30 апреля в культурном центре «Иниго» прошëл вечер новых стихов под названием «Слогистика». Михаил Моисеев так объясняет возникновение названия для этого события, которое, возможно, станет регулярным: «Речь — река — поток. Идëт через нас, задерживается в нас, минует нас. Может вынести нас в открытое море, занести на мель, столкнуть с другим человеком, кораблëм, ударить о камни. Этим почти невозможно управлять. Поэзия — попытка это сделать. Справиться с потоками. Построить плотину. Уступить им. Вырыть каналы. Пустить потоки по новому, созданному упорством поэта, руслу. Проверить конструкции. Пусть будет новая наука. Или новое искусство — управлять потоками слов. Слогистика. Сколько поэтов, столько и вариантов слогистики». Четырнадцать поэтов прочли стихи, написанные в конце 2015 — начале 2016 гг. Реч#порт публикует некоторые из текстов, звучавших в этот вечер.

Олег Полежаев

Оранжевый верлибр

Не знаю как передать словами

Но представьте

Площадь Ленина и вокзальная магистраль

Два оранжевых пятна

Солнце в вечернем смоге

И гитара в руках

Уличного музыканта

А люди спускаются мимо

В метро

Или скапливаются

У светофора

А ты — облокотившись на парапет

Закуриваешь сигарету

И замираешь

Под песню сплина

Моë сердце остановилось

И стоишь

И смотришь

И слушаешь

И думаешь

Если бы можно было выбрать

Момент ухода

К клюву Орла

Я сделал бы это здесь

И сейчас

Растворясь в городском пространстве…

Момент внутренней тишины

И восторга

Проходит.

Закашлявшись от последней затяжки

Идëшь в ближайший киоск

Покупаешь беляш

И жрëшь

Чьë-то мясо

Неважно чьë

Это дань уважения

Умершему ради тебя

Существу

И вот жрëшь торопливо

И опять думаешь

Как передать словами

Этот прекрасный цикл

Жизни

И смерти

И то самое

Пресловутое чувство

Невыносимой лëгкости

Бытия.

Дмитрий Северов

* * *

Помнишь, помнишь воскресенье и кресты, кресты, кресты,

снег — над снегом, снег — под снегом, в землю впившиеся льды —

скачущих — насквозь, по метке — мне укажешь адрес ты —

выручать своею скорбью — воробьëв — следы, следы —

шли (как валенки — для многих ног валежника — снег) мы,

как мельканье беспокойных колких снов, наклонены,

словно в изголовье зала безголосой «Синемы́»

сдвинутые вглубь и к низу высящейся в них вины?

Всяк останется прощаться, распадаться на черты

покачнувшейся — пока что — существующей — полы —

в поле зрения — пальто — и — в пустоту — на все четы-

                                                 ре

сто́роны: как боль бесследны, как небытие полны.

* * *

бедные! выпьемте! пылью в пельмен-

ных

ды-ша-щи-е! над — жалеющий снег —

вами! — летящий: насквозь — до имéн

их —

весело-весело жалящий — всех

будто бы — кто-нибудь — -ло́нится нак- —

ставить — в губу (и) невдумчиво дуть —

водочку — вам на могилку — за так —

в рюмочках — с горечью: ну, чë вы тут?

будто бы — кто-нибудь — пьяненьким — сне-

гу —

дяденькой — тяжесть дна дня — объяснит —

с ним —

лëжа — на нëм же — чем с нею — тесней —

гу-

ляки, скользнувшей синицей в зенит

зим

Виталий Красный

***

последний вечер дарит розовый билет

в прощальный космос уплывающего дня

по звонкой маленькой зелëненькой земле

несëт нелëгкая тяжëлого меня

как эскалатора ребристые хребты

ступени в небо безмятежно проползут

на новой станции меня увидишь ты

на новой станции мы станем тут как тут

планеты крохотный воздушный пузырëк

плывëт в вагоне из помады и сапог

поток несëт его на мысль между строк

но тут же двери открываются сынок

прощайте граждане да будет вам покой

добро пожаловать на чистые пруды

светодиодной освещëнные звездой

плывëм извилистой тропою я и ты

***

На планете Земля

есть люди, живущие вечно,

это дворник Матвеенко, подбеливающий тополя

и маленькая Нгоэни —

африканского племени девочка.

