Мир цифровых технологий продолжает неумолимо разрастаться, потребляя всё больше электроэнергии и природных ресурсов, всё сильнее окутывая планету паутиной проводов и кабелей. В ближайшее время этот процесс не остановится, как не остановится и гонка за всё более высокой скоростью передачи сигнала; иначе и быть не может, ведь малейшая задержка может обернуться многомиллионными убытками. Более того, инфраструктура интернета стала инструментом геополитики. Прошли времена, когда западные страны контролировали мировой интернет. Всё больше стран ныне стремятся обзавестись собственными подводными кабелями и дата-центрами, чтобы избавиться от зависимости от своих потенциальных соперников и полностью контролировать потоки данных. Всё это не сулит ничего хорошего для планеты.

ПРОТИВОСТОЯНИЕ НА ДАЛЬНЕМ СЕВЕРЕ

Некоторое оборудование дата-центров может нагреваться до 60 градусов, тогда как для нормальной работы температура в дата-центре должна поддерживаться на уровне 20 — 27 градусов. На систему охлаждения приходится до половины всей электроэнергии, потребляемой дата-центром. Как снизить потребление энергии и выбросы парниковых газов?

Очень холодный дата-центр

В 2009 году делегация компании Node Pole с Матцем Энгманом во главе посетила Кремниевую долину, чтобы встретиться с лидерами отрасли — в том числе, с руководством Facebook. У Facebook были планы построить дата-центр в Европе для хранения данных своих пользователей из Европы, Африки и с Ближнего Востока. Энгман считал, что Швеция могла бы стать идеальным местом для будущего дата-центра благодаря своей стабильности (последняя война — с соседней Норвегией — имела место в 1814 году) и почти нулевой сейсмической активности. Самой подходящей точкой бизнесмен считал город Лулео, расположенный на севере страны. Через город течёт река Лулеэльвен, которая служит источником дешёвой и экологически чистой энергии. И, что ещё более важно, на протяжении большей части года держится очень низкая температура (иногда до -41 градуса), благодаря чему дата-центр мог бы охлаждаться естественным путём. Шведский бизнес-климат подходил технокомпаниям во всех смыслах.

Это была крупнейшая миграция видео с котиками и фотографий из отпусков в истории.

В течение двух лет 120 компаний строили здание площадью в 3 гектара. Проект обошёлся в 500 миллионов евро. В марте 2013 года, когда работы были почти завершены, 2,5 тысячи жителей Лулео собрались на местном озере и образовали гигантский лайк. Двенадцатого июня 2013 года дата-центр был запущен. В тот день интернет-трафик между Швецией и остальным миром повысился вдвое.

Лас-Вегас дальнего севера

Приход Facebook всего за несколько лет превратил Скандинавию в землю обетованную для Amazon Web Services, Google, Etix Everywhere и Microsoft. А в 2017 году американо-норвежская компания Kolos объявила о строительстве крупнейшей в мире колокации в норвежском городе Балланген на крайнем севере.

Однако не успело строительство начаться, как облачную компанию за 10 миллионов долларов выкупила канадская HIVE Blockchain. Проект дата-центра превратился в проект центра для майнинга криптовалюты.

Bitcoin, самая известная в мире криптовалюта, потребляет 0,5 процента мировой генерации электроэнергии (столько же, сколько Дания).

Вскоре после этого власти отменили налоговые льготы для криптовалютных компаний, и HIVE Blockchain остановила работы. В мае 2021 года компания заплатила коммуне Нарвик 200 тысяч долларов, чтобы избавиться от недвижимости. Сегодня на этом участке земли, некогда купленном по цене золота, пасутся северные олени.

Благодаря сверхскоростным оптоволоконным кабелям, соединяющим Азию с Европой через Арктику, скандинавские страны могут стать идеальным местом для хранения данных. Однако требования цифрового суверенитета, которые выдвигает всё больше стран, могут изменить географию облака. Стремясь контролировать потоки информации, страны предпочитают размещать инфраструктуру на собственной территории, а не рассредотачивать её по всей планете. Начиная с 2015 года, Россия требует хранить все личные данные российских граждан на своей территории. Европейский проект Gaia-X имеет целью создать суверенное облако на Старом континенте, в обход американских платформ. К тому же стремится и Африка. «На континенте проживает 17 процентов населения планеты, однако хранится всего 1 процент мировых данных», — говорит специалист из компании Cap Ingelec. Африканские хабы расположены, среди прочего, в Йоханнесбурге, Дакаре и Аккре.

Ещё один хаб находится в Касабланке. «Стратегическое положение Марокко между Субсахарской Африкой и Европой позволяет европейским компаниям одновременно хранить здесь данные своих африканских клиентов и сократить задержку на несколько миллисекунд», — говорит другой сотрудник той же компании. Скорость — это всё. Некоторые специалисты считают, что хранение данных вдалеке от хабов приводит к неприемлемо большой задержке. Следовательно, будущее за граничными вычислениями — сетью маленьких дата-центров, расположенных ближе к пользователям. Это также поможет сократить расход энергии на передачу данных (более энергозатратный процесс, чем хранение). Только представьте себе, насколько иным был бы мир, если бы интернет-пользователи готовы были подождать одну лишнюю секунду! Своей нетерпеливостью мы обрекаем отрасль на бесконечную гонку за всё более высокой скоростью.

Как снизить цифровой аппетит

Уже сейчас есть несколько решений, позволяющих производить и хранить меньше данных. Одно из самых популярных — День цифровой уборки, учреждённый в 2020 году эстонской активисткой Аннели Оврил. В первом Дне цифровой уборки в апреле 2020 года приняли участие сотни тысяч интернет-пользователей из 86 стран мира. Идея проста: участникам предлагается посвятить один день очистке разных цифровых хранилищ (Gmail, Google Drive, Dropbox), чтобы уменьшить свой углеродный след. Трудно измерить экологические преимущества данной инициативы в цифрах, однако Оврил считает, что её необходимо оценивать с иной точки зрения: «Суть кампании не в сэкономленных гигабайтах, а в изменении мышления».

Есть и другие эффективные решения, которые можно практиковать, даже не вставая с дивана: смотреть видео, используя WiFi, который потребляет в 23 раза меньше электроэнергии, чем 4G; отключать роутер, выходя из дому (старая модель может потреблять столько же электроэнергии, что и холодильник); заходить на сайт минуя Google, поскольку каждый поисковый запрос расходует столько же электроэнергии, сколько включённая на 2 минуты лампочка; смотреть фильмы в низком разрешении, так как это позволяет потреблять в 4—10 раз меньше электроэнергии.

Если бы 70 миллионов подписчиков на стриминговые сервисы снизили качество видео, то это позволило бы сократить выбросы на 3,5 миллонов тонн СО2 в месяц.

Использование онлайн-сервисов, которые уважают приватность пользователей, также помогает снизить затраты энергии на сбор и хранение данных. Стоит отдавать предпочтение мессенджерам вроде Signal и Olvid, почте на ProtonMail, облаку от e Foundation и поисковой системе DuckDuckGo — американскому поисковику, который не хранит историю поисковых запросов.

