Джулия Галеф, скептик, основатель Центра прикладной рациональности и ведущая подкаста Rationally Speaking, борется с ложными убеждениями вот уже более десяти лет. Всемирную популярность ей принесла прочитанная в 2016 году лекция TED под названием «Почему мы думаем, что правы, даже когда это не так», в которой она впервые использовала термины «мышление солдата» и «мышление разведчика», и которая позже легла в основу её книги.

ДВА ТИПА МЫШЛЕНИЯ

В 1894 году уборщица, работавшая в немецком посольстве во Франции, нашла в мусорном ведре бумагу, которая повергла в хаос целую страну. Этой бумагой была разорванная докладная записка, а уборщица на самом деле была французской шпионкой. Она передала документ начальству, которое, прочитав записку, с тревогой осознало, что кто-то в рядах франзцуской армии сливает военные тайны Германии.

Подписи на записке не было, но подозрение сразу же пало на офицера по имени Альфред Дрейфус, единственного еврея среди генералов. Дрейфус был одним из немногих офицеров, имевших в силу своего ранга доступ к тайной информации, упоминавшейся в записке. Кроме того, он был не в почёте у сослуживцев, которые считали его надменным и заносчивым.

В ходе расследования всплыли подозрительные факты. Один свидетель сообщил, что видел, как Дрейфус околачивался где не положено и задавал много вопросов. Другой слышал, как Дрейфус восхвалял Германскую империю. Дрейфуса как минимум раз видели в игорном заведении. Ходили слухи, что он посещал любовниц несмотря на то, что состоял в браке. Одним словом, он не вызывал доверия.

Уверенность в том, что Дрейфус был шпионом, росла.

Армии удалось получить образец его почерка для сравнения с почерком на записке. Почерк совпал! По крайней мере, было заметное сходство. Были и некоторые несоответствия, но сходство не могло быть случайным совпадением. Чтобы удостовериться, образцы почерка были отправлены на экспертизу.

Первый эксперт объявил, что образцы совпадают. Однако второй эксперт не был до конца уверен. По его словам, почерк мог принадлежать двум разным людям.

Офицеры ожидали более однозначного вердикта. Но затем они вспомнили, что второй эксперт работал в Банке Франции. В мире финансов было много влиятельных евреев. Дрейфус тоже был евреем. Как можно доверять человеку, когда налицо конфликт интересов? Офицеры единогласно заключили, что Дрейфус виновен.

Дрейфус настаивал на своей невиновности, но тщетно.

Его арестовали, а 22 декабря 1894 года трибунал признал его виновным в государственной измене. Его приговорили к пожизненному одиночному заключению на острове Дьявола, в бывшем лепрозории у побережья французской Гвианы.

Дрейфус был шокирован приговором. Оказавшись в тюрьме, он даже подумывал о самоубийстве, но в итоге решил, что это лишь подтвердило бы его вину.

Перед отправкой на остров Дьявола Дрейфус вынужден был пройти через ритуал, в ходе которого командир публично сорвал с него погоны, а один из офицеров ехидно заметил: «Не забывайте, что он еврей. Он наверное прямо сейчас в уме подсчитывает их цену». Проходя перед солдатами, журналистами и простыми зеваками, Дрейфус воскликнул: «Я невиновен!» Толпа ответила оскорблениями и криками: «Смерть евреям!».

«МОЖНО ЛИ В ЭТО ПОВЕРИТЬ?» И «ОБЯЗАТЕЛЬНО ЛИ В ЭТО ВЕРИТЬ?»

Офицеры, арестовавшие Дрейфуса, не собирались подставлять невиновного. По их мнению, они объективно изучили улики, и эти улики указали на Дрейфуса.

Но, каким бы объективным ни казалось расследование им самим, его ход во многом был обусловлен их мотивами. Они должны были найти шпиона как можно скорее и изначально не доверяли Дрейфусу. А в ходе расследования у них появился ещё один мотив: они должны были доказать свою правоту, ведь на кону стояла их репутация, а возможно и положение.

Расследование дела Дрейфуса — яркий пример особенности человеческой психологии под названием мотивированное рассуждение, то есть того, как подсознательные мотивы обуславливают итоговые выводы.

Лучше всего мотивированное рассуждение описал психолог Томас Гилович. Когда мы хотим, чтобы нечто оказалось правдой, сказал он, то спрашиваем себя: «Можно ли в это поверить?» и ищем повод, чтобы ответить утвердительно. Когда мы не хотим, чтобы нечто оказалось правдой, то спрашиваем себя: «Обязательно ли в это верить?» и ищем повод, чтобы ответить отрицательно.

Офицеры, расследовавшие дело Дрейфуса, оценивали слухи и косвенные улики против него через призму вопроса: «Можно ли принять это как доказательство вины?». Когда второй эксперт сообщил, что почерк Дрейфуса отличается от почерка записки, офицеры спросили себя: «Обязательно ли в это верить?» и нашли причину не верить — предположительный конфликт интересов в силу еврейского происхождения этого эксперта.

Офицеры также обыскали дом Дрейфуса в поисках улик, но ничего не нашли. Тогда они спросили себя: «Можно ли по-прежнему поверить в вину Дрейфуса?» и нашли повод поверить: «Он наверняка заранее избавился от улик».

Вы несомненно знакомы с данным явлением даже если никогда не слышали термин «мотивированное рассуждение». У него много названий: отрицание, принятие желаемого за действительное, склонность к подтверждению своей точки зрения, рационализация, трайбализм, самооправдание, самонадеянность, иллюзии.

