность, так как становились слишком высокими для тюленей. А раз они были бесполезны для тюленей, то были бесполезны и для охотников.

Цельсий вырезал год своего исследования, 1731, на одном из камней в том месте, где тот соприкасался с поверхностью воды, чтобы следующие поколения смогли измерить величину поднятия.

Камень Цельсия, как он называется сегодня, находится в 105 милях к северу от Стокгольма. С 1731 года он поднялся из воды на целых 6 футов. Вырезанная Цельсием дата по-прежнему отчётливо видна, но теперь она выше уровня глаз, а сам камень настолько высок, что им могут пользоваться только птицы.

В Ботническом заливе тысячи маленьких островов, и каждый год через поверхность воды пробиваются новые клочки суши. Ежегодно появляется примерно четверть квадратной мили новой земли. Наиболее яркий пример — архипелаг Кваркен, расположенный примерно посередине залива. Эта идиллическая местность, усеянная летними домиками, находится на территории Финляндии, однако имеет заметное шведское меньшинство. Многие из этих домиков — бывшие рыбацкие хижины, которые теперь стоят далеко от берега. Из–за стремительных темпов тектонического поднятия (около 10 дюймов за 30 лет) города и деревни вынуждены переносить бухты на новые места.

Архипелаг Кваркен состоит из 6500 островов, и их количество постоянно растёт.

После появления из–под воды нового участка суши требуется примерно 50 лет, чтобы он высох и стал пригодным для строительства. Гляциоизостазия порождает споры о праве собственности на землю. Кому принадлежит появившаяся из–под воды земля? В Финляндии считают, что тому, кому принадлежала вода, а не берег. Из этого следует, что если владелец берега хочет построить что-либо на новой земле, которая ныне отделяет его владения от воды, он должен обращаться за разрешением к тому, кому принадлежала вода, на месте которой теперь суша. В большинстве деревень архипелага Кваркен есть специальные комитеты, которые занимаются распределением новой земли.

В Северной Америке самые большие массы льда были сосредоточены на месте современных Аляски, Канады и Гренландии. Эти территории поднимаются, тогда как остальная часть США опускается. Морган деБур, который живёт неподалёку от столицы Аляски Джуно, показал репортёру из «Нью-Йорк таймс» поле для гольфа, построенное им на земле, которая была под водой когда он перебрался на Аляску 50 лет назад. С тех пор земля поднялась ещё сильнее, и теперь деБур подумывает о том, чтобы добавить ещё девять лунок.

В краткосрочной перспективе тектоническое поднятие порождает острова, но в долгосрочной перспективе приводит к их исчезновению.

По мере того как вода отступает, архипелаги превращаются в холмистые долины. Часть Джуно расположена на острове Дугласа, который постепенно становится частью континента. Однажды настанет день, когда остров Дугласа перестанет быть островом.

Когда именно наступит этот день определить трудно, так как дело существенно усложняют глобальное потепление и повышение уровня моря. Геологи Маркки Поутанен и Холгер Стеффен, занимающиеся изучением архипелага Кваркен, говорят, что мы имеем дело с «хаотическим с точки зрения математики явлением, когда малейшие изменения исходных условий существенно влияют на результат».

Ожидается, что появление новых земель на дальнем севере будет продолжаться и дальше несмотря на повышение уровня моря, хоть и более медленными темпами. Сегодня это отдалённые и относительно незаселённые территории. Но по мере того как они будут продолжать подниматься, а соседние территории опускаться, они будут становиться всё более привлекательными для тех, кто в отличие от Марка Твена знает, что земля по-прежнему производится.

2. Ферганская долина

Ферганская долина лежит в центре Азии, на расстоянии примерно 1250 миль от ближайшего океана и на стыке трёх постсоветских республик: Киргизии, Узбекистана и Таджикистана. В ней расположено восемь неспокойных анклавов. В части долины, принадлежащей Киргизии, есть два таджикских и четыре узбекских аванпоста. А в части, принадлежащей Узбекистану — одна таджикская и одна киргизская территория. На большинстве карт здешние границы обозначены сплошными линями, однако на самом деле многие из этих границ спорные. В последние годы здесь часто имеют место этнические конфликты.