РАСШИРЕНИЕ ЦИФРОВОЙ ВСЕЛЕННОЙ

В 2017 году Стив Кейс, основатель одного из первых всемирных интернет-провайдеров AOL, выпустил влиятельную книгу «Третья волна интернета. Взгляд предпринимателя на будущее». В ходе первой волны, по его мнению, компании вроде AOL, IBM и Microsoft построили инфраструктуру, соединившую компьютеры между собой. В ходе второй волны компании вроде Google и Facebook создали поисковые системы и социальные сети, соединившие людей друг с другом. Во время третьей волны, по прогнозам Кейса, будет соединено всё, что можно снабдить датчиком — как живые существа, так и неодушевлённые предметы. Он назвал это интернетом всего (IoE).

Примерно тогда же другой технопророк, Кевин Келли, основатель журнала Wired, сделал схожее предсказание в своей книге «Неизбежно. Двенадцать технологических трендов, которые определяют наше будущее». В будущем, писал он, каждая поверхность станет экраном, персонализированные электронные сервисы будут предвосхищать все наши желания, будет вестись постоянное наблюдение за гражданами и будет создана «планетарная система, связывающая людей и машины». Подключение всех и вся к интернету уже началось, утверждал Келли.

Сегодня это называется интернетом вещей (IoT). В настоящий момент в мире около 20 миллиардов подключённых к глобальной сети устройств. Вскоре целые леса и виды животных могут быть снабжены чипами, чтобы облегчить наблюдение и уход за ними. Люди могут начать носить шлемы, которые будут читать их мысли, и умные контактные линзы, позволяющие видеть в темноте. Однако полное подключение животной, растительной и цифровой материи нуждается в сверхбыстрой сети, способной передавать огромные объёмы данных. Эта сеть — 5G.

Высокая скорость для освобождённых машин

Монако — одно из первых государств в мире с полным покрытием 5G. Девятого июля 2019 года стало знаковым днём в истории княжества. После двух лет работ и инвестиций в размере 30 миллионов евро, заработало около 40 5G антенн.

5G может передавать в 10 раз больше данных и в 10 раз быстрее, чем 4G. Скачать двухчасовой фильм можно менее чем за 10 секунд — по сравнению с 7 минутами на 4G.

Однако кому нужна такая скорость для отправки электронных писем или просмотра фотографий из отпуска? «Всего 5 процентов наших контрактных клиентов используют пакет с 5G, потому что он не очень полезен», — говорит управляющий Monaco Telecom Мартен Перонне. Но, возможно, это лишь вопрос времени. В Южной Корее 5G пользуются уже 13 миллионов человек (около 20 процентов всех мобильных контрактов). Новая технология несомненно произведёт революцию, сделав возможными VR-игры и стриминг видео на платформах вроде Periscope и YouTube Live. «До того, как появился 3G, мы считали, что смотреть футбол на трёхсантиметровом экране невозможно. Оказалось, мы ошибались!».

Монегаскские компании в первую очередь выиграют от мобильного интернета нового поколения. Как объясняет Мартен Перонне, 5G проще в установке, чем оптоволоконные кабели, а низкая задержка позволяет управлять предметами и инфраструктурой — дронами, кораблями, больницами, машинами — на расстоянии. Сверхскоростные цифровые технологии дадут новый толчкок развитию экономики княжества.

В планетарном масштабе более высокая пропускная способность также может позволить усовершенствовать системы управления дорожным движением и распределением электроэнергии, создать более автономных роботов для будущих фабрик четвёртой промышленной революции. Однако когда наступит это будущее? Скорее всего, нескоро. «В конце 2019 года техники оператора Orange спросили меня, для чего может понадобиться 5G, — рассказывает исследователь из Лёвенского университета. — Они были в тупике и то и дело повторяли: "Мы не видим сегодня рынка для 5G"».

Геополитическая обстановка объясняет, как телега оказалась впереди лошади. Китай был одной из первых стран, запустивших 5G. Благодаря оборудованию компании Huawei Пекин получил значительный технологический гандикап, установив по всей стране тысячи антенн и обогнав США и Европу. Страны по обе стороны Атлантики содрогнулись при мысли о том, что прогресс Китая может положить конец господству Запада. В конце 2020 года тогдашняя канцлер Ангела Меркель выразила обеспокоенность тем, что Германия отстаёт в плане цифровых технологий. Из-за стремления не отставать от Китая на экологический вред 5G долгое время закрывали глаза. Для 5G необходимо больше антенн; они более мощные, однако имеют меньшее покрытие. «В Британии уже установлено 26 тысяч 3G и 4G антенн. У 5G антенн вдвое короче длина волн, поэтому их потребуется установить вдвое больше», — прогнозирует консультант из Green IT.

Экологические угрозы 5G

Антенны, содержащие редкие металлы вроде галлия и скандия, должны будут устанавливаться примерно через каждые 100 метров, на автобусных остановках, светофорах и биллбордах. Можно ли их будет позже перерабатывать? И как насчёт оптоволоконных кабелей, необходимых для передачи данных? В США, по оценке Ассоциации оптоволоконного интернета, обеспечение покрытием 25 крупнейших городов страны потребует 2,2 миллионов километров оптоволокна (в 55 раз больше, чем окружность Земли). Насколько вырастет эта цифра к 2026 году, когда 60 процентов населения мира будет иметь доступ к новой технологии?

Есть ещё вопрос перехода на более новые устройства, необходимые, чтобы воспользоваться преимуществами 5G.

В 2020 году было продано около 278 миллионов смартфонов, совместимых с 5G. Были ли они куплены на замену нерабочим смартфонам? Или люди просто хотели заменить их более новыми моделями?

Какова цена этой гонки за всё более современными технологиями для окружающей среды? Никто точно не знает. Отсутствие достоверной информации пробуждает иррациональные страхи: многие боятся, что новые антенны будут излучать вредные электромагнитные волны.

Всё это не мешает провайдерам превозносить экологические преимущества 5G. Новое поколение технологии, утверждают они, в 10 раз энергоэффективнее предыдущего. Однако они забывают о том, что потребление данных при 5G многократно возрастёт. Каждому понятно, что цель новой технологии — сделать так, чтобы мы потребляли не меньше, а больше. Последствия данной истины ещё в 1865 году продемонстрировал британский экономист Уильям Стэнли Джевонс. В те времена были ожидания, что усовершенствование парового двигателя приведёт к снижению потребления угля. Однако Джевонс показал, что экономия энергии, обусловленная техническим прогрессом, нивелировалась более широким использованием машин, а значит и более высоким потреблением угля.

Данный феномен, известный как эффект отскока, применим к самым разным технологиям — например, двигателю внутреннего сгорания. С 2005 по 2018 год количество топлива, потребляемого среднестатистическим автомобилем, снизилось с 8,8 до 7,2 литров на 100 километров (то есть, на 22 процента). Однако количество ежегодно продаваемых в мире машин выросло с 66 миллионов до 96 миллионов (то есть, на 44 процента). Ещё один пример можно найти в гражданской авиации. В 2019 году на одного пассажира приходилось на 12 процентов меньше выбросов СО2 на километр, чем в 2013. Однако общие выбросы отрасли за этот период выросли на 29 процентов, а к 2050 году ожидается, что они будут в 7 раз выше, чем в 1990. Энергосберегающие LED-лампочки тоже не привели к снижению потребления электроэнергии, так как использование лампочек возросло.