Примеры этого явления можно наблюдать повсюду. Люди охотно пересказывают истории, которые подтверждают их представления об Америке, капитализме и нынешнем поколении, игнорируя при этом истории, которые идут вразрез с данными представлениями. Когда наш сослуживец делает ошибку, мы объясняем это его некомпетентностью, а когда ошибаемся мы — тем, что на нас оказывается слишком много давления. Когда политик из партии оппонентов нарушает закон, это доказывает, что вся партия коррумпирована, а когда то же самое делает поддреживаемый нами политик — это исключение из правил.

РАССУЖДЕНИЕ КАК ЗАЩИТА

Мотивированное рассуждение имеет одну особенность — его очень легко распознать в других людях, но очень трудно в себе самом.

Нам всегда кажется, что мы сами объективно, справедливо и бесстрастно оцениваем факты.

На самом же деле мы поступаем как солдат, который защищает свои убеждения от угрожающих им фактов. Мы часто сравниваем убеждения с укреплёнными позициями и неприступными твердынями. Убеждения могут быть твёрдыми, непоколебимыми, глубоко укоренёнными, обоснованными, основанными на фактах и подкреплёнными доказательствами.

Аргументы служат либо для нападения, либо для защиты. Если мы потеряем бдительность, кто-то может нанести удар по нашим убеждениям и ослабить наши позиции. Поэтому мы ищем факты, которые бы укрепили нашу позицию.

Когда нам приходится менять мнение, это равнозначно капитуляции. Сталкиваясь с неопровержимыми фактами, мы признаём своё поражение. Если мы понимаем, что далее стоять на своём невозможно, то отказываемся от идеи и сдаём позиции.

ПИКАР СНОВА ОТКРЫВАЕТ ДЕЛО

Полковник Жорж Пикар был самым обычным солдатом и уж точно не одним из тех, кто раскачивает лодку.

Пикар родился в 1854 году в Страстбурге в семье чиновников и солдат, и уже в молодом возрасте дослужился до высокого звания во французской армии. Как и большинство французов, он был патриотом, католиком — и антисемитом. Но не агрессивным. Он был утончённым человеком и считал антиеврейскую пропаганду, печатавшуюся в националистических газетах, признаком дурного вкуса. Однако антисемитизм был свойствен тем временам, и Пикар впитал подсознательное отвращение к евреям.

Поэтому когда в 1894 году Пикар услышал о том, что единственный еврей в рядах французской армии оказался шпионом, то с готовностью в это поверил. Когда в ходе процесса Дрейфус заявил о своей невиновности, Пикар посмотрел на него и заключил, что это была игра на публику. Более того, именно Пикар был автором той антисемитской шутки, когда с Дрейфуса срывали погоны.

Вскоре после того, как Дрейфус отправился на остров Дьявола, Пикар получил повышение и возглавил департамент контрразведки, который и расследовал дело Дрейфуса. Ему было поручено найти дополнительные доказательства против Дрейфуса на случай если приговор будет обжалован. Пикар так ничего и не нашёл.

А затем произошло нечто непредвиденное — обнаружился второй шпион.

Было найдено ещё несколько порванных писем, адресованных немцам. В этот раз подозрение пало на французского офицера по имени Шарль Мари Фердинанд Вальсен Эстерхази. Эстерхази имел пристрастие к алкоголю и азартным играм. Кроме того, он был по уши в долгах, что могло подтолкнуть его к продаже секретов Германии.

Изучая написанные Эстерхази письма, Пикар поймал себя на мысли о том, что аккуратный, косой почерк выглядит очень знакомо. Он вспомнил о первой записке, авторство которой приписывалось Дрейфусу. Пикар нашёл записку и сопоставил её с одним из писем Эстерхази. У него встал ком в горле. Почерк был идентичным.

Пикар показал письма Эстерхази армейскому почерковеду, который ранее заявлял, что почерк Дрейфуса совпадает с почерком записки. «Да, эти письма написаны тем же почерком», — подтвердил почерковед. «А если бы я сказал вам, что эти письма были написаны недавно?» — спросил Пикар. Почерковед пожал плечами. В таком случае, сказал он, евреи обучили нового шпиона копировать почерк Дрейфуса. Пикару этот аргумент показался неубедительным. Он начал склоняться к выводу, что осуждён был невиновный человек.

У Пикара оставалась одна последняя надежда: запечатанная папка с уликами, предъявленными на судебном процессе. Офицеры утверждали, что её содержимое неоспоримо доказывает вину Дрейфуса. Однако Пикара снова ждало разочарование. В папке не было ни единой веской улики, лишь косвенные доказательства.

Пикар был в ярости из–за безразличия своих сослуживцев к тому факту, что из–за них невинный человек сгниёт в тюрьме. Он продолжил своё расследование даже когда сопротивление, с которым он столкнулся, переросло в открытую вражду. Начальство отправило его на опасное задание в надежде, что он не вернётся живым. Когда это не сработало, он был арестован по ложному обвинению в утечке секретной информации.

Однако после десяти лет стараний, тюремного срока и многочисленных сфабрикованных против него дел, Пикар всё же добился своего. Дрейфус был оправдан и восстановлен на службе.

Дрейфус после этого прожил ещё 30 лет. Он перенёс все испытания стойко, но после стольких лет, проведённых на острове Дьявола, его здоровье было подорвано. Настоящий шпион, Эстерхази, бежал из страны и умер в нищете. Пикару продолжали портить кровь враги, которых он нажил себе в рядах армии, пока он не стал в 1906 году военным министром в правительстве Жоржа Клемансо.