Площадь Ферганской долины больше, чем территория Израиля. Здесь живёт 14 миллионов человек. Когда-то долина была знаменита своими плодородными землями. Талая вода стекала с высоких гор, окружающих долину, и питала сады абрикосовых, персиковых, ореховых и шелковичных деревьев. Именно эти сады лежат в основе территориальных споров в Ферганской долине. Сегодня воды всё меньше и земля пересыхает, а из–за перенаселённости плодородной земли на всех не хватает. Идёт борьба за ресурсы.

Происходящее в Ферганской долине — это пример того, как природные катаклизмы превращаются в политические конфликты.

Насилие здесь может вспыхнуть в любой момент. Утром 11 января 2014 года таджикские и киргизские вооружённые силы устроили перестрелку поблизи деревни Ворух, эксклава Таджикистана, окружённого территорией Киргизии. Перестрелка продолжалась около часа, и в ходе неё были ранены несколько пограничников. Кто выстрелил первым неясно, но поводом к конфронтации послужили взаимные подозрения в подготовке к захвату плодородных земель. Подобные конфликты возникают во многих местах по всей долине.

Если бы границы были чётко определены и всех устраивали, обстановка бы не обострялась. Но согласованной политической карты региона нет. Местные жители называют границу «шахматной». Каждый, кто хочет сходить на рынок или за водой, вынужден пересекать границы с соседними странами. Дело ещё больше усложняется необходимостью иметь дело с коррумпированными чиновниками.

Каждая из сторон подкрепляет свои территориальные претензии, обращаясь к собственным вариантам карт. Узбеки апеллируют к картам, составленным в 1955-59 годах, тогда как таджики отдают предпочтение более выгодным для себя картам 1924-27 годов. В те времена границы не имели значения, так как все три республики входили в состав СССР. Некоторые историки применяют к бывшему СССР термин «мультикультурная империя», и он отражает одну важную истину: СССР объединял невероятное разнообразие религий, языков и культур.

Все шесть постсоветских стран, чьи названия заканчиваются на «-стан» («стан» на фарси означает «страна» или «край»), были созданы в Москве.

В Кремле постоянно перечерчивали их границы в обмен на поддержку. Отсюда сегодняшние споры о границах. Хоть Россия и занимала главенствующее положение в советской «мультикультурной империи», этническое смешение поощрялось; представители разных народов переезжали на новые места, заключали браки и использовали русский язык в качестве lingua franca. Когда в 1990-х годах периферия отделилась, смешение во многом прекратилось, и произошёл резкий сдвиг в сторону этнического пуризма.

Сегодня не все пограничники говорят по-русски. Узбекистан в 1995 году перешёл на латиницу, а Киргизия и Таджикистан — нет; поэтому знаки по другую сторону границы выглядят иначе. Кроме того, углубилась экономическая пропасть между странами. Узбекистан — сравнительно богатая страна, поэтому дороги на его стороне границы в относительно хорошем состоянии. Узбеки в целом довольно пренебрежительно относятся к своим соседям. В 1999 году, объясняя отмену автобусного маршрута в Ферганскую долину, президент страны Ислам Каримов сказал: «Киргизия — бедная страна. Благополучие её народа — не моя забота». «Каждый день пять тысяч человек» пересекают границу со стороны Киргизии, добавил он, и «если каждый из них купит по одной буханке хлеба, то моим людям хлеба не хватит».

Создание государств по этническому признаку приводит к тому, что граждане, принадлежащие «не к тому» этносу, оказываются изгоями.

Анклавы не всегда населены представителями титульного этноса государства. Один из примеров — Сохский район. Девяносто-девять процентов его населения — таджики, но он окружён землями Киргизии и является суверенной территорией Узбекистана. Правительство Узбекистана с безразличием относится к судьбе этого анклава, особенно с тех пор как здесь начало действовать Исламское движение Узбекистана. Теперь задачей местных пограничников является не только предотвращение проникновения со стороны чужаков, но и контроль за ситуацией внутри анклава.

Ситуация в регионе обостряется из–за экологического кризиса. Горы Тянь-Шань (по-китайски «небесные горы») долгое время преобразовывали долину в сельскохозяйственный оазис. Но, как показало последнее исследование, с 1961 по 2012 год количество льда на горах Тянь-Шань сократилось на 27 процентов. По словам Даниэла Фаринотти, возглавлявшего исследование, это равноценно количеству воды, которое население Швейцарии потребляет за 6 лет. Нехватку воды ощущают на себе не только жители анклавов. Как сказал в интервью каналу Аль-Джазира местный чиновник из маленького городка в узбекской части долины, люди «готовы убивать друг друга за воду».

