Не так давно люди с подачи СМИ увлечённо обсуждали слухи о том, как Николя Саркози изнасиловал тайного сына Майкла Джексона, первая леди Франции изменяла мужу с популярным певцом, а мэр Тулузы участвовал в оргиях и убивал детей вместе с серийным убийцей. Многие склонны винить в распространении фейковых новостей СМИ, однако журналисты, считает Жеральд Броннер, как и все мы, — лишь заложники ситуации: всё дело в обратной зависимости между конкуренцией и качеством информации на рынке когнитивных продуктов.

Сына Майкла Джексона изнасиловал Николя Саркози

Двадцать второго мая 2003 года в эфире телеканала TF1 молодой человек по имени Джамель выдвинул серьёзные обвинения против Доминика Боди. Он заявил, будто принимал участие в оргиях с известными жителями Тулузы, в ходе которых насиловали и даже убивали детей. Поползли слухи, что бывший мэр города крышевал бизнес серийного убийцы Патриса Алегре и участвовал вместе с ним в оргиях.

Данная история уж очень напоминает городские легенды, в которых представители буржуазии предаются самым невообразимым запретным утехам. Однако журналистам на тот момент это не пришло в голову. Вместо того, чтобы проверить факты прежде, чем предавать историю огласке, французские СМИ без тени сомнения набросились на неё.

Стоит упомянуть о том, что Джамель также называл себя тайным сыном Майкла Джексона и утверждал, что неоднократно подвергался сексуальному насилию со стороны известных политиков (в том числе, Николя Саркози) и звёзд шоу-бизнеса. Каким образом этот человек оказался в прямом эфире одного из главных каналов страны? И почему из его интервью были вырезаны самые смехотворные заявления, которые моментально дискредитировали бы его и наглядно продемонстрировали, что он не более, чем мифоман?

Дело Боди-Алегре началось в 2000-х годах. Жандарм Руссель в ходе расследования пришёл к выводу, что Патрис Алегре совершил преступления, о которых полиции не было известно, поскольку в его криминальной биографии был пробел длинной в 7 лет. Далее Руссель предположил, что некоторые относящиеся к этому промежутку времени нераскрытые убийства и исчезновения людей могут быть делом рук серийного убийцы. Используя специальное программное обеспечение, он попытался установить связь между этими преступлениями и Алегре. На основе показаний нескольких проституток он создал теорию заговора, которую с восторгом подхватили французские СМИ. Нет смысла излагать здесь данную теорию, достаточно лишь отметить, что она изобилует псевдодоказательствами и когнитивными искажениями. Также нетрудно увидеть во всей этой истории фортовский эффект, так как даже после того, как все заявления бывших проституток были опровергнуты, некоторые люди (в том числе, жандарм Руссель) продолжают утверждать, что «что-то из этого должно быть правдой». Каждый отдельный элемент дела имел очень слабую доказательную базу, однако поскольку обвинение было подкреплено множеством утверждений, преподнесённых как факты, оно звучало правдоподобно.

Помимо фортовского эффекта поражает то, как повели себя СМИ. Очень немногие журналисты во Франции воздержались от выдвижения гипотез или даже обвинений. Однако никто из них не потрудился как следует проверить факты. Когда появляется история такого размаха, журналисты — поскольку они конкурируют друг с другом — испытывают соблазн следовать своей интуиции. Так журналист превращается в рядового человека, легко поддающегося влиянию фальшивых продуктов на когнитивном рынке. Сюда добавляется личный интерес, который состоит в стремлении первым сообщить неожиданную или скандальную новость.

Конкуренция между источниками информации, необходимая для поддержки демократии, становится вредной, когда эта конкуренция обостряется, поскольку обострение конкуренции автоматически означает сокращение времени на проверку информации.