Когда Пикара спрашивали, почему он отдал столько сил, чтобы раскрыть правду и очистить имя Дрейфуса, поставив на кону собственную карьеру и даже свободу, он всегда отвечал одно и то же: «Потому что это был мой долг».

«ПРАВДА ЛИ ЭТО?»

Дело Дрейфуса раскололо страну и шокировало весь мир. Но наиболее любопытный его аспект — это психология его неожиданного героя, полковника Пикара. Как и у его сослуживцев, у Пикара было достаточно причин верить в виновность Дрейфуса. Он не любил евреев, и ему не нравился лично Дрейфус. К тому же, он знал, что если Дрейфус окажется невиновным, это вызовет огромный скандал, а его собственная карьера пострадает. Однако всё это не помешало ему отличить правду от лжи.

То, как Пикар пришёл к выводу о невиновности Дрейфуса — это яркий пример мотивированного рассуждения, ориентированного на точность. В отличие от директивно мотивированного рассуждения, при котором факты оцениваются через призму вопросов «Можно ли в это поверить?» и «Обязательно ли в это верить?», при ориентированном на точность мотивированном рассуждении факты оцениваются через призму вопроса «Правда ли это?».

Приступив к поиску дополнительных доказательств вины Дрейфуса, Пикар ожидал и надеялся найти их, но не смог обнаружить ничего убедительного. Изучив почерк Эстерхази, он заметил сходство с почерком записки, предположительно написанной Дрейфусом. Когда ему предоставили удобный повод, чтобы отбросить новые факты, Пикар не смог принять его так как посчитал неубедительным. А изучив папку с уликами, которые прежде считались неопровержимыми, он осознал, что они вовсе не неопровержимы.

Директивно мотивированное рассуждение — это мышление солдата, защищающегося от представляющих для него угрозу фактов, тогда как ориентированное на точность мотивированное рассуждение — это мышление разведчика, изучающего местность.

Разведчик не беспристрастен. Он надеется обнаружить, что путь открыт, враг ослаблен или неподалёку есть мост, через который могут переправиться войска. Но он прежде всего хочет знать правду. Он не обманывает себя, дорисовывая на карте несуществующий мост. Мыслить как разведчик означает стремиться к тому, чтобы ваша «карта» — то есть, представление о самом себе и окружающей действительности — было как можно более точным.

Разведчик прекрасно знает, что любая карта — это упрощённая картина реальности. Стремиться к составлению точной карты означает осознавать границы собственного понимания и с особой бдительностью подходить к тем частям карты, которые могут оказаться неверными. Это означает быть готовым изменить своё представление в соответствии с новыми данными. Когда вы мыслите как разведчик, для вас не может быть никаких «угроз» вашим убеждениям. Если вы поймёте, что ошибались, то сможете исправить карту и только выиграете от этого.

СУЖДЕНИЯ ЗАВИСЯТ ОТ ТИПА МЫШЛЕНИЯ

Жизнь состоит из принятых нами решений, и чем меньше мы искажаем реальность, тем более правильные решения можем принимать.

Мышление разведчика позволяет нам не обманывать себя в важных вопросах. Следует ли мне обследоваться? Стоит ли мне остановиться или ещё рано сдаваться? Есть ли будущее у этих отношений? Какова вероятность того, что мой партнёр передумает и захочет иметь детей?

Разведчик и солдат — это архетипы. В действительности нет ни абсолютных разведчиков, ни абсолютных солдат. Мы многократно переключаемся между этими двумя типами мышления каждый день.

Каждый из нас — смесь разведчика и солдата. Но определённые люди и в определённых ситуациях оказываются более умелыми разведчиками, чем другие. Как Пикар, они сильнее стремятся к правде и менее склонны принимать ложные аргументы, даже когда те удобны. Они охотнее проверяют свои теории и исследуют свои ошибки.

Но прежде чем поучиться у таких людей и самим превратиться из солдат в разведчиков, мы должны изучить мышление солдата. Почему мы по умолчанию используем это мышление? Почему его так трудно преодолеть? Если мышление разведчика лучше, почему люди не используют его постоянно?

ЧТО ЗАЩИЩАЕТ СОЛДАТ

Есть хорошее правило: прежде чем призывать от чего-либо избавиться, нужно сначала понять, почему это что-то существует.

Данный принцип называется забором Честертона и назван в честь британского писателя Гилберта Кита Честертона, который и предложил этот принцип в 1929 году. Представьте, что вы едете по дороге, вдоль которой по непонятной для вас причине возведён забор. Вы думаете про себя: «Зачем кто-то построил здесь забор? Это бесполезно и глупо. Давайте его снесём». Но если вы не понимаете, зачем был построен этот забор, говорил Честертон, вы не можете быть уверены в том, что его можно снести.

Древние обычаи и институты подобны такому забору. Наивные реформаторы кричат: «Зачем они нужны? Давайте избавимся от них!». А более рассудительные реформаторы отвечают: «Если вы не знаете их назначения, то не имеете права от них избавляться».

Будем же рассудительными реформаторами, а не наивными. Какими бы ни были достоинства мышления разведчика, мы не можем ратовать за него до тех пор, пока не поймём назначение мышления солдата. Чем полезно мотивированное рассуждение? Что мы потеряем, отказавшись от него?

ДУШЕВНЫЙ ПОКОЙ: ИЗБЕГАНИЕ НЕПРИЯТНЫХ ЭМОЦИЙ

В 2016 году на просторах интернета был популярен мем, очень точно выражавший настроение того времени: за столом сидит одетая в шляпу собака. Комната вокруг неё охвачена огнем. Собака выжимает из себя улыбку и говорит: «Всё в полном порядке».