В отсутствие сотрудничества самым распространённым решением проблемы анклавов остаётся создание обходной инфраструктуры.

Например, чтобы избежать досмотра своих грузовиков на границе, Киргизия пытается построить дорогу в обход анклава Ворух. Однако таджики заявляют, что эта дорога проходит по их территории, что вызывает дальнейшие споры и конфликты. Люди в этих местах вооружены ружьями, коктейлями Молотова и камнями, поэтому рабочие нуждаются в постоянной защите.

Богатые земли Ферганской долины должны были быть Эдемским садом. Вместо этого сердце Азии превратилось в очаг конфликта. Многие обитатели долины с ностальгией вспоминают оставшуюся в прошлом «мультикультурную империю». Бесконечные конфликты и неспособность справиться с экологическими проблемами — это слишком высокая цена за независимость.

3. Сад камней в Чандигархе

Это повесть о двух городах. В 1950-х годах два человека, всемирно известный архитектор и молодой дорожный инспектор, построили каждый свою утопию. Ле Корбюзье и Нек Чанд оба трудились на равнинах Пенджаба, примерно 150 миль к северу от Нью-Дели. Они не были знакомы друг с другом, а плоды их работы выглядят так, будто они были родом с разных планет. Город Чандигарх, спроектированный Ле Корбюзье, состоит из прямых линий и геометрических форм. Сад камней Нека Чанда был построен в тени и из отходов этого масштабного проекта: фрагментов плитки, труб и прочих подобных материалов. Сад занимает площадь 24 акров и состоит из запутанных троп, туннелей и водопадов; на всё это смотрят орды покрытых галькой и мозаикой скульптур: обезьяны, ослы, танцоры, люди в гигантских шляпах и велосипедисты.

Ле Корбюзье работал под покровительством Джавахарлала Неру, первого премьер-министра Индии, который объявил, что город должен стать «символом независимости Индии», знаменующим «свободу от отсталых традиций прошлого». Чанд трудился тайно и вне закона; плоды его работы власти обнаружили лишь в 1975 году. К счастью, они осознали их значимость и назначили Чанду зарплату и 50 рабочих.

Сад камней, в противовес Чандигарху, пропитан ностальгией.

Чандигарх — это место рациональности и профессионализма. Адреса здесь напоминают компьютерный код (город разделён на секторы, кварталы и фазы). Сад камней — это место хаоса и фантазии, уютно расположившееся между блоком С и сектором 4А. Чандигарх напоминает картину де Кирико с оживлённым дорожным движением. Задыхаясь от выхлопных газов на его раскалённых солнцем бульварах, трудно устоять перед соблазном отдохнуть в Саду камней с его кривыми линиями и жизнерадостной причудливостью.

Найти вход в Сад камней нелегко. Пройдя через железный турникет, вы оказываетесь во дворике со множеством скульптур и маленьким водоёмом. Поначалу Сад камней кажется меньшим, чем ожидалось. Но затем, проследовав по длинному тёмному корридору, вы обнаруживаете огромный ландшафт, выглядящий так, словно он был сшит, а не сконструирован; тропинки и лестницы извиваются и расходятся в разные стороны; широкий водопад течёт по спиралям, зубцам и завиткам из декорированного цемента.

Когда перед глазами внезапно открывается это потайное место, возникает непреодолимое желание играть и резвиться.

Вы вдруг с восторгом осознаёте, что вас ждёт ещё больше нового, в каком бы направалении вы ни пошли; что нет заранее предписанного маршрута; это место, где царит интуиция.

Вся эта паутина имеет некое подобие центра, созданного на более позднем этапе. Здесь широкие качели свисают с арок извивающихся галерей. В последние годы своей жизни Нек Чанд часто сидел на маленькой балюстраде, проходящей вдоль верхней части арок, в сердце своего королевства. Он умер в 2015 году возрасте 90 лет, и судя по лестным отзывам в прессе и похвале от премьер-министра Индии Нарендры Моди, можно заключить, что вся страна была в восторге от его уникального стиля. Что касается спроектированного Ле Корбюзье Чандигарха, то отношение к нему критиков кардинально изменилось некоторое время назад. Идея о том, что Индия нуждается в европейцах, чтобы те указали ей путь в будущее, теперь скорее вызывает раздражение.