Это, в свою очередь, повышает вероятность того, что журналист попадётся в разнообразные ловушки ума: стереотипы, городские легенды, когнитивные искажения и т. д. Однако я хочу подчеркнуть, что это не вина журналистов — они реагируют точно так же, как реагировал бы любой из нас в подобной ситуации. Корень проблемы кроется в новых условиях на информационном рынке. Поставщики информации находятся в ситуации, хорошо знакомой теоретикам игр.

Конкуренция между средствами массовой информации в сочетании с сокращением времени на проверку информации ведёт к умножению ошибок. Традиционные медиа (газеты, радио, телевидение) по-прежнему конкурируют друг с другом, однако они также испытывают всё большее давление со стороны интернета. Большинство людей пользуются интернет-СМИ, чтобы получить информацию как можно быстрее. Многие начинают читать новости на смартфоне ещё до того, как встают с кровати. Поэтому ключ к успеху в журналистике заключается в том, как быстро СМИ удаётся опубликовать новость. Современные условия информационного рынка поощряют худшее в профессии журналиста. В итоге СМИ оказываются в ситуации, которая очень напоминает дилемму заключённого.

Дилемма заключённого

Двое бандитов, X и Y, в сговоре совершили преступление. Обоих поймали и изолировали друг от друга, чтобы они не могли общаться. Ни один из них не знает, сознается ли другой или будет хранить молчание. Если один даст показания против другого, то будет освобождён, тогда как другой получит 10 лет тюрьмы. Если оба дадут показания друг против друга, то получат по 5 лет. Если оба откажутся давать показания, то получат по 6 месяцев за неимением веских доказательств.

Нетрудно понять, что оптимальное решение в данном случае — хранить молчание и отделаться 6 месяцами тюрьмы. Однако когда нет уверенности в том, что другой поступит так же, велик соблазн сдать своего сообщника в обмен на свободу. Предполагается, что X и Y поступят именно так (что является далеко не иррациональным выбором) и получат по 5 лет тюрьмы.

Дилемма заключённого является матрицей для всех ситуаций, в которых оптимальный выбор очевиден, однако участники по причине соперничества друг с другом не могут договориться; в итоге каждый действует в соответствии с собственными интересами, и результатом становится неоптимальное с точки зрения обоих решение.

Чем ситуация конкуренции на информационном рынке напоминает дилемму заключённого? Публикуя непроверенную информацию, журналист или редакция не могут не думать о том, опубликуют ли эту информацию конкуренты. Их ход мысли можно представить следующим образом:

Ситуация А
Если мы не опубликуем новость, а другие это сделают, наши читатели почувствуют, что они менее информированы, чем читатели других газет — или, что ещё хуже, подумают, что мы скрываем от них информацию.

Ситуация В
Если мы опубликуем новость, а другие этого не сделают, наши читатели почувствуют, что они более информированы, чем читатели других газет, и что наши конкуренты скрывают от них информацию.

Ситуация С
Если мы все опубликуем новость, то сведём к минимуму риски, связанные с конкуренцией, однако если новость окажется неправдивой, мы все дискредитируем нашу профессию.

Ситуация D
Если мы не опубликуем эту новость, и другие тоже этого не сделают, не будет ни информации, ни потенциальных потерь или выгод.

Здесь стоит сделать несколько замечаний.

С одной стороны, итог каждой из этих ситуаций зависит от того, правдива информация или нет. Ситуация А может быть выигрышной для СМИ, которое решает не публиковать новость, и та позже оказывается неправдивой. Однако подобное случается редко по двум причинам. Во-первых, из-за высокой конкуренции между СМИ становится очень рискованным добровольно и в одностороннем порядке отказываться от публикации новости. Во-вторых, опыт показывает, что непроверенная опубликованная информация чаще оказывается правдивой, чем неправдивой. Это заставляет журналистов гнаться за сенсацией вместо того, чтобы идти на риск и оставлять новость конкурентам.