Мышление солдата помогает нам избежать негативных эмоций вроде страха, беспокойства и сожалений. Иногда мы прибегаем к отрицанию, как собака из мема. Иногда мы смотрим на мир через розовые очки. Все что ни случается — к лучшему, говорим себе мы. Каждый получает по заслугам. Чем темнее ночь, тем ярче звезды.

В басне Эзопа «Лисица и виноград» лиса замечает гроздь спелого винограда, висящую слишком высоко, и заключает, что виноград всё равно наверняка кислый. Так же и мы изображаем притворное равнодушие, когда нам не удаётся получить то, чего мы хотели. Когда после прекрасного первого свидания партнёр не отвечает на наши звонки, мы убеждаем себя, что он всё равно зануда. Когда нам не удаётся получить желаемую работу, мы говорим себе: «Это к лучшему. График всё равно рабский».

Близкий родственник кислого винограда — сладкий лимон.

Когда мы не можем исправить проблему, то убеждаем себя, что это вовсе не проблема, а благо. До недавнего времени боль была неизбежной частью деторождения. Поскольку с этим ничего нельзя было поделать, многие врачи и священники утверждали, что боль — это благо, так как закаляет характер и способствует духовному развитию.

Теперь, когда в нашем распоряжении есть эпидуральная анестезия, мы больше не настаиваем, что этот лимон сладок. Но мы по-прежнему говорим в том же тоне о старости и смерти — например, что они придают смысл жизни. «Быть может, смертность — это не зло, а благословение», — говорил Леон Касс, возглавлявший Президентский совет по биоэтике при Джордже Буше-младшем.

Душевный покой приносят не только оптимистичные мысли. Иногда если надежды нет, можно не беспокоиться. Когда мы перестаём бороться и сдаёмся, то испытываем облегчение.

САМООЦЕНКА: ПОДДЕРЖАНИЕ ВЫСОКОГО МНЕНИЯ О САМОМ СЕБЕ

Главная героиня фильма «Выскочка» (1999) Трейси Флик — амбициозная и трудолюбивая женщина, но ей трудно заводить друзей. «Ничего страшного, — говорит она себе. — Я смирилась с тем, что люди, рождённые особенными, обречены на одиночество. Великие люди всегда одиноки». Как и Трейси, мы часто прибегаем к мышлению солдата, чтобы защитить свое эго и найти лестное для себя объяснение нелестным фактам. Пусть я и не богат, но зато у меня есть принципы. У меня мало друзей потому что люди комплексуют, сравнивая себя со мной.

Самые разные убеждения, так или иначе связанные с нашими достоинствами и недостатками, могут призываться на защиту нашего эго. Если ваш рабочий стол постоянно завален книгами и бумагами, вы вероятно считаете, что «беспорядок — это признак творческого ума». Если у вас есть достаточно свободного времени и денег, чтобы много путешествовать, вы скорее всего считаете, что «невозможно быть образованным человеком, не повидав мир». Если вы не сдали вступительные экзамены, то наверняка согласны с тем, что «стандартизированные тесты измеряют не умственные способности, а способность сдавать эти самые тесты».

Представление о самом себе обуславливает даже самые основополагающие представления о том, как устроен мир.

Бедняки более склонны считать, что удача играет важную роль в жизни, тогда как богачи приписывают свой успех таланту и тяжёлому труду.

Однако мотивированное мышление в целях поддержания самооценки не всегда подразумевает веру в свои ум, талант и обаяние. Самовозвеличивание и самозащита — не одно и то же. Иногда в целях самозащиты люди придерживаются низкой самооценки. Популярный ютубер Натали Уинн называет это «мазохистской эпистемологией». Другими словами, всё, что причиняет боль — правда. Многим людям пришёлся по вкусу этот термин. Как написала в комментариях одна пользовательница: «Безопаснее считать, что люди находят меня непривлекательной, чем надеяться, что меня считают красивой, хотя на самом деле это не так».

УВЕРЕННОСТЬ: ПОИСК МОТИВАЦИИ ДЛЯ ТРУДНЫХ СВЕРШЕНИЙ

В Сан-Франциско у каждого таксиста есть идея для стартапа. Местная народная мудрость гласит, что необоснованный оптимизм — это хорошо, так как мотивирует браться за трудные дела, не обращать внимания на критику и преодолевать все препятствия. Неудивительно, что в ходе опроса, проведённого среди предпринимателей, большинство оценили шансы своей компании на успех как 7 к 10, а треть — как 10 к 10, несмотря на то, что среднестатистические шансы стартапа на успех примерно 1 к 10.

Одна из стратегий, которые мы используем для поддержания подобной уверенности — это игнорирование статистической вероятности и убеждение себя в том, что для успеха достаточно лишь много работать.

Ещё одна ментальная уловка — избирательно сосредотачиваться на тех аспектах ситуации, которые дают повод для оптимизма, игнорируя те, которые внушают пессимизм. Создавая свою собственную организацию, я отдавала себе отчёт в том, что большинство организаций терпят крах, но подбадривала себя, думая: «Мы находимся в лучшем положении, чем большинство других, так как у нас есть поддержка». Это действительно было так. Но не менее обоснованным было бы думать обратное: «Наша организация находится в худшем положении по сравнению с другими, так как мы молоды и неопытны», что также было правдой.

