Create post
Cinema and Video

Зима близко: программа Native о коренных народах на Berlinale 2017


В этом году программа NATIVE была посвящена коренным народам Арктики (народам, исторически населяющим земли, расположенные выше полярного круга — саамам, инуитам, якутам, чукчам, хантам, ненцам). Было представлено 10 полнометражных фильмов, премьер и тех, что уже успели стать классикой визуальной антропологии и увозили призы с предыдущих Берлинале.

«24 снега»

Один из самых ярких фильмов программы, вызвавший фурор у зрителей — фильм Михаила Барынина про якутского коневода, название которого означает 24 года, которые главный герой, Сергей Лукин, посвятил выращиванию лошадей в условиях вечной мерзлоты, отсутствия телефонной связи, электричества и дорог, в сотнях километрах от ближайшего населенного пункта. Несмотря на суровые условия, лошади у Сергея вырастают лучшие — ежегодно выигрывают в традиционных забегах на якутский Новый Год «Ысыах» у лошадей среди других подобных хозяйств. При этом порода лошадей которой во многом посвящен фильм уникальна сама по себе — может рожать в −60°С и выхаживать своих жеребят. Продюсер фильма Егор Макаров изначально и хотел снять фильм именно о них, хотя фильм, получился, не только об этих удивительных животных, но и об удивительных людях, которые работают исключительно из любви к ним. Таких людей в республике очень мало, они всем хорошо известны и фильм старается разобраться почему они выбирают такое невероятно трудное призвание.

Якутские лошади
Якутские лошади

Один из самых грустных и трогательных моментов фильма — рассказ о том, как Сергей забивает лошадей на мясо. С распадом СССР это стало единственным способом использования этих лошадей и выживания коневодов (официальная гос-зарплата которых — 5000р): без принесения в жертву одних теперь не могут появиться на свет другие. Сергей с болью в голосе рассказывает о том, что научился расставаться со своими воспитанниками одним ударом по голове — максимально бескровно и безболезненно (жалуясь на других коневодов, которые режут лошадям горло, заставляя их истекать кровью).

Съемочная группа совершила профессиональный подвиг для съемок в условиях такой низкой температуры: помимо оборачивания друг друга шкурами (на что по их признанию уходили часы), им пришлось изобрести немало способов заставить работать аппаратуру на таком аномальном морозе — операторы придумывали себе пояса, куда клали много аккумуляторов, а затем прятали их близко к телу, чтобы они сохраняли тепло. Восхищает это тем более потому что режиссер применял прием «привычная камера» когда камера включена постоянно и герой постепенно перестает видеть себя на экране и просто начинает жить так, как обычно живет, показывает себя в естественном виде — в результате набралось 200 часов уникального материала.

Angry Inuk

Сложной теме отношений между коренными народными и животными населяющими ту же среду обитания посвящен и фильм «Рассерженный инуит» инуитского режиссера Алетеи Арнакук-Барил (Alethea Arnaquq-Baril). Фильм отправляет нас к жителям инуитской деревни Киммирут, основное традиционное занятие которых — добыча котиков. Инуиты традиционно питаются котиками, делают из них одежду и торгуют их шкурами. Фильм посвящен недовольствам инуитов европейским запретом на торговлю шкурами котиков и их безуспешными попытками его преодолеть в спорах и переговорах с организациями защищающими животных, которые, по большей части, просто избегают общения с инуитами.