Президентские измены и сожжённый Коран

Двадцать четвёртого февраля 2010 года журналист-фрилансер и ведущий на радио BFM опубликовал твит, в котором вслух сказал то, о чём шептались в редакциях парижских газет: «Ну вот, слухи о Бьоле и Бруни просочились в Твиттер. Получится славная игра в булшит-бинго». В последующие несколько дней сотни твитов ссылались на роман, о котором слышал каждый: Карла Бруни, на тот момент первая леди Франции, бросила Николя Саркози ради певца Бенжамена Бьоле. Президент же нашёл утешение в объятиях каратистки и секретаря по вопросам экологии Шанталь Жуанно. Этот бордель с участием четырёх фигур из мира политики и искусства имел всё, чтобы стать отличным медиапродуктом. Только вот публичное упоминание о нём было бы нарушением негласного соглашения между традиционными СМИ не обсуждать личную жизнь политиков. Хоть авторами твитов о данной истории нередко были журналисты, здесь нет никакого противоречия, если учесть, что соцсети считаются отчасти приватными (для общения «в кругу друзей»), а значит дают право оперировать информацией иначе, чем в традиционных СМИ. Более того, о романе упоминали в шутливом ключе и редко прямым текстом.

Однако вскоре другой твит придал истории новый поворот. Журналист Жоан Хюфнажель, который считается авторитетным, поскольку он работал в Libération, 20minutes.fr и является шеф-редактором новостного сайта Slate.fr, написал: «Бенжамен Бьоле — это парень, который…» После этого тему подхватили блоги и издания, начав писать о ней как о свершившемся факте.

Эта забавная история (которая в итоге не подтвердилась) фигурировала почти во всех французских газетах, на радио и телевидении. Почему она получила настолько широкую огласку? Дело вовсе не во французской культуре. Профессор современной истории Франции в Университете Хьюстона Роберт Зарецки пишет:

«Никого не интересовало, что Рузвельт и Эйзенхауэр изменяли своим жёнам. Любовные связи Джона Кеннеди не становились предметом скандалов. Слухи о Буше-старшем так никогда и не получили подтверждения. То, что в США всё настолько изменилось ко временам Билла Клинтона, — это во многом заслуга интернета и кабельных каналов вроде Fox News».

Ожесточённая конкуренция вынуждает даже традиционные СМИ обращаться к темам, которые они прежде отказывались освещать. Причины нужно искать в дилемме заключённого. Стоит одному СМИ обнаружить ходовую тему, как остальные сразу же её подхватывают. Интернет и революция в области когнитивного предложения, которую он сделал возможной, позволяют публиковать информацию каждому; крупным СМИ не остаётся ничего другого, кроме как тоже упоминать об этих событиях, добавляя, само собой, что это всего лишь слухи. И порочный круг замыкается.

Как те двое бандитов, журналисты знают, что не стоит публиковать слухи. Они осознают общие интересы, однако больше не могут примирить их с личными.

Несомненно, журналисты всего мира знали, что не стоит уделять столько внимания пастору Терри Джонсу, который обязан своей мировой славой исключительно сжиганием Корана. В 2010 году он призвал отправлять ему экземпляры Корана, чтобы он мог устроить аутодафе 11 сентября с 6 до 9 часов вечера. Каждому понятно, что вредно медиатизировать подобного персонажа, имеющего не больше нескольких десятков сторонников. Он ничего из себя не представляет. Тем не менее, если одно СМИ упоминает о нём, остальные СМИ обязаны сделать то же самое. С точки зрения журналистов, данная история могла стать интересной только в том случае, если бы имела трагические последствия. Именно так почти и произошло, поскольку пастор начал получать угрозы, а в Афганистане вспыхнули массовые протесты.

История Терри Джонса показывает, что любой провокатор сегодня оказывается вознаграждён за свои действия. Ожесточённая конкуренция, которой характеризуется современный когнитивный рынок, не располагает к умеренности.