Так же и с цифровыми технологиями. Новые смартфоны обычно имеют более низкий срок службы аккумулятора, чем смартфоны предыдущего поколения, несмотря на то, что ёмкость аккумуляторов в среднем растёт на 5 процентов в год. Согласно отчёту, опубликованному в 2019 году компанией Ericsson, к 2025 году 20 процентов интернет-пользователей будут ежемесячно потреблять 200 гигабайт данных на своих 5G-устройствах (что на 10—14 процентов больше, чем в случае с 4G). И это не учитывая интернета всего — ещё одного тренда, который прямо противоречит цели борьбы с изменением климата.

А что там с беспилотными автомобилями

Одна из технологий, которую значительно упростит 5G, — это подключённый автомобиль. Всё дело в способности 5G передавать огромный объём данных об окружающем пространстве. Сегодняшние машины со встроенной GPS-навигацией — уже «подключённые». Но это лишь начало. Всё более распространёнными становятся системы помощи водителю: предупредительные сигналы о риске столкновения, система помощи при экстренном торможении, электрогидроусилитель руля, контролирующие «слепые зоны» датчики, и т. д. Ожидается, что к 2025 году на дорогах мира будет более 500 миллионов подключённых автомобилей. Благодаря тому, что GPS подсказывает более короткий и следовательно более экологически чистый маршрут, цифровая революция также пойдёт на пользу окружающей среде.

Однако для получения необходимой информации требуется множество камер, радаров и сонаров.

Подключённый автомобиль снабжён примерно 150 электронными блоками управления и, по самым консервативным оценкам, производит 25 гигабайт данных в час. Следовательно, его встроенный компьютер должен обладать вычислительной мощностью 20 ноутбуков; а его ПО должно содержать 100 миллионов строк кода.

Для сравнения, космический корабль использует 400 строк кода, телескоп «Хаббл» — 2 миллиона строк, военный дрон — 3,5 миллиона, а Boeing 787 — 14 миллионов.

Конечная цель — беспилотный автомобиль, однако вряд ли стоит в ближайшее время ожидать появления на улицах городов миллионов беспилотных автомобилей. «Сегодня всем ясно, что задача намного труднее, чем казалось поначалу. Даже Google и Uber откладывают [вывод этих автомобилей на рынок]», — говорит исследователь Матьё Сожо из аналитического центра IDDRI. Но если однажды беспилотные автомобили всё же станут нормой, они будут производить до 1 гигибайта данных в секунду. Глава одной крупной технокомпании говорит: «Миллион беспилотных автомобилей производят столько же данных, сколько всё население мира, подключённое к интернету».

Более того, беспилотный электромобиль будет потреблять намного больше электроэнергии — на 1,5 киловатт больше. Как это повлияет на дальность хода? Потребуется ли увеличить ёмкость аккумулятора или разница в потреблении энергии будет компенсироваться за счёт гибридного двигателя? Данные, которые будет производить беспилотный автомобиль, приведут к дополнительным выбросам СО2 из-за инфраструктуры для передачи, хранения и обработки данных — в том числе, используемых для анализа потребительского поведения и создания таргетированной рекламы. Соответственно, каждый километр, проеханный на беспилотном автомобиле, будет производить на 20 процентов больше выбросов по сравнению с обычной машиной.

16,777,216 оттенков синего

Беспилотный автомобиль будет похож на комнату отдыха на колёсах, зону развлечений, где мы будем потреблять ещё больше в соцсетях, в Google и на Netflix. Поэтому машина станет для ключевых игроков цифрового рынка новым фронтом в войне за наше внимание. В XXI веке они делают ставку на каптологию и другие средства, чтобы «подсадить» потребителей на свои цифровые сервисы. Одним из первых авторов, открывших широкой публике глаза на эту новую науку, был Нир Эяль. В своём бестселлере «На крючке. Как создавать продукты, формирующие привычки» он описывает «матрицу манипулирования», при помощи которой разработчики заставляют нас проверять свои телефоны по 150 раз в день: «триггеры» (сенсорные стимулы или негативные эмоции, которые побуждают нас зайти в интернет) ведут к «действию» (использованию сайта) в надежде получить «вознаграждение» (признание, удовлетворение). Это, в свою очередь, побуждает пользователя ещё больше «инвестировать» в цифровой продукт с целью максимизировать выгоду (персонализированные рекомендации, более точно таргетированный контент). Однако Эяль ни разу не упоминает о том, что сделало каптологию ещё более эффективной — синем цвете.

Двадцать восьмого мая 2009 года генеральный директор Microsoft Стив Балмер объвил о запуске новой поисковой системы под названием Bing. На протяжении многих месяцев инженеры Microsoft под руководством UX-менеджера Пола Рэя обсуждали, какого цвета должны быть результаты поисковых запросов. Они склонялись к синему, который традиционно используется для гиперссылок. Но какому именно синему? Пол Рэй хотел найти такой синий, который бы повысил доверие пользователей и количество кликов. Он верил, что есть идеальный цвет, который может увеличить влияние одной из крупнейших корпораций на подсознание миллионов людей. Задача была не из лёгких: есть 16,777,216 оттенков синего. Инженеры применили метод A/B-тестирования, чтобы определить, какой оттенок больше по душе пользователям — и может принести компании дополнительно от 80 до 100 миллионов долларов в год. Так был выбран цвет #0044cc.

Примерно тогда же компания Google (опять-таки при помощи A/B-тестирования) выбрала для своего почтового сервиса Gmail очень похожий цвет и оценила дополнительную прибыль в 200 миллионов долларов в год.

Безотказный красный

О стимулирующем эффекте красного цвета учёным известно с 1970-х годов. Именно поэтому он используется в светофорах и для других сигналов, которые требуют нашего внимания. Одно исследование показало, что красная кнопка на экране повышает вовлечённость пользователей на 21 процент по сравнению с зелёной кнопкой.

Вряд ли можно считать совпадением, что Apple (в 2000 году), BlackBerry (в 2006) и WhatsApp (в 2009) почти одновременно выбрали красный цвет для уведомлений — например, о новом сообщении. В 2010 году их примеру последовал Facebook, а в 2016 — Instagram и Netflix. Нир Эяль также утверждает, что красный побуждает пользователя открыть приложение в надежде получить вознаграждение. Данное действие ведёт к выделению дофамина, который также называют молекулой удовольствия, поскольку он заставляет нас повторять одно и то же действие снова и снова, чтобы получить приятный эффект. Учёные очень хорошо понимают эту петлю обратной связи. И это неудивительно: исследователи на протяжении многих лет наблюдали данное поведение у мышей в лаборатории прежде чем предположить, что компании могут проделать то же самое с людьми и получить больше внимания… и больше денег. В ближайшее время здесь ничего не изменится.

Проповедники утверждают, что человек создан по образу и подобию Божьему; на самом же деле, оказывается, что мы немногим умнее грызунов.

Какие цвета будут цветами будущего? На этот счёт есть разные мнения. Одни считают, что белый станет излюбленным цветом разработчиков, стремящихся создавать минималистичные интерфейсы. Другие отдают первенство зелёному — цвету природы. Третьи — набирающему популярность пурпурному. Ясно одно: цвета останутся одним из целого ряда стимулов (наряду с рингтонами, вибрацией и мелодиями), служащих цели привлечь наше внимание. А чем больше времени мы проводим перед экраном, тем больше мы производим данных… и потребляем энергии. На смену HD вскоре придёт разрешение 4K или даже 8K, которое, согласно одному отчёту, «подразумевает в 32 раза больше данных, чем HD». Исследователь из журнала The Conversation утверждает: «Рост использования 4K на 10 процентов в одном лишь 2030 году приведёт к повышению общего потребления электроэнергии цифровыми технологиями на 10 процентов».