Тот самый рассерженный инуит
Тот самый рассерженный инуит

Фильм снимался 8 лет, в Аркике, на Лабрадоре и Ньюфаундленде, и все это время режиссер безуспешно пыталась установить контакт с представителями этих организаций, получая в ответ угрозы и оскорбления вместо диалога на равных. В многочисленных интервью Алетейя утверждает, что данные организации уже давно не преследуют цель спасти гренландских котиков как вид, в чем, по ее мнению нет необходимости (сейчас в мире, действительно, от 7 до 8 миллионов гренландских котиков, на которых и хотят охотиться инуиты) — она утверждает, что их целью является протест против умерщвления котиков как таковых (просто потому что они животные, да притом еще и очень милые). Режиссер также считает утверждения, что котикам грозят не только инуиты, но и глобальное потепление, уничтожающее незаменимые для выживания котиков льды, не имеющими оснований. C этим не совсем согласны ученые (цитата из одной из последних статей: "If the observed changes in climate continue, negative impacts on the Northwest Atlantic harp seal population will likely increase due to the predicted warming trend and associated reduction in ice cover") — и все же, сейчас котиков действительно очень много (именно благодаря запрету). В некоторых интервью Алетейя даже называет движение за запрет охоты на котиков — новым колониализмом, который стремится создать отрицательный образ коренных народов, пристыдить их за «зверства над доверчивыми пушистыми зверями».

Хотя в России этот фильм посмотреть будет сложно, с точкой зрения Алетейи и ее историей взаимодействия с защитниками котиков можно подробно познакомится из этого Youtube интервью.

«Книга Тундры. Повесть о Вуквукае — маленьком камне»

«Книга Тундры» — не только единственный современный фильм про чукотских оленеводов, но еще и один из самых отмеченных наградами. Герой фильма Алексея Вахрушева — 72-летний Борис Фёдорович Вуквукай («маленький камень» в переводе с чукотского), бригадир сельхозпредприятия «Чаунское», старейшина чукотского оленеводческого рода. Ремесло и уклад жизни не позволяет ему иметь постоянный дом, но не мешает иметь большую семью: вместе с Вуквукаем за оленьим стадом кочует его вторая жена Любовь, сестра Соня с мужем, сыновья Владимир, Виталий и Алексей с двумя детьми и несколько пастухов из других родов. Все вместе они выпасают более 10 тысяч оленей. Их жизнь как постоянная борьба за выживание и благополучие в тяжелейших погодных условиях Чаун-Чукотки и запечатлена в фильме во всей своей суетливой и сосредоточенной красоте.

В своем главном монологе Вуквукай говорит, что дети уезжают на учебу (по российскому закону «о всеобщем общем образовании») и потом не возвращаются в тундру — обычная школа позволяет возвращаться из города в тундру только в летние каникулы. Старики остаются одни, без помощи, а молодое поколение неотвратимо отвыкает от традиционного образа жизни, теряет приобретенные в раннем детстве навыки работы с оленями. Возникает сложнейшее противоречие, одно из главных для современных коренных обществ: нужно ли разлучать детей с родителями и их первичной средой обитания ради образования, нужно ли вообще 11 классов школы детям оленеводов? «Пусть закончит минимум и вернётся в тундру, если это его дело с детства.» — считают как авторы фильма, так и сам Вуквукай.

Чукотские дети учатся ловить оленей во время летних каникул в школе
Чукотские дети учатся ловить оленей во время летних каникул в школе

«Кровь сами»

Очень громкой премьерой Native стал фильм Аманды Кернел (Amanda Kernell) «Sameblod» (Кровь Сами) рассказывающий о переломном моменте в детстве Элле-Марии, 14-летней девочки народности Саамы (Лапладцы), попавшую в 1930x в шведскую деревенскую школу, призванную воспитать детей саамов в шведском духе, заставить забыть о своих обычаях и языке на время обучения. Трагизм ситуации, в которой оказались саамы в это время, заключается еще и в том, что одновременно с попыткой лишить их детей связи с их культурными корнями, Швеция совершенно не собиралась принимать их в свое общество, не находя ничего лучшего чем по окончании учебы отправить детей обратно к родителям, без тени смущения объяснив выпускникам, что согласно передовой расовой теории, их мозг не предназначен для дальнейшей учебы в университете, что было бы пустой тратой времени и государственных средств.

