Прерывисто бегать, зажмурив дыханье

Прерывисто бегать, зажмурив дыханье к початому краю скорбеющей ночи,

Испитою пялой кренится луна, коллекций жемчужных попртяав за ширмой,

Сновидцу проходят минутой года, а годы минутой тоскою обильно

Расплачутся в душном застенке архива обрывками глаз, утираясь стыдливо.

Прерывисто бегать, смеяться, стонать и дулей провадить тяжелое солнце,

Качать валуны нам приходиться раз,

И в комнате мрачно вести свою думу.

О храпе чужого, о нежности фраз, ресницах,манящих кого-то с собою.

Но как мне узнать, что валун под рубашкой хранит начертание счастливых дней,

Задвину подальше пытливые страсти, придвину к окну матерелый валун,

И звездного неба картограф забрезжит лучем полнолунным чрез трещину камня:

«Все будет как встарь, и чужое хрипенье за ушко манящее нежным плугом,

ресницы ловушкою тухлого мяса соблазном несчастным повергнут друг друга,

Все будет, как прежде,

Соскоблена старь — под нею оттенок не новый.

Случится несчастье, и счастье случится, но все же, увы, ах увы не с тобой»

Покой зачатый промеж руки и сердца

Покой зачатый промеж руки и сердца,

Надолго мне таить его зеницею своей?

Уж верно гибелью несчастной поперхнуться,

Чем руку мне отнять и кость извергнуть горлом,

Забитую, обглоданную кость, глухую, что

Не проводящи звука, першит печальными деньками

Носоглотку, глотательное чрево начинив кислющею

Капустой на поминках кого-то из неведомого мне.

Мне руку не отнять и ваши не пожму, вот талька след,

Я вижу тон синюшный, руки не отниму, как знать,

Что я живу, как знать, что я живу, забыв сердцебиение.

Цветок вы мой

Цветок вы мой

С лоснящейся макушкой, что кипой шестигранную повита.

А вас не разглядишь, ведь нынче будуар лобзает

шагреневу постель

И ветер преклонил лопух пред вашею зеницей. Вам зелень не к лицу!

Не хмурюсь я и не читаю писем. Все справиться мечтал о той тоске

Что тешит прозябание седалищ!

Мне знаете, мерещится нарост — оседлый он, что шаг то препиранье

Со стрелками иль без? И крой моих штанов?

Сорная конопля, подернутая медью, изгиб бедра — сверканье голенищ

Меняю с регулярностью заплаты

На месте том, где у животных хвост.

Втирание кореньев кориандра? Шугаться по углам у сада Тюильри?

Тебе наперекор и небу в воздаянье я лягу здесь — не буду стричь волос

Колючий терн, душистое дыханье и квелых, и вчерашних роз

И вырезки газет: «Не сад, а лепрозорий — мой новый и зловещий визави»

Дом Бурганова

Геральдика глухого переулка

Зияет в густоте решётчатых перил

Отчаянных зверей плеяда шумно

Рокочет. Но устремивши стать в успокоенье

Послушно прикорнет на глади мезонин

Под мерный звук ваяющей штихели. Им гипса треск

сулит запечатленье, внутри пространств неблекнущих витрин.

Но образ, неприкаянный стеклом, останется, приткнувшись у порога

Чернея ото дня по волею светил — посланникам своим вверяющим

Пылинки. Не чая гневный взгляд оставленный другим, распятый в гипсовом

Сметеньи, ссыпающий оковы Серафим ждет трепет рук, тревожащих ворота

И шелестящий шёпот изумленья.