Как противостоять манипулятивным методам технокорпораций? Можно отключить уведомления; удалить съедающие больше всего времени приложения (Facebook, Snapchat, TikTok, Instagram); перестать пользоваться соцсетями, чьи алгоритмы стимулируют негативные эмоции ради повышения трафика; не держать смартфон в спальне или отключать его на один день в неделю.

Из-за того, насколько сильно влияют на нас цвета, некоторые даже предлагают вернуться к чёрно-белым экранам. В 2017 году студент Университета Райерсона (Торонтно) Рейман Ата запустил проект Gogray.today. Монохромный режим отчасти нивелирует вредное воздействие аддиктивного дизайна.

КОГДА РОБОТЫ ЗАГРЯЗНЯЮТ ОКРУЖАЮЩУЮ СРЕДУ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЛЮДИ

Коллаборативные роботы, беспилотные автомобили, взаимодействующие между собой устройства, умные дома, подключённая к сети инфраструктура, цифровые модели цепочек поставок, цифровые клоны — 5G обещает ознаменовать эмансипацию миллиардов объектов и машин. Это вписывается в общий тренд: в начале ХХ века люди говорили друг с другом; затем они начали говорить с машинами; со временем те начали им отвечать. 5G позволит машинам говорить друг с другом без участия человека.

Назначение машин — служить человеку, однако интернет порождает цифровую вселенную, которая управляется не только человеком. «Компьютеры и предметы взаимодействуют друг с другом без участия человека. Производство данных — больше не наша прерогатива», — говорит профессор Майк Хазас из Ланкастерского университета.

Всё это отражается на окружающей среде, однако мы не в силах оценить масштаб этого влияния, не говоря уже о том, чтобы его контролировать. Возникает тревожный вопрос: могут ли роботы иметь даже более пагубное воздействие на окружающую среду, чем люди?

Цифровые жизни роботов

Вопрос вполне серьёзный, так как на пользователей приходится менее 60 процентов глобальной интернет-активности. Интернет — это поле боя, где «тролли», «ботнеты» и «спам-боты» занимаются рассылкой незапрошенных писем, распространением слухов в соцсетях и раздутием популярности определённых видеороликов. В 2018 году YouTube даже запустил специальные инструменты для выявления фейковых просмотров видео. Интернет вещей умножил подобную активность: на межмашинное взаимодействие (М2М), особенно между умными домами и автомобилями, в будущем может приходиться до 50 процентов подключений к сети. Что касается производства данных, то здесь машины обогнали людей ещё в 2012 году.

И это только начало, ведь роботы уже общаются друг с другом. Начиная с 2014 года, благодаря генеративно-состязательным сетям стало возможным создавать дипфейки — видео, в которых лицо или голос человека заменены на лицо или голос кого-то другого. Существуют алгоритмы для противодействия этим сетям. «Код, создающий данный контент, не был написан человеком. Машины занимаются разоблачением дипфейков», — говорит Лиам Ньюкомб. В Новой Зеландии для борьбы со спамерами (которые часто являются роботами) был создан бот Re: Scam, который генерирует бесконечно продолжающуюся беседу, чтобы тратить время мошенников, а не ваше.

Мы переходим от сети, используемой людьми и для людей, к сети, используемой машинами. А это значит, резюмирует Майк Хазас, что «производство данных не имеет потолка».

Что будет с экологией в мире, где пустые беспилотные автомобили ездят по безлюдным улицам, а программы 24 часа в день исследуют интернет, пока мы занимаемся другими вещами? Вполне возможно, что масштабы загрязнения превысят объёмы цифрового загрязнения со времён возникновения человека. Недавно исследователи подсчитали, что массовая загрузка данных в ИИ может приводить к таким же объёмам выбросов СО2, как полный жизненный цикл 5 автомобилей. А 5G изменил правила игры настолько, что концентрироваться на последствиях наших собственных цифровых привычек стало бессмысленно. Мы выходим на новый уровень цифрового загрязнения. Сейчас мы переживаем лишь начало цифрового века — «роболюцию», которая приближает слияние человека и машины.

Будущее загрязнение, которое будет вызвано робототехникой, трудно измерить. Я решил исследовать отрасль экономики, где алгоритмы уже сейчас имеют негативное воздействие на окружающую среду: финансы.

Стратегия планируемого устаревания человека

Дата 23 марта 2020 года вряд ли что-то значит для большинства из нас. Тем не менее, она ознаменовала начало новой эры. Когда началась пандемия коронавируса, обычно оживлённая Нью-Йоркская фондовая биржа опустела. Листинги впервые стали полностью автоматизированными. Данный случай продемонстрировал растущую роль алгоритмов в глобальных финансовых системах. ПО используется из-за простоты, дешевизны и скорости (новые торговые боты совершают сделки в считанные доли секунды). Сегодня торговые боты ответственны примерно за 70 процентов сделок (на них приходится 40 процентов стоимости всех покупаемых и продаваемых ценных бумаг). Неудивительно поэтому, что люди покинули биржи — они попросту не могут соперничать с ботами.

«Алгоритмы начали разрабатываться в 1980-х годах. Сегодня большинство из 10 тысяч хедж-фондов в мире используют алгоритмические методы». «Подавляющее большинство алгоритмов очень простые. Они сравнивают количество людей, готовых купить акции, с количеством людей, готовых их продать, а затем прогнозируют краткосрочную прибыль», — объясняет профессор науки, технологии и экономики Хуан Пабло Пардо-Герра. Однако некоторые фонды используют более мощные инструменты для анализа, который людям не под силу. Они называются квантовыми фондами. Благодаря цифровой революции квантовые фонды могут использовать огромные массивы данных и переменных. В 2010-х годах они стали более эффективными, чем традиционные фонды. Сегодня хедж-фонды, которые не используют алгоритмы, оказываются вне игры.

Одна из международных компаний, которые довели стратегию квантитативного анализа до совершенства, — это BlackRock, крупнейшая в мире инвестиционная компания по размеру активов под управлением. Начиная с 1990-х годов, BlackRock использует для составления прогнозов компьютеризированную платформу Aladdin, при помощи которой управляет активами на сумму 15 миллиардов долларов (7 процентов всех мировых активов). «BlackRock намного выгоднее вкладывать деньги в машину, чем в зарплаты аналитиков, которые обходятся дороже, а работают менее эффективно», — констатирует Хуан Пабло Пардо-Герра. В мире финансов остаётся всё меньшей людей. В 2020 году компания BlackRock объявила об увольнении нескольких тысяч сотрудников — преимущественно финансовых аналитиков — которые проиграли конкуренцию алгоритмам и оказались ненужными.

Международная компания в поисках пассивных инвестиций

Наряду с активными фондами, в которых инвестиционные решения принимаются людьми, становится всё больше пассивных фондов, где финансовые транзакции осуществляются на автопилоте. Часто это индексные фонды, которые отслеживают рыночные индексы (например, S& P 500, содержащий акции 500 крупнейших торгуемых на фондовых биржах США публичных компаний) и возможности для долгосрочных инвестиций. В США пассивные фонды сегодня по объёму инвестируемых средств опережают активные фонды.