Нам нужна уверенность, чтобы принимать трудные решения и воплощать их в жизнь. Вот почему люди часто избегают мыслей об альтерантивных путях и недостатках своих решений. В 1970-х годах социолог Нильс Брунссон провёл исследование в одной шведской компании и обнаружил, что когда её сотрудники проводили совещания с целью «решить», над каким проектом работать дальше, они уделяли очень мало времени сравнению разных вариантов. Вместо этого они быстро выбирали один вариант и посвящали большую часть совещания поиску соображений в пользу своего выбора. «Так они вырабатывали энтузиазм, который считали необходимым для преодоления трудностей», — написал Брунссон.

Душевный покой, самооценка и уверенность — это всё эмоциональные преимущества, а это значит, что их конечная цель — самообман. Следующие три преимущества мышления солдата — убеждение, имидж и чувство принадлежности — это социальные преимущества. В их случае конечная цель — посредством самообмана обмануть других людей.

УБЕЖДЁННОСТЬ: УБЕДИТЬ СЕБЯ, ЧТОБЫ УБЕДИТЬ ДРУГИХ

В бытность сенатором Линдон Джонсон практиковал ритуал, который его друзья и коллеги называли «самонакручиванием». Когда ему нужно было убедить в чём-то других людей, он репетировал, выдвигая аргументы в пользу этой позиции, чтобы самому поверить в её правильность. В итоге он мог с полной уверенностью отстаивать эту позицию, ведь к тому моменту уже был убеждён в её правильности, независимо от того, какого мнения придерживался ранее. «Это не была игра на публику, — рассказывает пресс-секретарь Джонсона Джордж Риди. — Он обладал удивительной способностью убеждать себя в том, что необходимая в данном конкретном случае «правда» и была настоящей правдой, а всё, что ей противоречило, было происками врагов».

Способность Джонсона к самообману действительно была исключительной. Но все мы время от времени так поступаем, пусть и неосознанно. Когда нам нужно убедить в чём-то других людей, мы сами начинаем в это верить и ищем аргументы и доказательства, которые можно использовать для защиты своей позиции.

Когда будущие адвокаты готовятся к защите своего клиента на учебном суде, они первым делом убеждают себя в том, что представляют сторону, которая права как в юридическом, так и в моральном смысле. Если, будучи предпринимателем, вы с убеждённостью рассказываете всем, насколько успешной будет ваша компания, окружающие тоже начинают в это верить. Лоббисты, торговцы и фандрейзеры часто преувеличивают достоинства и занижают недостатки своего проекта или продукта, чтобы легче было его «продать».

Даже те из нас, кто не занимается убеждением профессионально, часто пытаются заставить своих друзей, родственников или коллег во что-то поверить. Вот всего несколько примеров: я — хороший человек. Я заслуживаю сострадания. Я делаю всё, что могу. Я — ценный сотрудник. Моя карьера идёт в гору. Чем сильнее мы сами верим в эти утверждения, и чем больше аргументов и доказательств в их пользу нам удаётся найти, тем легче нам будет убедить окружающих.

Как любил говорить Джонсон: «Убеждает убеждённость».

ИМИДЖ: ВЫБОР УБЕЖДЕНИЙ, КОТОРЫЕ ПОВЫШАЮТ НАШУ РЕПУТАЦИЮ

Выбирая между брюками и джинсами, кожей и хлопком, высокими каблуками и кедами, мы спрашиваем себя: «Какой человек одевается так? Утончённый, свободолюбивый, оригинальный, практичный? Каким я хочу, чтобы люди видели меня?»

Свои убеждения мы выбираем точно так же, как одежду. Психологи называют это самопрезентацией, а эволюционные психологи сигнализацией.

Оценивая то или иное утверждение, мы думаем про себя: «Какой человек верит в это утверждение, и так ли я хочу, чтобы люди воспринимали меня?»

Разные люди по-разному преподносят себя при помощи одежды и убеждений. Один человек отдаёт предпочтение нигилизму, так как это помогает ему выглядеть бескомпромиссным; другой предпочитает оптимизм, так как благодаря ему пользуется большим успехом у людей; третий тяготеет к умеренным взглядам, стремясь выглядеть зрелым. Обратите внимание, что цель в данном случае — не заставить других людей согласиться с вашими взглядами, как это было в случае с убеждённостью. Нигилист не пытается убедить других стать убеждёнными нигилистами. Он пытается убедить их в том, что он сам — убеждённый нигилист.

Так же, как есть мода на одежду, так есть мода и на идеи. Когда в вашем кругу приобретают популярность такие идеи как «социализм лучше, чем капитализм» или «машинное обучение изменит мир», вы и сами начинаете склоняться к тому, чтобы их принять. Разве что плыть против течения — это часть вашего имиджа. В таком случае, растущая популярность идеи скорее оттолкнёт вас от неё.

Несмотря на отдельные различия, определённые предпочтения имеют универсальный статус. Почти никто не отдаёт предпочтение грязной одежде и не хочет исповедовать убеждения, которые заставляют их выглядеть безумными или эгоистичными. Ради поддержания своего имиджа мы прибегаем к оправданиям вроде: «Я выступаю против строительства в этом районе потому что беспокоюсь об окружающей среде, а не потому что хочу, чтобы цена моей недвижимости осталась высокой!».

ЧУВСТВО ПРИНАДЛЕЖНОСТИ: БЫТЬ ЧАСТЬЮ СОЦИАЛЬНОЙ ГРУППЫ

В некоторых религиозных общинах потеря веры равнозначна потере брака, семьи и поддержки сообщества. Это экстремальный случай, но у каждой социальной группы есть убеждения и ценности, которые все её члены обязаны разделять. Например: «Изменение климата — это серьёзная проблема» или «Республиканцы лучше демократов» или «Наше объединение выступает за благое дело» или «Дети — цветы жизни». Несогласие может и не приведёт к исключению из группы, но уж точно повлечёт за собой отчуждение от остальных её членов.