Девятнадцатого сентября 2012 года биолог Жиль-Эрик Сералини, который на протяжении многих лет пытался доказать опасность ГМО, использовал СМИ в своих целях. Сначала он в атмосфере полной секретности провёл исследование на крысах, которое предположительно подтвердило его гипотезу. Но вместо того, чтобы ждать, пока его статья получит (или не получилт) положительные отзывы от научного сообщества, он решил поделиться результатами с журналистами, с которыми предварительно подписал соглашение, запрещающее им обращаться к экспертам для оценки его выводов. Таким образом, он по сути шантажировал СМИ: они либо принимали его условия, либо рисковали упустить «важную» научную новость.

Подобные ситуации вынуждают журналистов действовать вразрез с общими интересами. Они это осознают, но конкуренция заставляет их так поступать. Как писал Овидий: «Вижу и одобряю лучшее, а следую худшему».

Дело о загрязнённых радиацией пляжах

Иногда стоит выждать прежде чем распространять непроверенную информацию, которая может иметь пагубные последствия. Именно так стоило поступить в марте 2000 года прежде чем объявлять на всю страну о том, что пляжи Камарга загрязнены радиацией. Данная новость имела серьёзные финансовые последствия для туроператоров и производителей риса, например. Мгновенно подключились конспирологи и поползли слухи, что ядерный исследовательский центр Маркуль тайно сбросил на берег радиоактивные отходы. На самом же деле повышенный уровень радиации был естественным следствием наличия монацитового песка (в котором содержатся торий и уран), который принесло течением. Местным жителям хорошо знаком этот тёмный песок, который они неоднократно видели на пляже Эспигетт; а о его радиоактивности было хорошо известно в научных кругах (данный феномен ещё в 1955 году описал Андре Ривьер).

Среди журналистов, посеявших панику, никто не потрудился проверить факты прежде чем распространять информацию, которая могла иметь пагубные последствия для региона. Любой специалист знает, что уровень радиации, который фиксируется на пляже Эспигетт, не представляет опасности для здоровья людей. Не помешало бы упомянуть и о том, что при авиаперелёте из Парижа в Сан-Франциско человек подвергается в 4 раза более сильному облучению.

Вся эта история прискорбна сразу в нескольких отношениях. Во-первых, потому что последующие опровержения не удостоились ни громких заголовков, ни упоминания в вечерних новостях. Во-вторых, потому что, несмотря на все опровержения, зародившееся в умах людей недоверие к экспертам и учёным продолжает внушать им мысль о том, что им говорят не всё, и что нет дыма без огня. В-третьих, потому что определённые угрозы (в том числе, радиоактивная) очень хорошо запоминаются, поэтому даже после того, как истина оказывается установлена, недоверие со стороны общественности остаётся.

«Волна самоубийств» в France Télécom

Всё началось в феврале 2008 года со смерти техника, который наложил на себя руки после 4 месяцев на больничном. Первая статья об этом вышла 19 мая 2009 года в газете France Soir. Тринадцатого июля 51-летний сотрудник компании совершил самоубийство и оставил посмертную записку, в которой жаловался на условия труда и перегруженность. Ещё один сотрудник 29 июня вскрыл себе вены на рабочем месте. Эти факты натолкнули журналистов на мысль о том, что между смертями и атмосферой в компании есть связь. Именно данная взаимосвязь и способствовала медиатизации кризиса самоубийств в France Télécom. После этого каждое новое самоубийство удостаивалось пристального внимания СМИ, даже если не имело никакого отношения к атмосфере в компании. Ниже приведён график, на котором показано количество самоубийств в France Télécom в период наиболее широкого освещения данной истории в СМИ (в 2009 году произошло 19 самоубийств, а в 2010 — 26).

Чем СМИ объясняли «волну самоубийств» в компании? Чтобы ответить на этот вопрос, я проанализировал 421 статью и выделил 3 гипотезы:

1. Согласно первой гипотезе (гипотеза кровожадного менеджмента), менеджеры France Télécom получили указание «поощрять» сотрудников увольняться по собственному желанию и давить на них с целью повышения доходов компании.
2. Согласно второй гипотезе, самоубийство — это сложное явление, которое может иметь множество причин. Хоть стресс на работе и стоит за некоторыми из самоубийств, он не объясняет «волну самоубийств».
3. Согласно третьей гипотезе, нет никакой «волны самоубийств», и в France Télécom не больше самоубийств, чем в любой другой компании, и не больше сегодня, чем 10 лет назад.