Корпорация Encana — один из крупнейших производителей природного газа в Канаде. Начиная с 2014 года, она числится в Carbon Underground 200 (списке владельцев крупнейших месторождений углеводородов в мире), а это значит, что она имеет высокий потенциал выбросов углекислого газа. Быть в этом антирейтинге плохо для компании, так как инвесторы, обеспокоенные изменением климата, могут вывести свои средства. Можно ли объяснить этим резкое падение цен на акции Encana в 2018 году? Трудно сказать. Так или иначе, в августе 2019 года исполнительный директор компании Даг Саттлз объявил о переносе штаб-квартиры в Денвер. Он мотивировал решение тем, что на американской фондовой бирже Encana будет иметь доступ к намного более широкому кругу инвесторов — прежде всего, к пассивным фондам. Пребывание в списке американских индексов, которые отслеживаются пассивными фондами, значительно облегчает привлечение инвестиций.

Инвестиционные фонды, управляемые машинами, способствуют разрушению окружающей среды в большей степени, чем фонды, управляемые людьми. Именно к такому выводу в 2018 году пришёл исследователь Томас О’Нил. Согласно его отчёту, BlackRock — это главный лоббист угля среди всех компаний по управлению активами: на каждый миллион долларов, инвестированный в 2018 году, на пассивные фонды компании приходилось 650 тонн выбросов СО2, а на активные — 300 тонн. Существует сговор между роботами и главными промышленными загрязнителями окружающей среды. Почему? Потому что алгоритмические фонды нацелены прежде всего на прибыль, а не на прогнозирование темпов таяния ледников. Это имеет плачевные последствия. Лёгкий доступ к средствам способствует повышению рыночной стоимости компаний газовой, нефтяной и угольной отраслей. Активные фонды же управляются живыми людьми, которые стремятся найти баланс между жаждой прибыли и заботой об окружающей среде.

Суперразум на службе у планеты

В июле 2014 года компания IBM запустила проект Green Horizon, имеющий целью помочь Китаю снизить уровень загрязнения в конурбациях. Это ИТ-система, прогнозирующая уровень загрязнения воздуха в Пекине на 72 часа вперёд. Согласно заявлениям IBM, за первые три квартала 2015 года китайским властям удалось сократить выбросы в столице на 20 процентов. Более того, по утверждениям компании, помимо прогнозирования уровня загрязнения, со временем Green Horizon «сможет давать конкретные рекомендации о том, как снизить загрязнение до приемлемого уровня — например, закрыть некоторые фабрики или временно ограничить количество машин на дорогах».

Другими словами, мы имеем дело с одним из первых инструментов, способных разрабатывать экологическую стратегию на основе огромного числа параметров, анализ которых выходит за рамки возможностей одного человека. IBM называет Green Horizon настоящим искусственным интеллектом.

Принято различать сильный и слабый искусственные интеллекты. Сильный искусственный интеллект предположительно может приобрести способность осознавать себя. Оптимисты считают, что подобная система может появиться через 5—10 лет, когда человечество произведёт 175 зеттабайт данных — достаточное количество, чтобы ИИ мог самостоятельно обучаться и совершенствоваться, обрабатывая данные. Астроном и сотрудник Института SETI Сет Шостак даже выдвинул теорию о том, что высшая форма разума во Вселенной — электронная по своей природе. А наш животный разум — это лишь «временное явление», этап эволюции на пути к постбиологической жизни. Скептики же считают, что подобный сценарий навсегда останется научной фантастикой, а люди будут использовать слабый ИИ, предназначенный для решения определённых задач, которые человеку решить не под силу, но подчиняющийся ему.

Видя неспособность международного сообщества договориться о снижении выбросов СО2, волей-неволей начинаешь сомневаться в способности человечества справиться с этим вызовом. Именно поэтому некоторые учёные высказывают предположение, что только сильному ИИ под силу решить настолько трудную задачу. Некоторые предприниматели уже работают над реализацией этого плана. Один из них — Демис Хассабис, основатель британской компании DeepMind, миссию которой он резюмирует следующим образом: «Шаг первый — решить проблему создания интеллекта. Шаг второй — использовать его для решения всех остальных проблем» — в том числе, изменения климата.

Возможность поставить ИИ на службу планете поднимает интересные этические, философские и политические вопросы. Выгодно ли людям создание сверхразума, заботящегося о климате и биоразнообразии? С какими угрозами мы столкнёмся? И какие предосторожности нам необходимо принять, чтобы обезопасить себя от сильного ИИ? На что будет способен настолько мощный ИИ? Многие исследователи считают, что ИИ поможет обнаружить неизвестные ранее климатические явления и понять, как взаимосвязаны разные элементы экосистемы. Другие считают, что ИИ поможет нам сократить потребление продуктов с большим углеродным следом (вроде мяса) при помощи изощрённых маркетинговых приёмов. Что более важно, такая супермашина позволит сопоставить огромные объёмы данных и разработать на их основе долгосрочную экологическую стратегию.

Однако и здесь есть свои риски. Учитывая, что создание сильного ИИ требует внушительного количества минералов и энергии, он может скорее навредить, а не помочь планете. Согласно пессимистическому сценарию, к 2040 году ИИ может потреблять половину всей производимой в мире электроэнергии. Более того, борьба с изменением климата может предоставить технокомпаниям отличный повод для интенсификации исследований в области ИИ.

Зелёный левиафан против человечества

Пришло время обратиться к самому тревожному вопросу, связанному с появлением сильного ИИ: будут ли решения, принимаемые им на благо планеты, направлены против людей? Например, лишит ли он нас определённых свобод, запустив процесс сворачиваня демократии? Уже сейчас различные ограничения оправдываются защитой окружающей среды (отказ от мяса, авиаперелётов или использования машин, когда уровень загрязнения достигает высокого уровня). Очевидно, что «зелёный левиафан» должен будет разделять наши ценности — включая нравственные — ведь существует возможность того, что цель защиты окружающей среды, которую мы поставим перед ИИ, заставит его стереть человечество с лица Земли.

Защита природы и защита человечества могут оказаться несовместимыми задачами.

Зелёный левиафан определённо будет превосходить нас в интеллектуальном плане. Предоставив ему власть принимать решения, мы отдадим себя на волю ИИ, не будучи способными понять его решения.

ДВАДЦАТЬ ТЫСЯЧ ЩУПАЛЕЦ ПОД ВОДОЙ

Около 99 процентов всех данных в мире передаются не по воздуху, а по кабелям, проложенным под землёй и на дне океана. Каждый день мы пользуемся сотнями кабелей протяжённостью тысячи километров. Тем не менее, большинство людей — возможно, из-за 3G, 4G и 5G антенн — считают, что их звоники, фотографии и видео проносятся у них над головой. В 1970-х годах шло соперничество между кабелями и спутниками, однако затем пришли большие данные, и благодаря огромной пропускной способности и низкой стоимости подводные кабели восторжествовали.

Подводные кабели состоят из металлического троса, покрытого полиэтиленовой оболочкой; внутри находится оптоволоконный кабель, по которому закодированная информация в форме света передаётся со скоростью 200 тысяч километров в секунду. В основе данной технологии лежит очень древний метод. Древние америнды, греки и китайцы подавали друг другу сигналы при помощи факелов и костров. В 1690 году французский физик Гийом Амонтон придумал семафор. В 1794 году французский изобретатель Клод Шапп усовершенствовал данный метод, создав оптический телеграф. Почти столетие спустя, в 1880 году, Александр Белл изобрёл фотофон, при помощи которого, по его словам, можно было «услышать тень». О том, что свет — это информация, известно уже несколько тысяч лет.