Лапландские дети в шведской школе
Лапландские дети в шведской школе

Фильм построен на нежелании главной героини фильма мириться с этим положением вещей и противоречии, которое возникает в ее сознании на фоне подобного воспитания. С одной стороны, она окружена презирающими ее происхождение взрослыми и издевающимися над ним шведскими мальчишками. Кульминацией, к которой ведет это положение, служит сцена медицинского осмотра, когда шведские врачи раздевают маленьких лапландок до гола и замеряют их с лабораторной тщательностью, не обращая внимания на соседских мальчишек, рассматривающих девочек в окно без всяких препятствий. С другой стороны, вместо ненависти к шведам, в Элле-Марии просыпается желание во чтобы то ни стало стать одной из них и не иметь ничего общего со своей несовместимой с красивой жизнью в большом городе и большими возможностями идентичностью.

Шведские врачи проверяют расовую теорию на практике
Шведские врачи проверяют расовую теорию на практике

Выдающаяся для дебюта игра 19-летней Лины Сесилии Спэррок особенно захватывает в нескольких сильных сценах. В одной из них она бросается с ножом для маркировки оленей (на ухе оленя, вскоре после его рождения, владеющие им лаппландцы охотничьим ножом делают надрез-маркировку, служащую знаком принадлежности) на шведского парня, но тот валит ее на землю, выхватывает этот нож и «маркирует» ей ухо сам. В другой, ключевой сцене фильма, она требует у своей матери продать полагающегося ей по наследству оленя, чтобы на эти средства отправиться учиться в Уппсалу. После того как мать отказывает ей в этом, она бросается на своего оленя и убивает его, после чего матери ничего не остается как отпустить ее из семьи.

Элле-Мария в отчаянии убивает своего оленя
Элле-Мария в отчаянии убивает своего оленя

Фильм уникален и его значение для современного шведского общества остро-актуально по многим причинам. Во-первых, это первый полнометражный фильм на языке южных саамов, на котором сейчас свободно говорит всего 500 человек, несколько из которых и снялись в фильме — как Лина, сыгравшая главную роль, так и ее сестра, сыгравшая также ее сестру и несколько членов их семьи, сыгравших почти самих себя. Во-вторых, по признанию режиссера фильма, шведы в большинстве своем не имеют ни малейшего представления ни о культуре лапландцев, ни об этой мрачнейшей странице их истории. В школах о культуре Лапландии шведские дети получают представление только по картинке, на которой изображен саам с оленем, а о языке — лишь по приведенной для примера детской считалочке. При этом, с 1993 года у саамов есть свой парламент Sametinget (аналогичный есть в Финляндии и Норвегии, но, конечно, не в России, где лапландцев не сильно меньше)

Карта Лапландии (Sapmi)
Карта Лапландии (Sapmi)

Шоком фильм уже явился для нешведской аудитории (фильм дебютировал в Венеции в 2016, но его премьера в Швеции намечена только на середину марта 2017), в целом всегда имевшей представление о Швеции как о стране чуждой насилию и проявлениям нацизма и теперь Аманда, режиссер фильма, с особенным волнением ждет реакции на него в Швеции.

Программа Native вместила и еще одна важное событие — ретроспективу из двух фильмов ненецко-финского коллектива кинематографистов — Анастасии Лапсуй и Маркку Лехмускаллио, вдохновивших немало начинающих режиссеров включенных в программу Native этого года.

Анастасия и Маркку на Берлинале 2017
Анастасия и Маркку на Берлинале 2017

Почти все актеры в фильмах Анастасии и Маркку — не профессионалы, а действительные оленеводы, рыбаки, охотники, поскольку, по словам Анастасии, "самого оленевода-ненца никто не пройдет (перед оленями в кадре) так, как должен пройти хозяин стада». Более того, перед началом съемок сценарий читается актерами, чтобы они указали могло ли написанное в сценарии быть на самом деле.