Если исключить 87 статей, в которых не выдвигается никакой гипотезы, получим следующие результаты:

Статистика

Двадцатого октября 2005 года в La Croix вышла статья Рене Падьё из Национального института статистики и экономических исследований, в которой он утверждал: в 2007 году среди граждан в возрасте от 20 до 60 лет было 19,6 самоубийств на 100 тысяч человек. А 24 самоубийства за 19 месяцев — это 15 в год. В компании примерно 100 тысяч сотрудников. Вывод: уровень самоубийств в France Télécom скорее ниже среднего. Нет никакой «волны самоубийств».

В тот же день появилась реакция со стороны четырёх синдикатов, которые заявили: некорректно сравнивать число самоубийств в France Télécom и среди активного населения, поскольку к последнему также принадлежат безработные, которые чаще совершают самоубийства. В то же время, почти все покончившие с собой сотрудники France Télécom были мужчинами старше 50 лет.

К дискуссии подключилась газета Libération, и 23 октября вышла статья Люка Пейона, в которой тот утверждал, что для объективности картины необходимо учитывать лишь самоубийства по профессиональным причинам. Подобной статистики не существует, однако исследование, проведённое в 2003 году в Нижней Нормандии, показало, что таких самоубийств было 1,6 на 100 тысяч человек в год. Соответственно, если в France Télécom 6 самоубийств по профессиональным причинам в год, то это в 4 раза выше нормы.

Но эта полемика не была продолжена. СМИ определились со своей версией, и очень быстро. Альтернативные гипотезы даже не рассматривались.

Аномалии гипотезы кровожадного менеджмента

Данная гипотеза завоевала умы настолько быстро, что мало кто заметил, сколько в ней аномалий. Аргументация Люка Пейона на самом деле очень сомнительна.

Во-первых, экстраполяция результатов, полученных в одном регионе, на целую страну, выглядит притянутой за уши. Упомянутое исследование проводилось в регионе, который не является репрезентативным для страны в целом, и в 2003 году, то есть за 6 лет до самоубийств в France Télécom. Во-вторых, нельзя утверждать наверняка, что самоубийства в Нижней Нормандии и France Télécom были совершены по профессиональным причинам. В-третьих, размер выборки слишком маленький, чтобы можно было устанавливать какие-либо причинно-следственные связи. В-четвёртых, если в France Télécom больше самоубийств по профессиональным причинам, но при этом уровень самоубийств в целом не превышает средний показатель по стране, это должно значить, что там меньше самоубийств по личным причинам — а это странно.

Правда в том, что здесь нет ни корреляции, ни тем более причинно-следственной связи. Цифр, которые могли бы обосновать вину менеджмента France Télécom, попросту не существует. Совершенно ясно, что жгучее желание высказаться по поводу этих трагических событий негативно отразилось на способности журналистов и учёных (которой те должны обладать) воздерживаться от преждевременных выводов.

Каждому, кто хоть что-нибудь знает о самоубийствах, известно, что связь самоубийств со стрессом довольно сложна и порой контринтуитивна. Вивиана Ковесс-Масфети напоминает:

«Самоубийства — это явление, которое имеет куда более сложные причины, чем уровень стресса. Количество самоубийств всегда снижается во время войны, когда уровень стресса очень высок, при этом оно выросло в европейских странах с самой сильной экономикой: Ирландии и Люксембурге».

Стресс сотрудники France Télécom, судя по всему, действительно испытывали. Взять, к примеру, Венсана Талуи, который регулярно подвергался оскорблениям, а в итоге и вовсе лишился своего рабочего места — после переезда охранники не пустили его в новое помещение. Однако считать определённые действия руководства аморальными — это одно, а объявлять их причиной самоубийств некоторых сотрудников — совсем другое.