Интернет — это просто более продвинутая сеть из семафоров.

С тех пор, как в 1988 году между США и Европой был проложен TAT-8, первый трансатлантический оптоволоконный кабель, который позволял делать 40 тысяч телефонных звонков одновременно, был достигнут огромный прогресс. Новый кабель Google Dunant, запущенный в 2020 году, позволяет делать 5 миллиардов телефонных звонков.

Оптоволоконные кабели обеспечивают инфраструктуру, необходимую для наших подключённых жизней. Это как никто другой понимают 100 тысяч жителей островного государства Тонга, которые в 2019 году пережили блэкаут из-за повреждения единственного подводного кабеля, ведущего к архипелагу.

Под водой скрыто более 450 «щупалец» общей протяжённостью 1,2 миллиона километров (30 окружностей Земли). Прокладка подводного кабеля обходится в сотни миллионов долларов, однако это по-прежему в 10 раз дешевле, чем копать траншеи. География информационных магистралей неоднородна. Здесь есть оживлённые хабы вроде Джибути, Суэцкого канала и Малаккского пролива, а есть пустые места вроде Арктики и территориальных вод Северной Кореи. Одни кабели очень короткие — например, «Америго Веспуччи», который тянется на 85 километров между островами Кюрасао и Бонайре. Другие намного длиннее — например, тянущийся на 39 тысяч километров SEA-ME-WE 3, который соединяет Северную Европу с Австралией. Подводная сеть продолжает стремительно расти.

При нынешних темпах к 2030 году в мире может быть проложено около тысячи подводных кабелей. «Люди думают, что мы сегодня живём в "беспроводном мире", тогда как на самом деле в мире никогда не было так много проводов, как сейчас», — говорит Элизабет Братон, куратор Музея науки в Лондоне.

Хребет интернета довольно крепок. Тем не менее, ежегодно фиксируется около 150 случаев повреждения кабелей. В конце 2006 года землетрясение магнитудой в 7 баллов сотрясло Тайвань, перерезав большинство оптоволоконных кабелей на дне пролива Лусон; потребовалось 49 дней и 11 кораблей, чтобы восстановить связь между Тайбэем, Гонконгом и остальной юго-восточной Азией. В 2017 году шторм повредил SEA-ME-WE 4, соединяющий Марсель с алжирским городом Аннаба, сократив интернет-трафик в Алжире на 80 процентов на 2 дня. Год спустя на 10 дней снизилиась скорость интернета в странах Западной Африки после того, как рыболовный траулер повредил подводный кабель ACE. Якори рыболовецких суден и грузовые суда — это главная угроза инфраструктуре интернета; далее в списке идут оффшорные ветряные электростанции и глубоководное бурение скважин. Кроме того, критическая инфраструктура интернета часто подвергается саботажу. В 2009 году вандалы перерезали 4 кабеля в Сан-Хосе, штат Калифорния. А двумя годами ранее пираты подняли на поверхность 11-километровый сегмент кабеля T-V-H у побережья Вьетнама, чтобы продать его на металлолом. Поэтому океаны патрулируют бригады быстрого реагирования, которые залатывают кабели. «Если бы не кабельные суда, которые постоянно ремонтируют кабели, мир потерял бы доступ к интернету всего через несколько месяцев», — говорит специалист по прокладке подводных кабелей.

Австралия и Новая Зеландия приняли беспрецедентные меры для защиты подводный кабелей, установив 17 зон, где запрещено ловить рыбу и вставать на якорь. Штрафы достигают 285 тысяч евро.

Экономия времени любой ценой

При прокладке кабелей приходится обходить рыболовные угодья, охраняемые морские территории и подводные вулканы. В большинстве случаев это ничего не меняет: поскольку данные передаются со скоростью 200 тысяч километров в секунду, изгибы и повороты почти не влияют на скорость интернета. Однако в случае высокочастотного трейдинга всё иначе. Преимущество в одну миллисекунду на фондовом рынке может обернуться как колоссальной прибылью, так и колоссальными убытками.

В 2010 году американская компания Hibernia Atlantic объявила о планах проложить первый за 12 лет трансатлантический кабель, Hibernia Express, позволяющий передавать информацию между Нью-Йоркской и Лондонской биржами на несколько миллисекунд быстрее, чем остальные кабели. Проект возглавил британец Аласдер Уилки. Перед ним стояла задача найти наиболее прямой из возможных путей. Каждый изгиб означал потерю драгоценного времени, а значит и денег. Однако на пути кабеля было множество опасностей: участки мелководья, где промышляют рыболовецкие суда, и дрейфующие в Северной Атлантике айсберги. Кроме того, необходимо было очистить дно от неиспользующихся 80-летних кабелей. Пятнадцатого сентября 2015 года кабель был запущен — время передачи данных между двумя терминалами составило 58,95 миллисекунд, что на 5 миллисекунд быстрее, чем у конкурентов. Все крупнейшие трейдеры перешли на Hibernia Express. «Никто не сможет превзойти это время», — заявил Уилки.

Если, конечно, кабель не повредится, или если спутниковые созвездия на низкой околоземной орбите вроде тех, которые использует компания Илона Маска Starlink, не предоставят в 30 раз более быстрый интернет. С технической точки зрения, это возможно. А пока клиентов у Hibernia Atlantic становится всё больше, даже несмотря на то, что услуги компании в 100 раз дороже, чем у конкурентов.

Любопытно, что интернет должен был покончить с расстояниями, однако лишние километры никогда не значили так много, как в случае с Hibernia Express; он также должен был стереть границы, однако каждая страна, лежащая на пути кабеля, заявляет о своих правах на соответствующую территорию.

Кризис пропускной способности?

Реальное воздействие интернета на окружающую среду можно понять лишь с учётом того, какие возможности открывают перед нами оптоволоконные кабели. Точно так же, как железные дороги стали первым этапом в покорении Американского запада, кабель Dunant сделал возможными виртуальную реальность, интернет вещей и глубокое обучение. «Можно провести аналогию с дорожной инфраструктурой: по мере того, как инфраструктура развивается, увеличивается и количество машин, которые ей пользуются. Так и здесь: более высокая пропускная способность порождает спрос на более высокую пропускную способность».

Сами по себе подводные кабели почти не вызывают загрязнения, однако они способствуют расширению цифровой вселенной, а значит и появлению новых устройств, дата-центров и энергетической инфраструктуры. Во время локдауна 2020 года мы научились проводить совещания в Zoom и встречаться с друзьями в WhatsApp. Это изменение в цифровом поведении привело к скачку трафика, поэтому Youtube и Netflix пришлось снизить качество стриминга видео.

«Через 10 лет мы проведём следующую пандемию в шлемах виртуальной реальности, потому что благодаря техническому прогрессу это станет возможным».

В 2015 году профессор инженерии и прикладной науки из Астонского университета в Бирмингеме Эндрю Эллис забил тревогу. Он обнаружил, что человечество производит больше данных, чем позволяет сеть, и что через 8 лет — то есть в 2023 году — мы можем превысить пропускную способность системы. Он назвал это «кризисом пропускной способности». Прокладчики кабелей признают, что мы приближаемся к так называемому пределу Шеннона — максимальному количеству информации, которое может передаваться по оптическому волокну. Есть также определённые «узкие места» — например, в проливах, где проложено много кабелей. Происшествия в подобных местах могут иметь последствия континентального, если не планетарного масштаба.

