Знаете о чём я думаю? О чём я обычно думаю? 

Чаще всего я думаю о том, что мы, человечество, во многом устарели по сравнению с природой. Думаю, что все наши подходы, точки и углы зрения, направления мыслей любого рода нужно бережно, но кардинально менять.

Например, когда я читаю медицинскую статью про выявление у пациента симптомов диссоциативного расстройства личности, я примеряю на себя «эти» симптомы и признаки, которые кто-то назвал симптомами и которые кто-то относит к поведению расстройства. ОТКУДА ВАМ ЗНАТЬ ЧТО ЭТО СИМПТОМЫ? ЕСЛИ БЫ МЫ ВСЕ ТАК МЫСЛИЛИ И ЧУВСТВОВАЛИ — ЭТО СЧИТАЛОСЬ БЫ НОРМАЛЬНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ? 

В стремлении помочь — постановка диагноза, специальное лечение — люди ставят диагноз, относят его к психическим расстройствам, тем самым отгораживая, отделяя «больного» от нормального (?), внешнего мира. Почему Все Другие — и все другие живые существа — выделяются и отделяются в группы «отличных», ненормальных (по сравнению с кем-чем?), больных, в конце концов? Это крах и падение мира.

Корень страха расположен в антропоцентричности. 

И потом я читаю об естественном семантическом метаязыке Анны Вежбицкой и представляю, что Все Другие и Каждый Другой — это человек, который говорит на другом, отличном от твоего родного языке. Это превосходное сравнение — человек, у которого родной язык английский не называет человека, говорящего с рождения на чешском, больным, отличным, ненормальным. Подход Анны направлен на то, чтобы выявить возможность глубинного родства между языками, а не степени превосходства и различий. 

Я больше не хочу играть в наши игры — то есть в конвенциональные науки и закрытые теории

2.

Здесь я должна предуведомить, что мои тексты, в том числе и этот, могут прыгать — и форменно, и содержательно. Я даю свободу ощущениям и переживаниям, в результате которых возникают размышления. Поэтому, стройного повествования может не наблюдаться здесь. Также я постараюсь не вводить в участки философского текста метафоры и излишнюю поэтичность, хотя мне хочется использовать такие выражения как кристальное мышление или кристальный разум по отношению к философскому письму. Мне хочется говорить о жизни самой по себе в рамках созданного языка телесности или мыслить о жизни как о системе растительного мира. Я отказываюсь от создания поэтического языка для рассматриваемых онтологических вопросов, хотя и не считаю перечисленные условия недостатком философского языка.

Я постараюсь отойти от того, чтобы приводить примеры видений, но не обещаю, что их не будет совсем. Откажусь я от них, когда смогу найти объяснения происходящему или доказать обратное. Стоит назвать данный текст наработками к потенциальной будущей работе.

12 марта сообщение Вере в telegram: 

Господи, Вера, я ни с кем этим не делилась и не поделюсь, пока не пойму, что это было. Я только сейчас вспомнила о том, что случилось ночью и решила записать: невозможное случилось сегодня: я проснулась, когда была во сне, на моменте своей беременности, проснувшись услышала, что чайная чашка на подоконнике звенит так, будто её кто-то сейчас впопыхах поставил на блюдце. Также я услышала шаги босиком по линолеуму. На часах было 5:40. Я очень испугалась где-то на поверхности своих инстинктов, но в глубине души была храбра и очень заинтересована в том, кто находится в моей комнате. Проснувшись, в первую же секунду я подумала о том, что Вероника (соседка) вернулась и открывала окно, тем самым случайно задев чашку на блюдце. Блюдце отзвенело, шагов не было. Я ещё немного посмотрела в зеркало, которое держу открытым последние несколько дней, и подумала, что это был дух из зеркала или домовой. Сегодня нужно будет оставить ему молока в блюдце!

Из всего события меня до сих пор интересует звон чашки и звуки, напоминающие босые шаги по гладкой поверхности. Для звона было выдвинуто предположение о волне звука или силы неизвестного происхождения, повлиявшей на тряску чашки. Однако при такой силовой волне должны были бы вибрировать окна и другие предметы в комнате. Шаги босых ног могут иметь галлюцинаторную природу, чего со мной ранее не наблюдалось, а сам звук был очень отчётливым, узнаваемым и реалистичным. На время оставим это происшествие, возможно, мы ещё вернёмся к нему позже. 

