Крах северокорейской мечты и победа номенклатуры: грани румынской Революции

О том, как Румыния в 1965 году вступила в эпоху «коммунистического либерализма», а закончила культом личности Николае Чаушеску — в первой части.

Первый звоночек

Быстрый рост экономики имел и обратную сторону: в отличие от соседней Венгрии, власти не смогли избежать долгового кризиса, ставшего поворотным моментом развития экономики. В таких условиях переход к «мерам строгой экономии» в ее сталинистском понимании не заставил себя долго ждать. Пострадавшей социальной группой в результате выбранных мер оказалась отнюдь не либеральная интеллигенция, а значительная часть «привилегированного» в коммунистической системе рабочего класса. Стараясь оплатить ранее взятые займы, в 1977 году румынское правительство решило увеличить рабочий день рядовым рабочим, при этом для них же отменялись пенсии по инвалидности и на 2 года повышался пенсионный возраст.

Отказ «социалистической» власти от своих социальных обязательств стал для режима первым шагом к пропасти. Реакция, однако, не заставила себя долго ждать: в условиях безальтернативных выборов только протест мог стать методом коммуникации власти и народа. В августе 1977 года шахтеры промышленного региона Жиу начали забастовки против решения властей. Попытки местной власти заверить рабочих в необходимости остановить стачку лишь усилили недовольство. К десяткам тысяч взбунтовавшихся шахтеров был вынужден приехать и сам Чаушеску, обещавший устранить проблемы. Протест мирно завершился, почти добившись своего — регион был «залит деньгами», однако участники протеста поплатились за успех своего начинания. Покинув шахтеров, Чаушеску фактически дал санкцию тайной полиции — Секуритате — на расправу с участниками акций. Десятки человек получили уголовные сроки за организацию мирных забастовок, полторы сотни шахтеров были арестованы или направлены в специальные психбольницы, а почти 300 шахтеров с семьями были депортированы, лишившись жилья.

И такая реакция стала лишь одним из самых заметных эпизодов террора. Под каток репрессий попали самые разные группы: этнические меньшинства — немцы и венгры, которые под действием националистической правительственной пропаганды все чаще подвергались насильственным выселениям; нелояльные коммунисты, такие как будущий лидер Ион Илиеску, подвергались ссылкам и домашнему аресту, в то время как против рабочих применялись уже опробованные в Жиу средства.

Страх рождал самые невероятные слухи: мысль о том, что около трети населения страны — осведомители тайной полиции, парализовывала сопротивление. Румынский аналог «Солидарности» в таких условиях казался попросту невозможным: власть довела недовольство до настоящего голодного бунта.

Кровь, пот, слезы

К 1984 остро нуждавшаяся в валюте для оплаты долга страна прекратила импорт продовольствия, оказавшись на грани голода. Чаушеску, не имевший, в отличие от соседей, опыта масштабных протестов, проявил готовность к крайним социальным экспериментам: в стране стало нормироваться потребление электроэнергии и топлива, продовольственный дефицит предвосхитил будущие советские проблемы.

Жизнь в стандартах «военного коммунизма» разрушала жизнь городских обывателей 80-х годов: новые квартиры становились едва пригодными для жилья в условиях, когда средняя температура в отапливаемых помещениях не превышала 14 градусов. Картина социальной катастрофы дополнялась плачевным состоянием медицины и императивным стремлением обеспечить рост рождаемости любыми методами, включая запрет абортов и контрацепции.

Обнищание провоцировало новые выступления, что усиливало обратные репрессии — рабочие бастовали в 1983 и 1987, и каждый раз десятки протестующих отправлялись за решетку, повторяя путь многочисленных диссидентов.

Может показаться, что «гению Карпат» удалось воплотить собственную «северокорейскую мечту» в центре Европы: если его соратники в соседних странах шаг за шагом отступали под давлением гражданского общества, позднее капитулировав в эпоху начавшейся перестройки, то Румыния даже революционной осенью 1989 сохраняла ортодоксально-сталинистский status-quo. По признанию Чаушеску, «Скорее Дунай потечёт вспять, чем состоится перестройка в Румынии».