Одно из таких мест — бразильский город Форталеза. «Это единая точка отказа для всех подводных кабелей, соединяющих Бразилию с США. В случае неполадок в Форталезе весь трафик остановится». Другие примеры — Александрия, где пересекаются пять важнейших транснациональных кабелей, и Лусонский и Малаккский проливы. Важно отметить, что узкие места возникают по причине не только избытка, но также недостатка кабелей, из-за чего целая страна вынуждена полагаться всего на несколько линий (как в случае с Новой Зеландией, у которой есть только 3 кабеля).

И всё же мир вряд ли остановится из-за недостатка пропускной способности. Технологии передачи данных постоянно совершенствуются, а количество оптоволоконных кабелей неуклонно растёт. Некоторые считают, что в следующие 20 лет квантовые технологии сделают возможной «передачу данных без передачи данных», так как частицы больше не должны будут перемещаться между передатчиком и приёмником. В будущем сеть также станет более надёжной, так как благодаря появлению множества граничных дата-центров больше данных будет обрабатываться на местах, что снизит нагрузку на трансконтинентальные сети.

ГЕОПОЛИТИКА ЦИФРОВОЙ ИНФРАСТРУКТУРЫ

Под предлогом дематериализации всего цифровые технологии ещё больше материализуют всё, что мы делаем. А материальный мир означает борьбу за власть и геополитику. Где будут новые эпицентры информационных магистралей? Какие государства и компании будут их контролировать? И какими средствами (включая военные) будут их защищать?

В апреле 2020 года в штаб-квартире Telecom Egypt в Каире как гром среди ясного неба прогремела новость: израильские СМИ сообщили о намерениях Google проложить кабель Blue-Raman от Мумбая до Генуи в обход Суэцкого канала. Это было неожиданное решение, поскольку Суэцкий канал сегодня является кратчайшим путём для передачи данных между Европой и Азией. Вот уже десятки лет этот путь приносит Египту миллионы долларов. Google же планирует проложить Blue-Raman через Израиль, который не признают многие соседние государства. Поэтому американский техногигант придумал дипломатическую уловку, чтобы не испортить отношения с арабскими странами: первый сегмент кабеля будет протянут от Индии до Иордана через Саудовскую Аравию; второй будет проложен через Израиль в Италию. Благодаря этому Рияд сможет с чистой совестью утверждать, что не имеет никаких сделок с Израилем.

Помимо сокращения затрат вдвое при лишь незначительном увеличении задержки, прокладка кабеля через Израиль поможет диверсифицировать информационные пути и снизить зависимость от Египта.

Будущий кабель EPEG, который будет прокладывать Vodafone, пройдёт через территорию Ирана, что опять же разозлит Египет. Эта новая карта подводных кабелей показывает, какие регионы и государства смогут извлечь пользу из своего географического положения: не только Суэцкий канал, но также Великобритания, Малаккский пролив, Джибути и штат Вашингтон. Однако данные места также проиграют от планов Австралии, Франции и Бразилии (которая недавно проложила кабель к Португалии в обход США) расширить географию интернета.

Не раз отмечалось, что диверсификация способствует ослаблению ключевой роли США в инфраструктуре интернета. То же самое произошло с Великобританией (возможно, из-за юридических моментов, связанных с Брекситом) и Европой в целом, так как она сталкивается со всё более высокой конкуренцией со стороны Азии, по чьим кабелям передаются данные жителей африканских стран. В целях расширения влияния и экономического роста, а также обеспечения надёжности подключения, в интересах каждого не оставаться в стороне и принимать активное участие в развитии оптоволоконной сети.

Возможно ли, что рано или поздно Египет и Ближний Восток потеряют преимущества от своего расположения между Европой и Азией? Есть один проект, который может изменить правила игры — проект по прокладке кабеля там, где этого никто раньше не делал: через Арктический океан.

Новые арктические магистрали

Сама идея не нова. В начале 2000-х годов российская компания Поларнет планировала соединить Лондон и Токио по Северному морскому пути кабелем РОТАКС (Российская трансарктическая кабельная система). Это был масштабный проект стоимостью почти 2 миллиарда долларов, который финансировался олигархом Олегом Кимом. Работы должны были начаться в 2016 году, но этого так и не произошло. Некоторые считают причиной западные санкции, введённые против России за аннексию Крыма в 2014 году. Примерно тогда же канадская компания Quintillion решила решила соединить Лондон и Токио кабелем Arctic Fibre, но уже через Северо-Западный проход. Первый сегмент кабеля был проложен вдоль северного побережья Аляски и запущен в 2017 году. Для реализации следующей стадии проекта необходимо было 14 ледоколов и 275 разрешений. Именно тогда оказалось, что для привлечения дополнительных средств исполнительный директор Quintillion Элизабет Пирс использовала поддельные документы, согласно которым компания уже нашла клиентов. На потраченные к тому моменту 250 миллионов долларов было подключено 13 тысяч человек, живущих на севере Аляски, — почти 20 тысяч долларов на человека. Это был конец проекта.

Тогда в игру вступил третий игрок. В 2019 году финская компания Cinia объявила о планах проложить кабель Arctic Connect, который должен был соединить Британию с Китаем через Норвегию, Кольский полуостров, Северный морской путь и Японию. Пятисторонний консорциум одобрил бюджет в 1 миллиард евро и назначил датой начала работ 2023 год.

Кабель Arctic Connect будет обслуживать 3 континента и 85 процентов населения мира. Более того, это будет самый короткий и самый прямой путь между Европой и Азией. Общее расстояние составит всего 14 тысяч километров (на 12 тысяч километров меньше, чем через Суэцкий канал), а скорость — 150 миллисекунд (по сравнению с 250 миллисекундами через Египет).

Суровый климат несомненно осложнит прокладку и ремонт. С другой стороны, таяние ледников облегчает работу ледоколам. Эта электронная колонизация Арктики поможет нанести на карту регионы, которые прежде были на периферии оптоволоконной сети. Передача данных также подразумевает хранение данных. «Такие финские города как Рованиеми, Каяани и Расеборг могут стать дата-хабами. В шведском городе Лулео также можно ждать оживления», — считает финский учёный Юха Саунаваара. Даже 3,5 тысячи жителей городка Киркенес на севере Новергии могут выиграть. Поскольку Киркенес располагается на пути кабеля, в будущем здесь могут появиться дата-центры.

Китай прокладывает свой цифровой шёлковый путь

В 2013 году Си Цзиньпин предложил инициативу «Один пояс и один путь» — масштабный проект по строительству дорожной, железнодорожной и портовой инфраструктуры, соединяющей Китай с западной и восточной Африкой через Среднюю Азию и Индийский океан. К 2027 году 60 стран вложат 1,2 миллиарда долларов в этот проект, к которому Китай недавно добавил и цифровую составляющую. Китай планирует потратить 79 миллиардов долларов на установку телефонного оборудования и оборудования для наблюдения, строительство умных городов и, конечно же, прокладку гигантской сети подводных кабелей. По некоторым данным, Пекин проложил — или прокладывает — оптоволоконные кабели в 76 странах, от Азии до Латинской Америки. Один из самых известных — кабель PEACE, который в 2022 году соединил Карачи и Марсель. Оптоволоконная сеть снабжена спутниковой навигационной системой «Бэйдоу».