На самом деле дискуссия должна была вестись о том, была ли «волна самоубийств» объективным фактом или просто вопросом веры.

Статистика показывает, что в начале 2000-х годов количество самоубийств в France Télécom было на том же уровне, просто в те времена никто не привлёк внимание СМИ к данному факту.

Эффект Вертера и медиариски

Ещё один фактор, который необходимо учитывать — это возможное влияние шумихи в СМИ на количество самоубийств. Логично было бы ожидать, что внимание СМИ будет пропорциональным количеству самоубийств: чем больше самоубийств, тем больше упоминаний в СМИ. Однако это совсем не то, что показывает график, сравнивающий уровень освещения кризиса в СМИ (то есть процент из 421 статей) и количество самоубийств (процент из 45).

На графике можно обнаружить 3 фазы. Фаза 1, которая имела место с января по июль 2009 года, обозначает время, когда СМИ ещё не заинтересовались историей, и соответствует латентному периоду, необходимому, чтобы исследовать явление. Фаза 2, с августа по декабрь 2009, — это период увлечённости СМИ историей. За ним следует наиболее интересная фаза 3 (январь — март 2010), которая показывает, что интерес к истории начинает угасать, тогда как количество самоубийств (как отголосок всплеска интереса в СМИ) достигает высшей точки. Другими словами, внимание СМИ предшествует самоубийствам в France Télécom.

Вряд ли было бы справедливым говорить, что внимание СМИ привело к самоубийствам, однако оно вполне могло привести к увеличению количества случаев.

Социальная заметность самоубийств может порождать явление, которое социолог Дэвид Филлипс назвал эффектом Вертера — в честь героя знаменитого романа Гёте, публикация которого породила волну самоубийств в Европе в XIX веке.

Здесь стоит упомянуть, что, согласно недавнему исследованию, 12,2 процентов французов думали о самоубийстве. Медиатизация одного или нескольких самоубийств может подтолкнуть человека к такому шагу. Медиатизация переводит немыслимое в разряд возможного. Ощущение, что «другие тоже это делают» придаёт жесту отчаяния налёт нормальности.

Иллюзия кластеризации

Один американский университетский преподаватель попросил добровольцев из числа студентов записать результат воображаемой серии из 300 подбрасываний монеты. Он обнаружил, что студенты избегали кластеров из нескольких орлов или нескольких решек подряд. Имитируя случайную последовательность, студенты выбирали кластеры из чередующихся орлов и решек чаще, чем они встречаются в настоящих случайных последовательностях.

Данное явление называется иллюзией кластеризации. Наш ум, пытаясь сымитировать случайный порядок, навязывает massa confusa явлений регулярную структуру. Данное когнитивное искажение продемонстрировал лауреат Нобелевской премии по физике Эдуард Миллс Пёрселл, создав две простые компьютерные программы.

На матрице из 144 клеток первая генерировала Х случайных точек на оси абсцисс и 96 на оси ординат. В результате получался набор случайным образом разбросанных точек. Вторая программа делала то же самое, однако с дополнительным условием: каждая следующая точка не могла располагаться в смежной с уже занятой точкой клетке. Когда участникам эксперимента показывали результаты работы обеих программ, большинство из них считало, что вторая более правдоподобно имитирует случайный разброс.

Ещё один пример предлагает французский математик и информатик Жан-Поль Делаэй. Было выбрано 12 случайных дат в году из 365 дней. Если бы были выбраны равноудалённые даты, то средний промежуток между ними составил бы 30 дней. Вопрос: было выбрано 100 тысяч случайных дат; по вашему мнению, каков средний промежуток между двумя датами? Вы, наверное, уже догадались, что правильный ответ будет меньше, чем число, которое подсказывает нам наша интуиция. И действительно, результат — 2,53 дня, что намного ниже среднего показателя. Чаще, чем в 4 случаях из 5, утверждает Делаэй, «когда мы выбираем 12 дат в году, две из них оказываются очень близко друг к другу, что может показаться нам странным».