Противопоставление эксцентричного местного любимца и авторитетного эксперта-чужака стало своего рода клише. Оно снова и снова встречается по всему миру. Ещё один пример — Идеальный дворец в коммуне Отрив на юго-востоке Франции. Эта уменьшенная версия Сада Камней, созданная почтальоном по имени Фердинан Шеваль, высоко ценилась сюрреалистами и позже ситуационистами, которые презирали экспертов в целом и Ле Корбюзье в частности. Но какой был бы смысл в аматорском искусстве, если бы не было искусства профессионального? Чандигарх не был провальным проектом. Это самый богатый город в стране по доходам на душу населения. Местные жители гордятся своим городом. Его геометрическая логика даже породила местный фразеологизм. Когда жители Чандигарха хотят сказать, что кто-то умер, они говорят: «Он отправился в сектор 25», то ес\ть часть города, в которой расположен крематорий.

Возможно именно в силу своей зажиточности Чандигарх нуждается в Саде камней, который является его полной противоположностью.

Между этими двумя местами есть глубокая связь. Каждое из них по-своему связано с коллективной травмой. Чанд родился в 50 милях к северу от Лахора, который ныне принадлежит Пакистану, но когда-то был столицей Пенджаба. Его семья бежала на юг через недавно проведённую границу. Чандигарх должен был быть построен, так как из–за раздела Британской Индии штат потерял свою столицу. Он должен был пробудить гордость в людях, оторванных от родной земли. Сад камней служит той же цели. На его создание Чанда вдохновили истории, которые ему рассказывала его мать; истории о далёких краях, населённых богами и богинями. Сад камней — это воплощение не только мифического царства, но и утраченного мира детства.

Чандигарх устремлён в будущее, Сад камней — в прошлое. И тот, и другой — смелые проекты, которые, по крайней мере на данный момент, мирно сосуществуют друг с другом. Другим местам тоже не мешало бы усвоить урок о том, что модернизм становится скучным без доли безумия; что даже самые рациональные города нуждаются в зоне для эскапизма. Этот урок сейчас особенно актуален для Индии. Многоэтажные дома и дороги, которые простираются до самого горизонта во многих городах, временами напоминают хаотичную версию Чандигарха. Но в отличие от Чандигарха, в большинстве городов нет места для таких пространств воображения и эксцентричности. Ле Корбюзье и Нек Чанд не были знакомы, но я уверен, что Ле Корбюзье, который далеко не был конформистом, оценил бы творчество своего малоизвестного конкурента и признал бы, что всем тем фрагментам плиток и труб, которые он после себя оставил, было найдено достойное применение.

4. Туннель-призрак станции Синдзюку

Ежедневно около 4 миллионов человек проходит через многочисленные уровни, 200 выходов и 36 платформ станции Синдзюку в самом сердце Токио. Это место — храм эффективности, но с ним также связана современная легенда, отражающая страхи и фантазии жителей мегаполиса.

Согласно преданию, некоторые пассажиры навсегда теряются в туннеле станции, известном как Токийский Бермудский треугольник. Они поворачивают не в том месте, паникуют, спускаются не по той лестнице, садятся не в тот лифт и в итоге оказываются в одиночестве в пустом корридоре. После этого они пропадают навсегда.

Нет ни подтверждённых случаев, ни списка исчезнувших. Однако легенда от этого не теряет своей популярности, так как отражает один тревожный аспект наших отношений с городом:

Токио — настолько огромный, безличный и похожий на механизм город, что перспектива быть проглоченным им выглядит вполне реальной.

Я проник в чрево станции Синдзюку жарким влажным днём в конце августа. Был не час пик, но широкие, идеально чистые и покрытые знаками корридоры были переполнены людьми. Оказалось, что самые безлюдные места станции — в той части, где она соединяется с торговым комплексом. Несмотря на все свои выходы и корридоры, сама станция — это лишь один из элементов гораздо более крупного лабиринта. Именно в этой интерзоне толпа редеет, и мне удаётся проникнуть вглубь, в самые отдалённые и тихие уголки лабиринта. Я спускаюсь по эскалатору, по ещё одной лестнице и снова по эскалатору, и через 20 минут оказываюсь в почти безлюдном корридоре. Передо мной лестница без указателей; я спускаюсь ещё ниже. Здесь стоит почти полная тишина, освещение не такое яркое, а на полу лежит мусор. Одним пролётом ниже мужчина стоит, склонившись над огромной сумкой для покупок. Он не двигается, а его невидящие глаза смотрят в пустоту.

