Модель социальной философии, которую Мераб Мамардашвили предложил своим слушателям в Вильнюсе в 1981 году, является и интересным и сложным продуктом философской деятельности. В те же годы Мишель Фуко, который является чуть ли не отражением грузинского философа в преломлении французской эпистемологии, уже отдалился от анализа социальной реальности своего времени и, как это ему было свойственно, ударился в исторические исследования. Как ни странно, но М. Мамардашвили не ссылается на своего «коллегу по цеху», хотя он весьма четко обозначает свои лекции как «Анализ сознательных форм как проблема социальной философии», что должно было бы сблизить их точки проблематизации.

Следуя своей нелюбви к академическому изложению, Мамардашвили заходил издалека, пытаясь расставить основные координаты своего философствования по социальной тематике — статус науки (в т.ч. социологии), определения, основные принятые категории, метафоры. Суть же начинается во второй лекции, где грузинский мыслитель предлагает рассматривать человека в двух измерениях — в измерении искусственных образований и в измерении психофизического состояния. Или иначе — человек является спайкой, сингулярностью, которая является точкой напряжения этих двух сил. Такое виденье человека грузинский философ, судя по всему, противопоставляет идее «нового человека», которая так обширно обсуждалась в XX веке.

Более того, само сознание человека является расколотым. С одной стороны, человек одной ногой находится в «мире рождений» (концепт Мамардашвили, который обозначает совокупность истин, которую человек может познать), а другой ногой он находится в мире, сконструированном над его сознанием, поверх всех возможных истин. Как правило эти надстройки является продуктом культуры и цивилизации — например, истина, которую устанавливает история или мифы. В общем, исторические законы и социальную философию необходимо рассматривать так же — какие-то ее элементы человек может видеть в чистом виде, но в действительности находимся под влиянием структур, в уже готовом (к употреблению) мире.

Человек — искусственное создание, то есть не природа рождает людей, а структура. Природа рождает биологическую массу, хорошо организованную для элементарной жизни. Здесь же, разумеется, человек рассматривается Мамардашвили не как биологическое существо, а как носитель сознания и могущее мыслить существо. Первый тезис разворачивается следующим образом — сознание является продуктом структур, и именно они являются фильтром, через который проходит опыт, а значит и личность человека формируется через эти самые структуры. Любое извлечение опыта предполагает «ныряние» в какие-либо структуры (истинные структуры, лежащие в бытии). При этом одним из назначений человека является додумывание событий, заполнение тех пустот, которые зияют в истории, наполнение истории смыслом (это он назвал актуалогенезом, актуализацией событий в истории). Однако главная проблема состоит в том, что это додумывание происходит криво, искаженно, что вызвано пагубной работой структур (Здесь опять же можно провести параллель с Фуко, у которого человек в западном обществе — лишь объект некоторых наук и продукт работы целого ряда дискурсов).

Что такое структуры? Это матрицы, по которым «производимся и рождаемся мы сами в том наборе наших способностей и свойств, которые у нас есть или могут быть как у людей». Они задают направление нашей мысли по особым силовым линиям и приводят нас к тому, к чему мы сами бы прийти не смогли, держат наше сознание в особого рода напряжении, сопровождая наше мышление в самых разных сферах нашей жизнедеятельности.

Некоторые структуры называются прагмемами (или, по аналогии с Марксом — желтые логарифмы) и они, как правило, иллюзорны, иррациональны и являются сочетанием абсурдных предметов и явлений в социальной жизни. Например, представление о том, что товар имеет стоимость — чистая иллюзия, однако, позволяет реальным законам экономики функционировать. Подобными прагмемами наполнена вся наша социальная жизнь, но эти иллюзии необходимы для работы более сложных структур.

Далее Мамардашвили вводит концепт (если использовать терминологию Делеза) артефакта. Артефакт — любое изобретение нашей цивилизации (человечества), которое, будучи созданным в вещественной (колесо, лук) или мысленной (революция, демократия, идеология) форме, остается в истории и цивилизации как структура, формирующая сознание и мышление (его форму и содержание) в определенной сфере. Артефакты обладают двоичностью. Они находятся и в природном ряду (вещественная форма), и в духовном, или мыслительном (назначение каждого артефакта).

Ссылаясь на Маркса, чье творчество является своеобразной стихией Мамардашвили, он вспоминает о том, что у немецкого философа было понятие технологии животной жизни, которой последний обозначает органы животных, посредством которых определяется и воспроизводится сама жизнь животных. В связи с этим, интерес для Мамардашвили представляет понятие технология социальной жизни, предложенная Марксом. Вот эти самые артефакты, о которых говорил грузинский мыслитель ранее, и представляются ему наиболее подходящим содержанием этой технологии социальной жизни.

Искусство, право, наука, государство, мораль — все это артефакты или органы (позже он вводит еще один синоним — технос). Органами они являются по аналогии с теми органами, которые являются частями нашего биологического тела. Глаз как орган позволяет нам видеть, а, к примеру, мораль как орган (артефакт, предполагающий структуру) позволяет нам дать оценку каким-либо поступкам, осудить чей-либо поступок, наложить вину на кого-либо и т.д.