Здесь необходимо внести некоторую ясность: согласие с общепринятым мнением не обязательно является признаком мышления солдата. В одном из выпусков веб-комикса xkcd родитель задаёт своему ребёнку старый как мир риторический вопрос: «Если бы все твои друзья прыгнули с моста, ты бы тоже прыгнул?» Ребёнок отвечает: «Возможно. В конце-концов, что более вероятно — то, что все мои друзья одновременно сошли с ума, или то, что мост горит?»

Ребёнок прав. Согласие с большинством часто оказывается разумным шагом, ведь невозможно изучить все факты самому, а другие люди часто знают то, чего не знаем мы. Мотивированным рассуждением это становится тогда, когда вам всё равно, что большинство заблуждается.

Быть частью группы означает не только соглашаться с мнением группы, а и демонстрировать свою приверженность, отвергая любые факты, угрожающие её репутации. Люди, которые называют себя геймерами (то есть, соглашаются с утверждением: «когда кто-то критикует геймеров, я воспринимаю это как личное оскорбление»), более скептично относятся к исследованиям, показывающим вред жестоких видеоигр. Люди, которые называют себя католиками (то есть, соглашаются с утверждениями вроде: «я чувствую солидарность с католиками»), более скептично относятся к обвинениям католических священников в сексуальном насилии.

ПОЧЕМУ ПРАВДА ВАЖНЕЕ, ЧЕМ КАЖЕТСЯ

Подведём итоги. Практикуя мышление солдата, мы руководствуемся вопросом «Могу ли я в это поверить?» применительно к тому, что мы хотим принять, и вопросом «Обязательно ли в это верить?» применительно к тому, что хотим отвергнуть. Мы используем мышление солдата для поддержания веры в убеждения, которые повышают нашу самооценку, дарят нам душевный покой, придают уверенность, помогают убедить других, создать привлекательный имидж и стать частью коллектива.

Практикуя мышление разведчика, мы руководствуемся вопросом «Правда ли это?». Мы используем его, когда хотим увидеть вещи такими, какие они есть; чтобы решить проблемы; увидеть возможности; оценить риски; выбрать свой путь в жизни; а иногда и просто из чистого любопытства, чтобы лучше понять мир, в котором мы живём.

МЫ ИДЁМ НА НЕОСОЗНАННЫЕ КОМПРОМИССЫ

Один из парадоксов человеческой натуры в том, что наши убеждения могут служить одновременно двум противоположным целям. Мы неизбежно вынуждены идти на компромиссы.

Мы идём на компромисс между мышлением и чувством принадлежности. Если вы живёте в тесном сообществе и хотите быть его частью, выгоднее использовать мышление солдата и отметать любые сомнения в его убеждениях и ценностях. С другой стороны, если вы всё же позволите себе эти сомнения, то можете обнаружить, что будет лучше отвергнуть взгляды сообщества на нравственность, религию и гендерные роли.

Мы идём на компромисс между мышлением и убеждением. Один мой друг работал в известной благотворительной организации и восхищался способностью своего начальника убеждать себя, что каждый доллар из бюджета расходуется на благое дело. Это помогало ему вести переговоры с потенциальными донорами. С другой стороны, из–за склонности обманывать себя он также отказывался от отмены неэффективных программ — в его представлении они вовсе не были неэффективными. Другими словами, мышление солдата помогало ему убеждать людей делать пожертвования, но мешало должным образом распоряжаться этими пожертвованиями.

Мы идём на компромисс между мышлением и уверенностью. Когда вы фокусируетесь исключительно на преимуществах своего плана, это помогает выработать энтузиазм и мотивацию, чтобы воплотить его в жизнь. С другой стороны, если вы детально изучите свой план на предмет слабых мест, то сможете разработать лучший план.

Мы идём на компромиссы постоянно, как правило даже не замечая этого. Как следствие, решения за нас принимает наше подсознание. Иногда мы выбираем мышление солдата, преследуя эмоциональные или социальные цели в ущерб правде. А иногда — мышление разведчика, стремясь к правде, даже если она оказывается не такой, как мы надеялись.

МЫ РАЦИОНАЛЬНО ИРРАЦИОНАЛЬНЫ

Поскольку мы постоянно идём на подсознательные компромиссы между мышлением разведчика и мышлением солдата, разумно будет спросить: насколько мы в этом успешны? Удаётся ли нам интуитивно сопоставлять затраты и выгоды правды с затратами и выгодами лжи?

Гипотеза, согласно которой человеческий ум способен успешно идти на подобные компромиссы, называется гипотезой рациональной иррациональности. Её разработал экономист Брайан Каплан, и она гласит, что мы неосознанно выбираем такую степень иррациональности, которая позволяет достичь социальных и эмоциональных целей, не жертвуя своей способностью к принятию рациональных решений.

Рационально иррациональный человек отрицает проблему только тогда, когда отрицание приносит ощутимый душевный покой, а вероятность успешно решить проблему достаточно мала.

Итак, действительно ли наше поведение рационально иррационально?

Сам факт существования данной книги служит подсказкой. На процесс принятия решений влияют различные когнитивные искажения, заставляющие неправильно оценивать затраты и выгоды правды. Эти когнитивные искажения побуждают нас отдавать предпочтение мышлению солдата чаще, чем следует, и недооценивать мышление разведчика.