Все, кто высказывался по поводу «волны самоубийств» в France Télécom, просто-напросто были жертвами иллюзии кластеризации.

Идеологическая подоплёка версии СМИ

Для того, чтобы гипотеза кровожадного менеджмента восторжествовала, необходимо было нечто большее, чем склонность предпочитать монопричинные объяснения и переоценивать регулярность случая.

В глазах общественного мнения компании уже много лет олицетворяют собой аморальность рыночной экономики. Именно этот нарратив обеспечил успех сомнительной теории о «волне самоубийств» на когнитивном рынке. Удивительно только то, что данный нарратив фигурировал на страницах всех газет, независимо от их политических взглядов.

Этот нарратив можно представить следующим образом:

Глобализация —> обострение конкуренции —> кровожадный менеджмент —> самоубийства

Такой сценарий имеет множество когнитивных преимуществ: он согласуется с нашим ложным представлением о случайности, поощряет нашу склонность к монопричинным объяснениям и подогревает латентное возмущение, которое вызывает у нас современная экономика. Поэтому история, которая получила распространение в СМИ, представляет собой своеобразный символический реванш: наконец-то виновники будут наказаны.

Иллюзия кластеризации и «атомная лейкемия»

В начале 2021 года большинство газет и новостных сайтов опубликовали тревожную новость: наконец было научно доказано, что жить рядом с АЭС опасно, особенно для детей. «Больше случаев лейкемии среди детей возле атомных электростанций во Франции» — гласили заголовки, ссылаясь на исследование Института охраны здоровья и медицинских исследований. Однако если бы журналисты потрудились прочитать статью, опубликованную в International Journal of Cancer (которая, кстати, не очень длинная), то поняли бы, что она вовсе не наталкивает на подобные выводы. Более того, как отмечает Сильвестр Юэт, согласно данной статье, в период с 1990 по 2007 год не наблюдалось роста заболеваемости раком крови среди детей младше 15 лет, живущих на расстоянии не более 5 километров от АЭС. Да и странно было бы ожидать обратного, учитывая, что уровень радиации, излучаемой атомными электростанциями, в тысячу раз ниже естественной радиоактивности.

Откуда такое искажение научного документа? Опять же, дело в стремлении как можно быстрее распространить информацию из-за конкуренции: очень немногие из журналистов (и ещё меньше интернет-пользователей, которые часто просто делали перепост новости) читали оригинальный отчёт. А те, кто читал, часто обращали внимание только на определённую часть информации, то есть были подвержены иллюзии кластеризации. На самом деле с 1990 по 2007 год вблизи АЭС было зарегистрировано 24 случая лейкемии.

Разделив этот временной отрезок так, как нам удобно, мы можем легко получить период, в который количество случаев окажется «избыточным». Но это ошибка, обусловленная иллюзией кластеризации. Кто-то может справедливо отметить, что с 2002 по 2007 год в стране было 10 случаев лейкемии среди детей, живущих на расстоянии не более 5 километров от АЭС. Однако он забывает упомянуть, что данная цифра «компенсирует» дефицит в этих же зонах за период с 1990 по 2002 год (всего 14 случаев за 13 лет). Учитывая малое количество случаев, некорректно делать из этих цифр какие-либо выводы. Опять же, люди думают, будто логично ожидать одинакового количества случаев каждый год.

Поэтому едва ли стоит удивляться, что французы имеют очень искажённое представление о риске заболевания раком. Исследование, результаты которого были опубликованы в 2012 году, показало: 76 процентов французов считают, что проживание вблизи АЭС вызывает рак. В 2005 году 49 процентов (вопреки научным данным) считало, что проживание вблизи ретранслятора повышает риск заболевания раком; в 2012 году их было уже 69 процентов! Тем временем, реальные риски, связанные с алкоголем и наркотиками, часто недооцениваются. Целых 64 процента считают, что дышать городским воздухом настолько же опасно, как курить сигареты.