Дворник выйдет во двор,

глянет вдаль и вспомнит древний Египет,

а Нгоэни трогает баобаб,

на который так хочется нанести

несколько белых линий.

И когда дворник Матвеенко

принимается шуровать

своей толстой как ось Бытия белой кистью,

чëрная Нгоэни от радости сама не своя

прячется за баобабом

от друзей,

которые ищут

еë

никогда не взрослеющую

уже многие тысячи лет

Алексей Чернинский

***

Образ

семена

брошенные

в

почву

притчи

нет

причин

не

верить

в

это

нет

причин

чтобы

не

видеть

Образ

***

Свечи

горят

налегке

пришествие

снега

Михаил Немцев

***

Ирине Бондас, переводчице

Два представителя «местных», — он и она, —

приглашены на международный семинар

прочитать стихи о своих туземных событиях.

Тексты уже переведены британским экспатом,

специалистом по истории региональной

литературы. Туземка в очках, полузаслонëнных чëрною прядью, —

верлибр: трое, запертые в подвал,

на день седьмой изнасилованы восемью,

подвешены за ноги

и уже перестали стонать,

собственные жидкости приняв в себя.

И подвал сохранил тела их от артобстрела.

Участники семинара слушают чтение, глазами следят

за напечатанными в приложении к программе

текстами переводов, руководитель секции думает:

«quite a sensitive topic, quite an intensive reading, nonetheless

it is excellent», и улыбнувшись, легонько кивает. Туземная женщина

не улыбается, голоса ожившие в ней, стихают, она говорит себе:

«всë-таки будет по-нашему, по-моему».

О чëм, кстати, этот англоязычный семинар? Об идентичности? Точно,

Об идентичности. Самость, идентификация, identity, самосвідомість.

Александр Дурасов

***

один мой друг не стал великим фотографом

другой мой друг не стал великим поэтом

ещë один друг не стал великим художником

и ещë один близкий друг не стал режиссëром

следующий друг не стал великим философом

а за ним ещë один друг не стал драматургом

затем старый друг так и не стал писателем

и хороший знакомый актëр так и не стал актëром

но в то же самое время и в том же месте случилось

что вообще незнакомые люди стали хорошими

менеджерами по продажам, менеджерами по закупкам,

менеджерами по туризму, креативными менеджерами,

менеджерами по персоналу и работе с клиентами,

менеджерами по развитию, офис-менеджерами,

мерчандайзерами, риэлторами и другими продавцами

и покупателями драгоценного времени в килограммах

человеках штуках квадратах

***

когда у слесаря всегда грязные руки

а у начальника всегда чистые

это нормальная ситуация

это не шовинизм

человеческий фактор не впишешь в инструкцию

юридическое лицо не посадишь в тюрьму

жрать тюрю и читать му-му

за глобальную проституцию

ещë я знаю человека

который вечно выкладывает

в социальные сети рецепты

но они никому не нужны

все насрали вокруг молчанием

у юристов имеется термин —

душевнобольной

но отсутствует термин

обозначающий душу

дело религии — приумножать свою паству

а не вводить в экстаз и удерживать прихожан

доказательствами того света как каторжан

которым не выйти и остается радоваться лукавству

ещë я знаю человека

который сыплет перепостами

о политике об искусстве

но они никому не нужны

всех занимает гордыня

перед тем как спуститься в забой

некоторые шахтëры

оставляют свой чай недопитым

чтобы вернуться

хорошо что есть ещë чем гордиться

можно выйти в любое окно и совсем не важна оценка

зеленое кислое яблоко имени Семеренко

надкушенное лежит и снится

ещë я знаю человека

который однажды вскрыл ступу

со святыми мощами

но они никому не нужны

потому что внутри было пусто

а ступу везут по свету

совершая прикосновения