МЫ ПЕРЕОЦЕНИВАЕМ СИЮМИНУТНЫЕ ВЫГОДЫ МЫШЛЕНИЯ СОЛДАТА

Одна из самых досадных особенностей человеческой природы — это склонность вставлять самому себе палки в колёса. Мы покупаем абонемент в спортзал, а потом не пользуемся им. Мы садимся на диету, а потом нарушаем её. Мы откладываем дело до последнего, а потом хватаемся за голову и проклинаем самих себя за то, что оказались в таком положении.

Источник этого самосаботажа — смещение к настоящему, то есть склонность переоценивать настоящее, отдавая предпочтение краткосрочным выгодам и пренебрегая долгосрочными.

Мы нетерпеливы, причём становимся тем нетерпеливее, чем ближе потенциальное вознаграждение.

Когда вы задумываетесь о покупке абонемента в спортзал, кажется, что игра стоит свеч. Несколько часов тренировок в неделю в обмен на красивое тело и отличное самочувствие? Какие тут могут быть сомнения? Но каждым отдельным утром, когда перед вами стоит выбор: отключить будильник и блаженно погрузиться в сон или отправиться в спортзал, чтобы сделать крошечный шаг навстречу цели — сделать правильный выбор становится намного труднее. Первый вариант означает сиюминутную выгоду; второй — отдалённую и эфемерную. Какое значение имеет один день в свете долгосрочных результатов?

Смещение к настоящему обуславливает не только наши поступки, но и наше мышление. Как и в случае с решением остаться в постели, нарушением диеты и откладыванием дел до последнего, мышление солдата приносит сиюминутную выгоду, тогда как затраты обнаруживаются лишь позднее. Если вы беспокоитесь из–за совершённой ошибки и убеждаете себя в том, что это не ваша вина, то приобретаете выгоду в виде мгновенного облегчения. Конечно, вы упускаете возможность извлечь урок из своей ошибки и поэтому вероятно совершите её вновь, но это произойдёт лишь в далёком будущем.

Излишний оптимизм по поводу своих шансов на успех даёт мгновенный заряд энтузиазма. Но со временем этот энтузиазм ослабевает. А когда достижение цели занимает больше времени, чем ожидалось, он становится контрпродуктивным. Как говорил Фрэнсис Бэкон: «Надежда — хороший завтрак, но плохой ужин».

МЫ НЕДООЦЕНИВАЕМ ВЫГОДЫ НАВЫКОВ РАЗВЕДЧИКА

Когда вы просыпаетесь пораньше и отправляетесь в спортзал, то получаете выгоду не только в виде сожжённых калорий и укрепления мускулатуры. Вы также развиваете ценные навыки и привычки, в первую очередь навык преодолевать трудности и привычку исполнять данные себе обещания.

Выгода мышления разведчика также заключается не только в составлении более точной карты, а и в развитии навыков и привычек. Даже если вы размышляете о вещах, которые не имеют к вам непосредственного отношения, то, как вы мыслите, имеет значение, помогая в укреплении мыслительных привычек. Каждый раз, когда вы говорите: «Это верно, я об этом не подумал», вы учитесь признавать правильные идеи. Каждый раз, когда вы проверяете тот или иной факт, прежде чем ссылаться на него, вы приучаете себя предварительно оценивать информацию. Каждый раз, когда вы говорите: «Я был неправ», вы учитесь признавать свои ошибки.

Выгоды от этих и других ценных привычек разведчика со временем накапливаются. Однако в каждом отдельном случае им трудно соперничать с сиюминутными и непосредственными выгодами мышления солдата.

МЫ НЕДООЦЕНИВАЕМ ВОЛНОВОЙ ЭФФЕКТ САМООБМАНА

Невозможно предсказать, чем обернётся ложь. Самообман, как и обман других, имеет волновой эффект. Предположим, вы всегда находите оправдания своим ошибкам и, как следствие, имеете завышенное мнение о себе. Это отражается на вашем отношении к другим людям. В следующий раз, когда кто-то из ваших друзей или близких совершит ошибку, вы его не простите. Ведь вы сами никогда не совершаете подобных ошибок. Почему же они не могут стать лучше? Это не так уж трудно.

Или, предположим, ради поддержания самооценки вы смотрите на самого себя через розовые очки и считаете себя более обаятельным и интересным, чем на самом деле. Как, в таком случае, вы объясните тот факт, что женщины не хотят иметь с вами дела? Вероятно, они просто пустышки.

Этот вывод также имеет свои последствия. Как вы объясните тот факт, что ваши родители, друзья и интернет-пользователи в один голос убеждают вас, что большинство женщин не пустышки? Вероятно, большинство людей просто боятся признать правду. Этот вывод, в свою очередь, также отражается на вашем восприятии реальности.

Трудно спрогнозировать, какие именно негативные последствия будет иметь для вас каждый конкретный случай самообмана, и будет ли иметь их вообще. В некоторых случаях вред будет минимальным. Но тот факт, что вред непредсказуем, должен вас беспокоить. Именно такие вещи мы склонны игнорировать при сопоставлении выгод и затрат.

МЫ ПЕРЕОЦЕНИВАЕМ СОЦИАЛЬНЫЕ ЗАТРАТЫ

Когда-нибудь лгали своему врачу? Если да, то вы не одиноки. В ходе двух недавних опросов, 81 и 61 процент пациентов соответственно признали, что скрывали от своего врача важные сведения, например, касательно приёма лекарств. Почему они так поступали? Преимущественно из–за смущения и страха осуждения.