Несмотря на всё это, 70 процентов считают, что они хорошо информированы о рисках рака, тогда как 60 процентов считают, что их плохо информирует их врач. Откуда, в таком случае, они берут информацию?

Кривая ДИК (достоверность информации / конкуренция)

Действительно ли скоро наступит конец света, как считали майя? Многие полушутя задавали себе этот вопрос в декабре 2012 года. Однако дело приобрело неожиданный оборот, когда СМИ, соцсети и блоги распространили тревожную новость о гигантском спящем «супервулкане». Вулкан Лах расположен в Рейнланд-Пфальце и просыпается каждые 10 тысяч лет. Некоторые СМИ поспешили написать, что, согласно некоторым экспертам, вскоре должно произойти новое извержение. Каким именно экспертам? Не сейсмологам, которые не регистрировали никакой сейсмической активности на территории Германии, а экспертам, которых ради смеха придумала Daily Mail. Вот ещё один пример того, как неправдивая информация может с ошеломляющей скоростью распространяться на когнитивном рынке, и ничто не может этому помешать.

Журналисты чаще, чем представители других профессий, сталкиваются с дилеммой между правдивостью информации и конкуренцией. Однако они не единственные, кого сбивает с пути истинного необходимость как можно быстрее предоставить информацию. Как показывает прискорбная история IntegraGen, тем же грешат и учёные.

Вопрос о причинах развития аутизма вызывает много споров. Долгое время считалось, что данное заболевание имеет психологические причины (недостаток внимания со стороны матери). Сегодня большинство специалистов поддерживают версию о генетических причинах. Вот почему заявление французской компании IntegraGen 19 июля 2005 года о том, что ей удалось разработать первый тест на аутизм, произвело фурор. Этот тест был основан на наличии 4 генов, один из которых, PRKCB1, предположительно непосредственно связан с развитием аутизма. Однако за несколько лет после этого заявления не было опубликовано никаких новых результатов. Коммюнике за 2005 год исчезли с сайта компании, и всё указывает на то, что заявления оказались преждевременными.

К чему такая спешка? Дело в том, что IntegraGen — это биотехнологический стартап. Подобные предприятия, как правило, маленькие и финансируются венчурными капиталистами. Они ориентированы на краткосрочный результат, поскольку теряют больше всего денег именно в начальный период. Те, кто вкладывает в стартапы, хотят получить быструю прибыль. Поэтому соблазн заявить о результатах, которые ещё не были получены, высок.

Точно так же, стоило ли объявлять 23 сентября 2011 года, как это сделали двое физиков из проекта OPERA, что нейтрино достигли сверхсветовой скорости? Эксперимет состоял в том, чтобы измерить время, которое потребуется частицам на преодоление расстояния в 730 километров, разделяющее ЦЕРН и детектор в лаборатории Гран-Сассо. В ходе эксперимента оказалось, что нейтрино преодолели расстояние на 60 миллиардных секунды быстрее ожидаемого времени в 3 миллисекунды. Если бы результат подтвердился, это означало бы конец всей теоретической эйнштейновской физики. Но в итоге оказалось, что причиной невероятного результата был плохо подсоединённый GPS.

При достижении определённого уровня конкуренции стремление распространять информацию повышается настолько, что вероятность достоверности информации начинает снижаться. Это значит не то, что неправдивая информация начинает преобладать, а то, что она распространяется быстрее. Приведённый ниже график показывает взаимозависимость между достоверностью информации и уровнем конкуренции.

Как следует из графика, конкуренция на когнитивном рынке способствует повышению достоверности информации, однако по достижении определённого уровня она начинает вести к её снижению. Это происходит по двум причинам.

Во-первых, давление со стороны конкурентов ведёт к сокращению среднего времени проверки информации.

Во-вторых, давление со стороны конкурентов заставляет играть на самых низменных склонностях человеческого ума.

©Gérald Bronner

Оригинал можно почитать тут.