Политический сепсис

Новый кризис, разразившийся 15 декабря 1989 в Тимишоаре — втором по населению городе страны, мог быть для самих властей куда меньшим поводом для беспокойства, чем рабочий протест или «письмо шести» (бывших руководителей партии, обвинивших Чаушеску в злоупотреблении властью). Депортация венгерского пастора и диссидента Ласло Текеша поначалу привлекла внимание лишь нескольких десятков горожан, пришедших поддержать протестантского священника к его дому. Однако вскоре акция привлекла внимание заводских рабочих, вышедших на главную площадь города.

Спусковым крючком к силовой агрессии власти стало появление политических требований на митинге. После начавшихся столкновений с милицией протестующие разгромили местное отделение партии; желая купировать протест, Чаушеску приказал министру обороны страны ввести войска в город.

Против протестующих применили водометы, а затем открыли огонь на поражение. Отданный Чаушеску приказ о расстреле демонстраций, министром обороны Василе Миля так и не был исполнен до конца. Отказавшись от дальнейшего подавления демонстраций в Тимишоаре, Миля обрек на смерть уже самого себя — через 4 дня он был найден мертвым.

Кровавое подавление протеста в Тимишоаре, точное число жертв которого до сих пор остается неизвестным, рисковало остаться лишь очередным проявлением жестокости режима, если бы не собственный митинг Чаушеску, собранный в столице 21 декабря. На провластной акции неожиданно для самого Чаушеску, стоявшего на балконе своего дворца, стали звучать антикоммунистические лозунги. Митинг запустил цепную реакцию: в разных частях города начались народные сходы.

В город с началом массовых протестов были введены части милиции и верного Чаушеску Секуритате, прекративших огонь лишь к концу декабря.

В этот ключевой для революции момент руководство вооруженных сил оказалось деморализовано известием о смерти министра обороны Миля, в которой общественное мнение тут же увидело месть самого диктатора за отказ расстреливать недавние митинги. Чаша весов качнулась в сторону прежде беззащитных демонстрантов, которые обрели поддержку армии, отказавшей 22 декабря в поддержке Чаушеску.

Спустя день участие в протесте вооруженных сил на стороне протестующих подорвало жизнеспособность правящего режима — Чаушеску с женой на вертолете бежал из революционной столицы, еще не подозревая, что путь до советской границы мог оказаться столь опасным. Добравшись до Тырговиште, бывший президент с женой был задержан военными.

Преступление и наказание

Военный трибунал над лидером занял лишь несколько часов — из опасения, что Секуритате отобьёт президентскую чету, организаторы пошли на процедурные нарушения. Председатель военного суда был назначен лично новым министром обороны Виктором Стэнкулеску — ближайшим соратником Чаушеску, еще неделю дней возглавлявшим подавление протеста в Тимишоаре.

25 декабря Николаю и Елене были предъявлены обвинения сразу по нескольким статьям УК Румынии:

— статья 145 (разрушение национальной экономики);

— статья 163 (вооружённое выступление против народа и государства);

— статья 165 (разрушение государственных институтов);

— статья 356 (геноцид).

Тотчас по окончании слушаний суд приговорил президентскую чету к расстрелу, что было немедленно исполнено во дворе около суда.

Казнь правителя в конце XX века столь беспрецедентна, сколь абсурдна и ситуация, созданная самим Чаушеску. Отбросив страну в средневековье, уничтожив соперников, превратив Румынию в подобие лагеря, диктатор своими руками уничтожил всякие правила игры; там, где личная безопасность не гарантировалась никому, она не могла быть дарована и «первому представителю нации».

И вновь продолжается бой

Насилие не принесло успеха стране, пребывавшей более 10 дней на грани гражданской войны. За 10 дней столкновений в стране погибли свыше 1100 человек.

Плодами случившейся революции удалось воспользоваться самой правящей номенклатуре. Свержение одиозного диктатора открывало им даже более явную перспективу удержания власти, чем в соседних странах.

Взявший реальную власть временный орган — Фронт Национального Спасения, и его лидер — бывший министр по делам молодежи при Чаушеску, позднее попавший в опалу Ион Илиеску, не спешил проводить демократические преобразования. Череда кровавых столкновений сторонников и противников Илиеску (Минериад) определяла политическое существование страны вплоть до 1996 года. Лишь после 1996 — значительно позже почти всех стран Европы, Румыния завершила переход к демократии.

Отсутствие собственного круглого стола и нерациональное использование насилия предопределило то чрезвычайно медленное выздоровление от болезни диктатуры, которое страна переживала много лет.

Автор: Игорь Мыглан

Редактор: Евгений Лямин