Кроме того, мы точно не можем отрицать существование Бога в каком бы обличье или с каким бы именем он не находился в материи. Во-первых, это слишком просто — отмахнуться от того, Что присутствует в человеческой реальности много веков и имеет материальные доказательства в виде пророков, чудес, текстов, веры, личного ощущения и знания о Боге. Бог есть, но мы отрицаем его, если не имеем духовного опыта, который не нужен для существования Бога самого по себе. Опыт, который не нужен для существования чего-либо вообще. 

То же касается и витальности, в том числе. Опыт витального не нужен человеку в материальном доказательном виде. Опыт витального пока что не был постигнут человеком в том виде, в каком я его представляю. Проблема того, почему человек пока не постиг витальный опыт — то есть доказательство витальности — состоит в том, что он не знает, каким образом и каким инструментом выйти из субъективного видения и ощущения, так как мы располагаем лишь разумом и мышлением, а также физическими и психологическими ощущениями. 

Сейчас мы не можем отрицать витальность. Не можем отрицать существование жизни как жизни вне нашего физического опыта. Я считаю, что мы должны не создавать теории витализма на основе любого человеческого опыта (они прекрасное дополнение), а искать способы постижения жизни как жизни, out-side, вне нас, вне нашего разума. Только такой поиск может помочь человеку как биологическому виду действительно экологично взаимодействовать с окружающей средой. 

Мы предполагаем, что у жизни самой по себе есть основание, неотносящееся ни к одной из ранее предполагаемых и предлагаемых точек зрения. 

3.

Что такое жизнь как жизнь сама по себе. Или, точнее, что мы о ней знаем:

— это непостигнутая позиция, находящаяся вне зависимости от принятых человеческой наукой координат и измерений любого характера: времени, пространства, энергии, витальности в том числе. 

— жизнь сама по себе — это не энергия и не величина. Но это и не абстрактное значение. 

— жизнь сама по себе лежит вне нас и в нас одновременно. В нас находится какая-то часть жизни. 

— мы ничтожно мало знаем о жизни самой по себе, но этот факт не понимается мной как пессимистичный. Потому что на данном этапе развития человечества мы не можем выйти за рамки нашего мышления. Мы ничего не можем сделать фактически действенного в этом направлении, но можем продолжать поиски. Ничего мы не знаем и о вещи в-самой-себе и о себе-в-самом-себе. Но можем узнать.

— как вы уже поняли по названию наработок, мне в этом смысле нравятся мерцание и мерцательность — это буквальное описание нашего знания и незнания. 

— под бытием я бы хотела подразумевать и небытие, а для жизни самой по себе нужен новый термин и определение. 

— человек придумывает шахматные ходы в поисках к удержанию осознания жизни самой по себе. Но этот факт снова говорит только о человеке, а не о самой жизни. 

4.

камни живые*

Жизнь должно быть невообразимо чиста. Здесь мы возвращаемся к эпитету кристальный разум. Я представляю его так — это предполагаемое видение реальности или сама реальность без наслоения человеческого сознания. Какая она там по ту сторону? Неоднородная и нелогическая в своей сути. В ней нет смысла, как и во всех её проявлениях. Жизнь сама по себе независима от условностей, потому что все известные нам условности придумали мы для собственного выживания. 

Стратегии человека с помощью которых он выживает или, по-другому, стремится умереть, завершиться, обозначить себя конечностью — то есть смертью обозначить себя как самого себя — онтологическая фикция. Человек-мечтатель и человек-творец. Но это свойство отчасти уводит нас от знакомства с жизнью самой по себе, а отчасти являет собой жизнь саму по себе, потому что человек как материя и нематерия относится к ней. 

Теоретически мы можем мыслить, давайте всё-таки скажем следующим образом — мы можем пробовать искать способы осознания жизни самой по себе, потому что находимся в её, условно назовём это так, координатах. Право имеем. И шансы — предположительно, то же. 

Отстаивать человека как объект жизни самой по себе и одновременно отрицать его — попробуем такой путь из двух параллелей. 

На начальном этапе мысли не будем пытаться сразу же избавиться от какой-либо абсурдности. Это часть действа мысли и, возможно, она полноценная составляющая, которой нужно дать иное определение. 

А что если — мы не можем отрицать возможность познания жизни самой по себе одновременно, каким-то образом слиянно и интернально, и экстернально. То есть мы можем предположить, что возможно такое познание жизни самой по себе нераздельно от субъективного познания, имеющегося у нас как у биологического вида, представителя жизни, и объективного, вне мышления. Возможно ли мыслить жизнь, здесь и далее мыслить — осознавать, переживать, с учётом нахождения в субъективной позиции, то есть учитывая все факторы мышления, и в тот же момент при нахождении вне-себя. 

