Опера вне времени.

Рецензия на постановку оперы Клода Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда»

(Театр Ан дер Вин / Theater an der Wien, 2009)

Год: 2009

Страна: Австрия

Режиссер: Лоран Пелли / Laurent Pelly

Дирижер: Бертран де Бийи / Bertrand de Billy

Либретто: Морис Метерлинк

Хор и оркестр: Хор Арнольда Шёнберга, симфонический оркестр Венского радио

Исполнители:

Мелизанда, заблудившаяся принцесса — Натали Дессей / Natalie Dessay

Пеллеас, внук короля — Стефан Дегу / Stephane Degout

Голо, внук короля — Лоран Наури / Laurent Naouri

Аркель, король Аллемонды — Филлип Энс / Phillip Ens

Женевьева, мать принцев — Мари Николь Лемьё / Marie-Nicole Lemieux

Врач / Пастух — Тим Мирфин / Tim Mirfin

Иньольд, сын Голо — Беата Риттер / Beate Ritter

Под конец 19 века в музыкальном мире бурлила своеобразная творческая кухня, одна эпоха ещё не успела сменить другую, композиторы находились в поиске, выбирали новые пути. Ажиотаж вокруг Вагнера понемногу угасал, разрушая романтические иллюзии открылись миру веристы, веяло декадансом.

Дебюсси старался максимально абстрагироваться от модных веяний, его мысли были заняты поиском нового в давно забытом: музыка востока, русская музыка были источником его вдохновения. К созданию же оперы он подошёл по-особому. Отсутствие излишней резкости и грубости, непрерывное повествование, ощущение полного присутствия — вот, что было для него важно. Взяв за основу фантастический сюжет Мориса Метерлинка, максимально удалённый от реальности, но в то же время не лишённый человеческих страстей, Дебюсси пытается продемонстрировать своеобразный отрезок вне времени, который возникает без особой предыстории и растворяется в тревожной тишине, естественно, в сопровождении гениальной музыки.

К первой постановке 30 апреля 1902 года в Парижском «Опера-комик» у Дебюсси были особые требования. Вокальная партия не отличалась виртуозностью, в целом была ориентирована, если не на камерное, то, скажем так, на задумчиво-томное звучание, ловко сочетаясь с оркестровыми интерлюдиями, являла собой уникальную импрессионистическую картину прекрасного и очень грустного мира. Непосредственность, естественность нахождения в этом мире — вот, что требовал Дебюсси от певцов. Не видавшим ничего подобного раньше солистам, пришлось немало поработать, но желаемый эффект был достигнут только годами позже, премьера хоть и не провалилась, но и была воспринята практически никак. Опера до сих пор многим кажется странной и непонятной, на деле же многим из нас просто не хватает свободы и фантазии на минуту поверить в существование чудесного мира и раствориться в нём.

Блистательная Наталли Дессей (Мелизанда) вместе со своим супругом Лораном Наури (Голо), играют уже не тех озорных любовников Эвридику и Юпитера из Оффенбаховского «Орфея в аду» (Лионская национальная опера, 1997), а настоящую супружескую пару, союз которой кажется нелогичным, но крайне естественным для средневекового времени действия, к тому же реальный возраст певцов и супружеский статус делают их крайне убедительными на сцене. Правда стоит отметить, что обаятельный Стефан Дегу (Пеллеас), вероятно пожелал бы иметь несколько более молоденькую и нежную Мелизанду себе в партнёры, но это всё лишь гегемония глаза.

Вокальная интерпретация на высшем уровне: тонкие ферьетуры, ласкающий тембр, соответствие оркестровой динамике, особенно в заключительном акте, где всеобщее горе не знает границ, голоса звучат отрешённо, mezzo voce. Любимый персонаж конечно же юный Иньольд (Беарта Риттер) — олицетворение доброты и игривости, лучик света в мире, где время остановилось. Беарта Риттер вызывает самые приятные чувства и своей мимикой, и дивным голосом, передающим некоторые жалобно-игривые детские интонации, на лице невольно проступает улыбка, особенно в сцене с потерянным мячом в конце 4-го акта.

Оркестр Бертрана де Бийи прекрасно сочетается с действием на сцене, дополняя атмосферу аккуратным проведением сольных партий, преимущественно деревянных духовых. Особенно понравилась оркестровая интерлюдия в первом акте. В целом хочется отметить особую манеру исполнения французами, что называется, национальных шедевров. Их природная харизма, свобода, живость, ставят их, как мне кажется, на несколько голов выше многих, скажем, итальянских певцов, отличающихся громоздкостью, неповоротливостью, умением оглашать огромные залы и вибрировать с амплитудой в 3-4 тона. Камерность, граничащая с сакральностью, при этом в масштабах оперной сцене и в адекватных пределах слышимости — вот, чего желал Дебюсси и чего, по-моему, добились исполнители. После громогласных опер Вагнера это настоящий звуковой оазис, позволяющий настроиться для адекватного восприятия непростого творчества 20-го столетия.