Поэт и переводчик Андрей Щетников делится своей интерпретацией одного стихотворения Святослава Одаренко.

Поэзия — не самое жизнеутверждающее занятие, и именно поэтому я хочу написать о стихотворении Святослава Одаренко «Космонавт свой скафандр снял…» из небольшого цикла, который называется «Цикл будущего». Оно стоит в нëм третьим, замыкающим, и говорит о возможностях, которые открываются перед нами даже не завтра, а попросту сегодня. Герой этого стихотворения — космонавт, который снимает скафандр и вешает его на берëзу. Уже эти две строки подкупают меня сильно: ведь до этого космонавт «только врезывался в небесные наросты», слово «врезываться» попало сюда из стихотворения Владимира Маяковского «Сергею Есенину» (да и берëза, может быть, тоже); ну, а «космонавт» прилетел на своëм корабле из книжки покончившего с собой Виктора Iванiва (имеется в виду «День космонавтики», книга Виктора, изданная в Новосибирске в 1994 году. — Прим. ред.). Раньше космонавт «не шëл, не дышал» — и только сейчас, сняв свой скафандр, он начал жить. Он увидел виды осени, калейдоскоп первых слов ребëнка — и понял, что жить стоит (а на Марсе вряд ли что расцветëт в ближайшей перспективе, добавлю я от себя). Если устанешь, можно отдохнуть у костра — тут уж соберутся свои, такие же звездолëтчики (а кто же ещë?), но и простые люди тоже. Ну, а пыльные тропинки (в стихотворении они названы дорожками) есть не только на далëких планетах. В конце концов, у нас есть «шарф полосатый — один», и песню на мотив Нино Роты можно напевать, как в одном мультфильме (из которого пришли озеро, треугольная линза и отвесная обочина, с которой было так глупо прыгать).

А в общем-то, вопрос, о чëм писать, какие выбирать слова и какой угол речи, стоит перед каждым пишущим; а в хмурые эпохи, такие как наша, особенно остро (и когда у нас тут были не хмурые эпохи?). Каждый отвечает на него сам; и я думаю, что Святослав это делает правильно.

Космонавт свой скафандр снял

и повесил его на берëзу.

Никогда он ещë так не шëл, не дышал,

только врезывался в небесные наросты.

Космонавт снимал на плëнку

виды осени с озером сверху и снизу,

и калейдоскоп первых слов ребëнка

сложился в треугольнике линзы.

Он увидел, как проходят быстро

вещества, вещи и женщины,

как мелькают мужчины, слоны, крабы, искры,

как образовались разные трещины.

Космонавт прошëл по цветным холмам

и дошëл до истока сибирских рек.

А когда он, устав ходить, отдыхал,

к костру подходил человек.

По пыльным дорожкам идя и бредя, —

космонавты, астронавты, звездолëтчики —

сидя на отвесной обочине,

они говорили с собой, как я с вами,

и оставили после себя брахмапутру какой-то дряни,

обломки беспечной бичовской души,

худые поезда,

золото на носопырке,

шарф шерстяной полосатый — один,

и новую глупую песню.

И в этой песне были звëздные и ясные слова:

ЛА–ЛА ЛА–ЛА–ЛА ЛА–ЛА ЛА–ЛА ЛА–ЛА–ЛА!