Неудивительно, что он здесь. В Японии не принято открыто проявлять отчаяние или раздражение; улыбка на лице считается обязанностью. Только в подобных местах люди могут позволить себе быть несчастными.

Синдзюку — это обиталище призраков. И не только злых. Считается, что одна группа призраков спасает людей от самоубийства, отводя их от края платформы.

Возможность потеряться заставляет нас осознать собственную уязвимость. Но потеряться намеренно нелегко. Я не знаю точно, где нахожусь и на сколько уровней вниз я спустился. Вместо паники и паранойи, которые испытывает потерявшийся человек, я чувстсвую сонливость. Здесь, внизу, так тепло и тихо; только я и склонившийся над сумкой мужчина. Под нами — металлические двери, ведущие в разные стороны с лестничной клетки. Все они заперты; из–за них раздаётся зловещее шипение.

Некоторые люди верят, что под Токио находится потайной город. Японский журналист Сюн Акиба утверждает, что нашёл в букинистическом магазине карту, на которой показаны секретные параллельные линии метро и многочисленные загадочные туннели. В своей книге, выдержавшей несколько переизданий, Акиба говорит, что эта информация скрывается от людей. Когда он впервые заявил о своей находке, то обнаружил, что никто не хочет об этом слышать. «Сотрудники метро ведут себя так, как будто я пьяница или сумасшедший», — жалуется он. Акиба считает, что тайная сеть была построена перед Второй мировой войной, а теперь необходима на случай ядерного удара.

Теория о секретных линиях токийского метро — одна из многих теорий заговора такого рода, которые есть почти в каждом крупном городе.

Содержание этих теорий менее интересно, чем причина их возникновения. Многих прельщает идея о существовании тайного подземного города. Попытки найти его упускают суть. Истинный ландшафт города постоянно ускользает от нас.

Призраки — это мы. Это особенно остро ощущаешь среди нескончаемого потока людей в местах вроде Синдзюку. Мои долгие скитания ввергли меня в состояние транса; но это знакомое, почти приятное ощущение. Я двигаюсь, не оставляя после себя следов и не обращая внимания на лица прохожих. Хоть я и выделяюсь из толпы, будучи иностранцем, в таком оживлённом месте вы почти невидимы. Вы у всех на виду, но вы — никто. Я невольно начинаю думать, что фантазия о призрачном туннеле продиктована желанием создать ландшафт, который бы отражал наше собственное состояние. Это странное желание. В конце концов, я начал своё путешествие с ощущения проглоченности городом. Я потерялся под землёй, и я в этом не одинок. Выйдя на застеклённую террасу, с которой открывается вид на многочисленные колеи, по которым ездят как раскрашенные в разные цвета поезда метро, так и обтекаемые поезда сверхскоростного экспресса, я пытаюсь осмыслить то, что со мной произошло.

Поодаль дети играют возле гигантских фигур мультяшных пингвинов. Рядом немецкая пивная лавка. Все счастливы, и это невыносимо. Я нахожу за углом скамейку около большого растения. Сорокалетний, хорошо одетый мужчина сидит, обхватив голову руками. Похоже, он плачет, но при этом не издаёт ни звука. Мне приходит в голову, что я наткнулся на него неслучайно; что я всё это время искал его. Я сажусь поодаль, не зная, куда идти дальше. Это должно было быть шуточное исследование. Я отправился на поиски места, в котором люди исчезают, поглощённые городом. Не уверен, что я действительно хотел его найти, но нашёл.

5. Доггерленд

Я приехал в маленькую деревушку Коувхайт в Саффолке потому что это наиболее стремительно исчезающее место в Британии. Низкие песчаные скалы рушатся и падают в море. Темпы эрозии — несколько метров в год. Когда-то здесь было римское поселение, а затем средневековый город. Ныне от них осталось лишь несколько домов и руины церкви. А ещё — заросшая растительностью асфальтовая дорога, ведущая к берегу, которая резко обрывается в кустах шиповника.

Стоит безветренный день. Ничто не шевелится. Слабый солнечный свет освещает спокойное море. Однажды этот обрыв вместе со стоящей на нём деревушкой станет частью скрытой под водой территории — Доггерленда. Название «Доггерленд» возникло в 1990-х годах и происходит от названия голландских двухмачтовых рыболовных судов, которые когда-то промышляли в Северном море.