Китай преследует три цели:

1. Продвижение своих экономических интересов. Развивая свою сеть оптоволоконных кабелей, Китай хочет заставить другие страны использовать свои цифровые продукты: поисковую систему Baidu, торговую платформу Alibaba, онлайн-игры и мобильные приложения Tencent и устройства Xiaomi.
2. Продвижение своей политической модели. Цифровой шёлковый путь уже сейчас позволяет Пекину продавать свои технологии для наблюдения во всём мире. Китайская компания CloudWalk продала своё ПО для распознавания лиц в Зимбабве, а её конкурент Yitu продал ПО малазийскому правительству. Техногигант Huawei недавно помогал правительствами Уганды и Замбии перехватывать зашифрованные переговоры политических оппонентов и следить за их передвижениями.
3. Обеспечение безопасности. Строя собственную интернет-инфраструктуру, Китай противостоит гегемонии Запада в данной области. Как говорит Си Цзиньпин: «Без интернет-безопасности нет национальной безопасности».

Интернет — это новый инструмент в борьбе за богатство и власть. Пекин явно осознаёт, что в XXI веке цифровые развлечения будут одним из многих средств ведения войны. Мы будем потреблять ещё больше цифрового контента не только потому что кабели будут иметь более высокую пропускную способность, а дата-центры будут более крупными, а и потому что данные — это новое топливо для извечных двигателей истории: власти, престижа, влияния и процветания.

Геополитика интернета и смена баланса сил лишь увеличат влияние цифровой индустрии — а значит и её воздействие на окружающую среду.

Однако вернёмся к Китаю. Чтобы достичь своей цели, Китаю сначала необходимо было установить контроль над всеми аспектами оптоволоконных технологий, от производства до прокладки. В начале 2000-х годов компания Huawei уже производила оптические технологии и терминалы, однако не могла производить кабели. Технологии соединения и изоляции кабелей компания научилась у Nexans, Alcatel и SubCom. Оставались ещё кабельные суда, на которые приходится от 20 до 30 процентов стоимости прокладки оптоволоконных кабелей. В 2008 году Huawei объединилась с британской компанией Global Marine — одним из крупнейших прокладчиков подводных кабелей в мире. Так родилось совместное предприятие Huawei Marine Networks. На протяжении 10 лет специалисты Huawei перенимали знания у Global Marine. Однако этим дело не закончилось. «Британские консультанты предоставили китайцам доступ ко всей цепи поставок: алюминию, меди, электронным компонентам, крутильным машинам и т. д. Китайцы научились всему за 10 лет». В 2019 году Global Marine продала свою долю в Huawei Marine Networks (в том числе свои кабельные суда) китайской компании Hengtong Optic-Electric за 285 миллионов долларов.

Менее чем за 20 лет Пекин достиг своей цели и избавился от иностранной зависимости в ключевой отрасли оптоволоконных кабелей.

Когда армии охраняют интернет

Теперь Китаю необходимо обезопасить свою кабельную инфраструктуру, так как она может стать лёгкой мишенью в случае конфликта. В ходе оккупации Крыма в 2014 году Россия перерезала телекоммуникационные кабели, чтобы установить контроль над потоком информации. Китайская инфраструктура уже сейчас регулярно подвергается атакам на территории Китайско-пакистанского экономического коридора (КПЭК): сети дорог, железнодорожных путей и электрической инфраструктуры между городом Кашгар в регионе Синьцзян и портом в Гвадаре.

КПЭК, через который проложен кабель PEACE, расположен на территории очень нестабильных регионов — прежде всего, Белуджистана на юге Пакистана. Белуджистанские сепаратисты, среди прочего, совершили вооружённое нападение на отель в Гвадаре, в котором остановились китайские экспаты; устроили засаду на пути нефтяного конвоя; и попыталась атаковать биржу Карачи, которой частично владеют китайские компании. Что может предпринять по этому поводу китайская армия?

В прошлом Китай не был склонен размещать войска или создавать военные базы за пределами страны, а также клялся, что не будет вмешиваться во внутренние дела других стран. Однако подход Китая явно меняется. Самый яркий пример — это создание первой постоянной военной базы в Джибути в 2017 году. Начиная с 2016 года, солдаты НОАК также патрулируют граничащие с Китаем регионы Афганистана и Таджикистана, где существует высокий уровень террористической угрозы. Возникает закономерный вопрос: отправит ли Китай свою армию в другие страны для защиты инфраструктуры — портов, железных дорог, оптоволоконных кабелей, земных станций — которую он строит вдоль шёлкового пути? Многие аналитики считают, что ответ очевиден. Особенно учитывая, что Пекин открыто заявляет: «Там, где на кону национальные интересы, должна присутствовать военная поддержка».

Китайская армия испытывает дефицит квалифицированных кадров. С другой стороны, у Пекина есть пул из 3 миллионов сотрудников 5 тысяч частных охранных компаний. Некоторые из них в данный момент оперируют за пределами Китая: China Cityguard Security Service (которая действует в Пакистане), China Overseas Security Group и особенно Frontier Services Group, основанная в 2014 году Эриком Принсом, бывшим директором американской ЧВК Blackwater. Эти охранные компании могут тайно защищать китайскую инфраструктуру.

Чтобы обеспечить своё присутствие в других странах, Пекин решил превратить коммерческие порты, контролируемые частными китайскими компаниями, в военно-морские базы. Именно так было с портом в Гвадаре. В 2015 году порт приобрела компания Chinese Overseas Ports, однако чуть ранее Пакистан разрешил Китаю швартовать там военные корабли.

Защищает ли Китай свою инфраструктуру, или шёлковый путь — лишь предлог, чтобы установить своё военное присутствие за пределами страны?

Стремление Европы к цифровому сувернитету

В краткосрочной перспективе успехи Китая в кабельной отрасли не означают, что Западу придётся использовать сделанные в Китае кабели, в работу которых может в любой момент вмешаться Компартия. Однако подобные опасения существуют. В 2020 году администрация Трампа заблокировала запуск кабеля PLCN, который должен был соединить Гонконг с Лос-Анджелесом, из-за того, что среди инвесторов, помимо Facebook и Google, была также гонконгская компания Pacific Light Data Communication. Это вызвало в США опасения, что Китай может использовать кабель для сбора данных об американских гражданах.

Удержится ли на плаву западная кабельная отрасль? Несмотря на своё стратегическое значение, данная отрасль почти полностью находится в руках частных компаний. А это значит, что она подвержена экономическим колебаниям (достаточно вспомнить пузырь доткомов 2001 года и ипотечный кризис 2008). Отрасль использует всего около 30 кабельных судов, большинство из которых принадлежат трём главным игрокам: французской компании Alcatel Submarine Networks (ASN), американской SubCom и японской NEC. А техногиганты диктуют цены, зарабатывая за счёт своих бизнес-партнёров.

Сегодня ни один кабель не прокладывается без участия Facebook или Google. Если однажды техногиганты решат приобрести одну из трёх вышеупомянутых компаний, государства могут оказаться зависимыми от влиятельных частных конгломератов, финансовые интересы которых не всегда совпадают с интересами национальной безопасности. Как далёко зайдёт приватизация интернета горсткой игроков?

Любящие развлечения интернет-пользователи должны понимать, что за всем этим весельем скрывается борьба за власть, которая обостряется с каждой минутой.

©Guillaume Pitron

Это сокращённая версия книги. Оригинал можно почитать тут.