Иногда кажется, что червяк или камень способен на такое переживание. Что они могут обладать подобной позицией. Как вы можете видеть в предположении мы не берём только объекты условно живой, по мнению человека, природы. Это намного больше, потому что мы ищем жизнь саму по себе через витализм и все другие системы одновременно. 

Мы должны безусловно знать о том, что существует и объект вне себя, и способ познания вне себя. Вне зависимости от познающего субъекта. 

Если мы забудем, что есть Внешнее, что эта часть существует или отбросим Внешнее и попытки его познать вне-себя, это приведёт к трагедиям и физического, и экзистенциального характера. Если верить теории о том, что у любой материи и у любой витальности есть воля, то именно они влияют, подталкивают на то, чтобы и этот текст был написан.

Тем не менее познание и доказательство Внешнего не должны отталкиваться от науки — это человеческий инструмент, не более того. Внешнее не придумывало человеческих законов и наук, оно живёт по своим правилам. Науки скроены по лекалу человеческого мышления. Подходы к Внешнему должны быть иные. 

В первую очередь, мы должны избавиться от нахождения в любой позиции на полях человеческого превосходства. Выйти из этого поля в своих рассуждениях — кажется, это тот самый кристальный разум («разум» в данном случае означает лишь метафору чего-то непостижимого), который может обозначать нечеловеческую позицию вообще. 

Пункт: Материя. Материя ничего не значит. Это также не тот, ненужный нам способ прихода к Внешнему, его познанию. 

На чём мы будем основываться если доказательная наука не подходит для исследования нашего вопроса? Иначе бы, она давно сделала это. 

Почему мы говорим о корреляции если же сами её придумали? Внешнее действует вне зависимости от нас, только мы устанавливаем какие-либо связи, причины и следствия в силу своих биологических особенностей. Жизнь сама по себе осмысленна (но не в привычном понимании слова), потому что она просто есть и нам остаётся только принять этот факт. Может ли в этом утверждении мышление обманывать нас, потому что мы не можем мыслить иначе? 

5.

Какой должна быть современная философия? Какой угодно, но с одним единственным условием — современная философия должна быть анти-антропоцентричной. Второе необходимое условие заключается в смещении любой ранней философской концепции на концепцию поиска этичности по отношению к другим и человеческим существам. Может ли современная философию рассматривать, например, память или руины с субъективной позиции человеческого мышления и опираться только на корреляционизм? Наверное, нет. Современная философия может быть какой угодно и рассматривать объекты под каким угодно углом зрения, точнее, из любого зрачка всматриваться в свой объект, но антропологическая позиция уже безусловно проигрышна. 

Философия должна учить любви — или элементарно тому чувству, когда ты нисходишь перед другим. Перед ближним или объектом другого материального рода. Философия должна, как чистая вода вымаливать, вымывать с фонтанной чаши инородные кусочки. Возможно, разрушая глиняные стенки вместе со светом, приводя чашу в свою первоначальную материю — смесь химических элементов. Потому что нисхождение (не путать сравнение с жертвенностью) заключается в том, что нисходящий объект теряет все свои предыдущие свойства и физическую форму, превращаясь в новое каждый раз, когда нисходит. Нисхождение не уступка, оно — видоизменение объекта, но в то же время не следствие. Всё в жизни самой по себе нисходит перед другим, потому что не жертвует, не желает действий в сторону другого, а просто каждый раз обретает новую форму. Этот неуловимый метаморфоз нисхождения улавливается, когда смотришь на берёзу или думаешь о незнакомце из метро — и просто ищешь, ведёшь поиск.

Столкновение с философской мыслью, будь это пессимизм, нигилизм или тёмный витализм, в первую же секунду обволакивает нисхождением. 

Жизнь как жизнь сама по себе, в понятие которой каждый раз хочется вложить нечто общее или новое, но взятое от витальности и бытия (мы можем обозначать эту силу как энергию, как нечто, но любое обозначение и определение этого формальны) одновременно, точнее, понимание жизни как жизни самой по себе структурно может быть похоже на спуск по рядам лепестков розы в и к её сердцевине. Здесь нам не удержаться от поэтизмов — но в данном случае мы 1)описываем  2)форму логического размышления о нащупывании пути, о том, как мы пробираемся к этому нечто. Хотя жизнь сама по себе находится на некой предполагаемой поверхности этих поисков. В силу человеческого мышления пути к определению жизни самой по себе могут напоминать две разных дороги — плоскую, на поверхности, явную, но невидимую, пока мы не выйдем из-самого-себя, и многослойную, глубинную, подземную. 

6.

Только может ли всему вышесказанному человеческая философия (то есть поиски) соответствовать? 

Автриса: Мария Кривова