При этом структуры живут двойной жизнью — они работают сами по себе, направляя работу нашего мышления, и порождают другие структуры, тем самым углубляя структурную сложность нашего сознания как такового. К примеру, разбирая события Великой Французской Революции, можно сказать, что непосредственно перед событиями был построен целый набор различных структур, которые сложились благодаря таким духовным артефактам как городские парламенты или феодализм, а не просто в силу столкновения двух классов. Само столкновение двух классов не дает нам картину реально исторического события и не раскрывает сюжет этого события, в то время как сцепление определенных групп людей, определенных институтов (артефактов) и тот модус мышления, который был присущ деятельностным людям того времени (структура) дает более широкое представление о таком событии в обществе как революция.

В целом, существует два режима социальной жизни: элементарные формы (исторической) социальной жизни и искусственные формы социальной жизни. Элементарные формы социальной жизни складываются просто в силу нашего совместного существования в определенном пространстве (комнате, пещере, стране), в силу самой способности общаться. В этом режиме между людьми происходят самые разные точки конфликтов или напряжения сил (возьмите, к примеру, хоть «человек человеку волк» Т. Гоббса). Почти все общества создают большое количество артефактов (а, следовательно, и структур) и могут перенести эти напряжения в плоскость других, искусственных форм социальной жизни. По сути, история компромиссов между элементарными и искусственными формами жизни и есть история общества.

В целом же, можно отметить цепочку, которой следует Мамардашвили:

Элементарное сознание — мускулы — артефакты — структуры — искусственное сознание

Физика социальной жизни, по словам Мамардашвили, является взаимодействием мускулов общества и структур цивилизации. Человек в этом смысле должен представляться нам в неком кентаврическом образе — мы наполовину элементалы, а наполовину продукты структур. Если же общество не вырабатывает мускулов в ходе своей эволюции, оно остается на низком уровне своего развития (к примеру, выработает неэффективные методы решения проблем или попытается перенять чужой опыт, неподходящий им). Это может привести к тому, что общество будет состоять из элементалов, или зомби, то есть человекоподобных существ. Без искусства, права, законности, а только лишь на одном человеческом (биологическом) материале не получится развитого общества, они сохранят только те свойства, которые им свойственны по природе, а не человеку от цивилизации, каким мы видим его сегодня.

Итоговый концепт, предлагаемый М. Мамардашвили — это ткань социума (которое напоминает нам «социальное тело» М. Фуко). Термин социальная или историческая ткань устраивает его потому, что обозначает результат работы длительной и сложной эволюции. Именно такое виденье исторической и социальной реальности подходит для обозначения. Ткань социума, по сути, представляет из себя совокупность взаимодействий всех элементов и процессов социальной физики: человек как продукт природы и носитель сознания, артефакты, созданные человеком в ходе своего развития, структуры (сознания), которые рождают другие структуры и являются своеобразными операторами человеческого мышления, и исторические законы — законы индивидуализации и сцепления.

Физическая метафизика (подзаголовок данного курса лекций) это, по сути, философия этой социальной физики, феноменология физической картины социума, которая позволяет снимать наслоения человеческих артефактов и влияние производящихся ими эффектов (своеобразный проект «чистой истории»).

В заключительной части своего нарратива М. Мамардашвили обращается к вопросу о том, какова роль философа по отношению к исторической жизни, культуре и обществу. Философская задача есть, прежде всего, задача понимания — понимание работы сцеплений, взаимозависимых событий и их зависимостей от артефактов, работу тех мускулов, которые есть в обществе и т.д. При этом, говорит Мамардашвили, вполне возможно, что у такого рода аналитики есть и накопительный эффект и поэтому философ может стать отправной точкой для создания такой мускулатуры (институтов?) в обществе, которая смогла бы повернуть ход развития событий.

Философ не должен давать рецептов, его деятельность должна концентрироваться на прояснении и разрушении надстраиваемых структур, осуществлении рекомпозиции событий, которая исходит из того, что нет никакого единого пространства истории (по сути, это своего рода деконструкция).

Позиция философа должна стать асоциальной, аисторичной, акультурной, аидеологичной. Это значит, что он должен заранее видеть эволюцию структур и различные, налагаемые ими на наше сознание, эффекты, которые искажают наше виденье истории и социальной жизни. Осознание истории как структуры сознания — вот его главная задача. Понимать, что «искусство — это одно, а искусство как культура — это другое, наука — это одно, а наука как элемент культуры — другое» и т.д. Философская работа, по мнению Мамардашвили, «направлена на анализ условий раскалывания мира и выхождения к нулевой точке», где нет наложения структур на сознание. При этом надо не забывать о том, что любое философствование индивидуально, и это предполагает не то, что есть бесконечное количество философов и философий, а что каждое усилие должно быть личным усилием преодоления структур, которые налагаются на нас всегда, и понять это можно лишь самому, за нас никто этого понять не сможет.