души моей Царицыно,

забвенья Черкизон.

блужу теперь в столице я,

не то что Аронзон,

что по горам валандался,

ружьишком баловал —

от жизни кто не прятался

и смерти не искал?

уныние и праздность —

вседневный мой досуг.

дерев твоих опалость

меня стоит вокруг.

над ясеневским лесом

темнеют небеса

и в сумраке беззвездном

проходят поезда.

кончаются вагоны.

хожу на Тёплый стан —

отсюда ближе к дому,

к покинутым местам,

к бетонным побережьям,

к трамвайному кольцу —

где жизнь идёт, как прежде,

но близится к концу.