Название «Доггерленд» не отражает сегодняшнюю реальность: суши здесь нет.

Это отзвук далёкого прошлого, когда не было ни Северного моря, ни Ла-Манша, а Европа была намного больше. Доггерленд был затоплен в результате повышения уровня моря вследствие таяния ледников. Целые деревни вместе с их жителями исчезли в результате природного катаклизма. Ещё более трагичным это событие делает тот факт, что многие другие места в мире, в том числе существенную часть Саффолка, ждёт та же судьба.

Вернёмся на 10 тысяч лет назад. Что мы увидим в Коувхайте? Зелёный пейзаж с извилистыми реками и бесконечными лесами из дубов, вязов, берёз, ольх, орешников и сосен. Сквозь ветви деревьев мы замечаем дикую лошадь и стадо туров. На небольшом расстоянии друг от друга поднимаются столбы дыма. Их источники — лесные поляны и прибрежные поселения. Подойдя поближе, мы видим вокруг кострища несколько хижин с соломенной крышей. Это небольшое сообщество, семья из 20 человек. Они врезают зазубренные шипы в оленьи рога, изготавливая гарпуны.

Много тысяч лет спустя, в 1931 году, в 25 милях от побережья Норфолка, один из таких гарпунов вытащил сетью рыболовный траулер; это было первое вещественное доказательство существования потерянной цивилизации.

Жители деревни разговаривают и поют на незнакомом языке. Его ближайший современный родственник — баскский, старейший из живых языков Европы. Эти люди — кочевники, но они хорошо знают эти места. Их предки жили здесь на протяжении тысяч лет, причём по крайней мере часть этого времени — бок о бок с теми, кто был здесь задолго до них. В 2009 году из Северного моря достали фрагмент черепа неандертальца, датированный примерно 58 000 годом до н.э.

К северу мы видим россыпь маленьких озёр и одно большое озеро. Солнечный свет, отражающийся в его поверхности, настолько ярок, что противоположного берега почти не видно. Это пресноводное озеро, но при ширине от 75 до 105 миль оно достаточно большое, чтобы быть внутренним морем. Сегодня этот подводный водоём называется Серебрянной ямой. Дальше к югу — глубокие долины и большая скала, древнее место паломничества. Напрягая глаза, мне удаётся разглядеть вдалеке тусклые очертания возвышенности, также покрытой густым лесом. Это Доггер Хиллс, местность, которая когда-то считалась сердцем Доггерленда.

Последние исследования указывают на то, что Доггер-банка, песчаная отмель в центре Северного моря на глубине 45-60 футов, возникла вследствие затопления этой местности.

Это была плодородная земля, привлекавшая как охотников, так и собирателей. Но идиллии не суждено было продлиться долго. Первое время жители Доггерленда спасались от воды на возвышенностях, но затем и те были затоплены. Последние годы археологи реконструируют ландшафт Доггерленда и пытаются понять, какой была реакция людей на этот катаклизм. Люди из Каменного века, судя по всему, были застигнуты врасплох. В своей книге «После льда» археолог Стивен Митен пишет, что около 7000 года до н.э. масштабный оползень спровоцировал цунами. Целые километры береговой линии были разрушены за считаные часы, а может и минуты.

Ещё один археолог, занимающийся изучением Доггерленда, Клайв Уоддингтон, утверждает, что миграция жителей Доггерленда отразилась на всём регионе. Повышение уровня воды также подтолкнуло людей к совершению приношений. Кремни и оленьи рога, найденные недавно при строительстве роттердамского Европорта, по мнению учёных, имели целью умилостивить разгневанных духов моря.

Я возвращаюсь на заросшую растительностью дорогу в Коувхайте и иду по длинной, извилистой тропинке к воде. О берег бьются лёгкие волны. От Доггерленда не осталось и следа. Однако благодаря изучению Доггерленда и составлению его карты, его история стала нашей историей и мы заинтересовались судьбой наших давно забытых предков. Стоя на этом спокойном берегу, я испытываю печаль. Перед нами стоит тот же вызов, что и перед этим исчезнувшим народом: сохранить землю под ногами в условиях изменения климата и повышения уровня моря.

©Alastair Bonnett

Оригинал можно почитать тут.