твоя лексика — водка с берёзами.

и язык твой непереводим.

голоса твои туберкулёзные —

кровь с рудой из утробных глубин.

слышать песни твои колыбельные —

отходить в облетевшем лесу,

и смотреться в подвалы разстрельные,

словно в зеркало с мёртвым в дому.

это ты или нет, Господи,

вычитаешь нас по одному,

и плюсуешь крестом на погосты,

множа скорбь и ровняя судьбу?

это я или нет, Господи,

глину мёрзлую ломом долблю —

хоронюсь под безвидными звёздами

в пусто место на лобном юру?

кто не данник твоей барщины,

земный прах из твоих закромов,

человеческий срок отбывающий

в домовинах казённых домов?

коротки твои дальние проводы,

и посты твои

велики.

в этом скисшем и стоптанном поле мы

оставляем друг другу следы.

и без нас похоронные “пазики”

возвращаются

на маршрут —

в русский пригород в “волчьи праздники”,

где нас любят, но больше не ждут.