«Семь песен из тундры»

Считающийся главным в творчестве ненецко-финского тандема их шестой по счету фильм задается целью рассказать историю сосуществования ненцев и русско-советской цивилизации на протяжении нескольких сотен лет в семи новеллах. И русская, и советская действительность врывалась в жизнь Ямала одинаково неуклюже требовательно и, в конце концов, разрушительно: отбирала оленей в пользу колхоза, бросала детей в начальные школы, где никто не интересовался их культурой и прошлым, предавала презрению и осуждению анимизм, шаманизм, запрещала местные языки в школах (которые туда вернулись только к 70 м).

Ненцы сто лет назад
Ненцы сто лет назад

Последнее закончилось трагедией и с самой Анастасией Лапсуй, отраженной в этом (в 6-ой новелле девочка молит богов, чтобы учителя прошли мимо ее чума и не забрали в школу — но схватив подмышку ее все–таки уносят), и в еще большей степени, в другом фильме ретроспективы: ей, как и остальным детям, помещенным в такую школу, обрили голову. Для ненецкой девочки косы — важнейшая часть идентичности и шок ее потери привел к тому, что Анастасия ослепла и была отправлена домой к родителям (к счастью, через несколько лет зрение вернулось, по словам Анастасии, благодаря шаманам).

Новелла «Бог» из «Семи песен тундры» — оленеводы благодарят «бога» Ленина за то, что вернулись с фронтов Великой Отечественной домой, пока их не прогоняют комиссары («Ленин не бог, а вождь мирового пролетариата!»)
Новелла «Бог» из «Семи песен тундры» — оленеводы благодарят «бога» Ленина за то, что вернулись с фронтов Великой Отечественной домой, пока их не прогоняют комиссары («Ленин не бог, а вождь мирового пролетариата!»)

При этом, столкновение ненцев с чуждой им цивилизацией привносило и считающиеся сейчас уже неотъемлемые части ненецкой культуры. Например, после прихода русских колонизаторов в 17 веке, ненцы стали оленеводами (до этого они занимались только охотой и собирательством), а до 1930х у ненцев не было своей письменности — теперь, благодаря ей мы можем сохранять их уникальный фольклор (а Анатастия Лапсуй — переводить на ненецкий Пушкина).

«Невеста седьмого неба»

Фильм повествует о трагической судьбе ненки , которую при рождении шаман «завещал» в жены богу неба и с которой все ненцы на протяжении всей ее жизни боялись связывать судьбу чтобы не гневить ревнивое божество (и героиню, и главную актрису зовут Нум Сиарда, что значит «Привязанная к Нуму», верховному божеству ненецкой мифологии).

Завещанная богу Нуму ненецкая девочка
Завещанная богу Нуму ненецкая девочка

На протяжении всего фильма она страдает от безнадежного одиночества, смертельно опасного в тундре. Сначала она пытается стать второй женой одному ненцу (стать второй женой ее зовет первая, что по словам Анастасии естественный и совершенно не осуждаемый ход вещей в тундре, где одной ненецкой жене часто трудно справится с многими сотнями оленей, составляющих хозяйство, даже при помощи мужа). В результате Нум Сиарда все равно заканчивает жизнь вдали от всех, проклиная и шамана, распорядившегося ее судьбой, и родителей, и бога, который принес ей столько несчастья. Единственная родная душа, составляющая компанию главной героине в конце жизни — слепая девочка, которой она и рассказывает свою историю одиночества. Фильм основан на детских воспоминаниях Анастасии, которая была слепа несколько лет в детстве и проводила большую часть времени с такой женщиной, тоже «завещанной богу», несправедливость судьбы (и богов) к которой ужасала привязавшуюся к ней девочку.

20 января Анастасия и Маркку закончили новый фильм «Свято», о восприятии святости у северных народов. Возможно, мы удивим его на следующем Берлинале.

С остальными несколькими фильмами программы Native можно ознакомится тут.

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Author

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About