А теперь задумайтесь о последствиях. Во-первых, ваш врач наверняка не стал бы вас осуждать. И, что более важно, его мнение не имеет значения, так как не имеет никакого влияния на вашу жизнь, карьеру и благополучие. Намного разумнее быть полностью честным со своим врачом, так как это позволит получить необходимую медицинскую помощь.

Мы часто переоцениваем важность впечатления, которое производим на других людей.

Если мы выставляем себя на посмещище, это кажется нам катастрофой, но на самом деле другие люди намного меньше интересуются нами, а их мнение о нас имеет намного меньшее значение, чем нам кажется.

Мы нередко ставим под угрозу своё будущее, чтобы избежать относительно незначительных социальных затрат. Если вы пригласите кого-то на свидание и получите отказ, это ещё не конец света, хоть вам это и кажется трагедией. Перспектива получить отказ внушает нам такой страх, что мы начинаем убежать себя в том, что нам не нужны отношения, что у нас нет времени на свидания, и что никто всё равно не захочет с нами встречаться, так что не стоит даже и пробовать.

Мы готовы даже рискнуть своей жизнью, лишь бы не выглядеть глупо в глазах незнакомых нам людей. В своей книге «Большая погода: Погоня за торнадо в самом сердце Америки» Марк Свенволд рассказывает о том, как сидел в отеле в городе Эль-Рено, штат Оклахома, к которому в тот момент приближался торнадо. По телевизору раздалась тревога и на экране появилось предупреждение от национальной метеорологической службы: «Срочно найдите укрытие». В голове Свенволда промелькнула мысль о том, что ему суждено провести последние минуты жизни в дешёвом отеле.

И всё же он медлил. На улице двое местных беззаботно пили пиво, прислонившись к грузовику. Видимо, надвигающийся торнадо их ничуть не беспокоил. Девушка на ресепшен тоже выглядела спокойной. Свенволд спросил её, есть ли в отеле подвал, где можно укрыться. «Нет, здесь нет подвала», — презрительно фыркнула она.

Как позже вспоминал Свенволд, насмешка местной девушки пристыдила его и заставила отрицать происходящее, а спокойствие двух мужчин, мирно попивающих пиво, парализовало его. После получаса сомнений и нерешительности он обнаружил, что мужчины исчезли. Только тогда он почувствовал, что можно бежать.

Сиюминутная выгода привлекает нас, даже если за неё позже придётся заплатить высокую цену.

Мы недооцениваем совокупный вред ложных убеждений и совокупную выгоду от развития у себя навыков разведчика. Мы переоцениваем склонность окружающих осуждать нас и влияние, которое их мнение имеет на нашу жизнь. Как следствиие, мы чересчур охотно жертвуем трезвым взглядом на вещи ради краткосрочных эмоциональных и социальных выгод. Это не значит, что мышление разведчика всегда лучше. Но мы выбираем мышление солдата даже тогда, когда взгляд разведчика предпочтительнее.

В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ ТОЧНАЯ КАРТА КАК НИКОГДА ВАЖНА

Если бы вы родились 50 тысяч лет назад, то на всю жизнь остались бы членом своих племени и рода. В плане карьеры тогда выбирать тоже было особо не из чего. Можно было охотиться, собирать или рожать детей. Если вас не устраивала ваша роль, с этим ничего нельзя было поделать.

Сегодня у нас намного больше вариантов. Если вы живёте в относительно развитой стране, то можете выбирать место жительства, карьеру и партнёра; решать, когда начинать или прекращать отношения и заводить детей; сколько брать в долг и во что вкладывать; как следить за своим телесным и душевным здоровьем и многое другое. Станет ли ваша жизнь лучше или хуже от этого выбора, зависит от вашего умения принимать решения, а умение принимать решения зависит от вашего мышления.

В современном мире у нас также есть намного больше возможностей исправить то, что нам не нравится в своей жизни. Если вы чего-то не умеете, то можете записаться на курсы, прочитать пособие «для чайников», посмотреть учебное видео на YouTube, нанять репетитора или того, кто сделает работу за вас. Если вы устали от удушающей атмосферы вашего городка, то можете найти родственные души в интернете или переехать в крупный город. Если вы страдаете от насилия в семье, то можете разорвать с ней отношения.

Если вы недовольны своей жизнью в целом, то можете сходить к психотерапевту, заняться спортом, сесть на диету, начать принимать антидепрессанты, почитать психологические или философские книги, помедитировать, стать волонтёром или переехать туда, где больше солнечных дней в году.

Не все эти методы одинаково эффективны. Некоторые из них не стоят ни усилий, ни денег. Выбор лучших решений, как и выбор проблем, которые стоит решить, требует умения принимать решения.

Мы живём в условиях обилия возможностей, поэтому мышление разведчика для нас намного полезнее, чем оно было для наших предков.

Какой смысл осознавать свои проблемы, если вы не можете их решить? Какой смысл отмечать разногласия с другими членами сообщества, если вы не можете разорвать с ними отношения? От точной карты мало пользы, когда есть только один доступный путь.

Мы подсознательно недооцениваем правду потому, что наше подсознание сформировалось в другом мире, мире более подходящем для солдата. Но сегодня в нашем мире всё больше ценится умение трезво оценивать ситуацию, особенно в долгосрочной перспективе. А счастье всё меньше зависит от способности приспособиться к тем условиям, в которых мы родились.

Наш мир всё больше становится миром разведчиков.

©Julia Galef

Оригинал можно почитать тут.