Кино работает с длительностью субъекта и как никакое другое искусство апроприировано культурой. Ровно это помогает вытащить из фильма те знания, которые понадобились культуре для её дальнейшего воспроизводства.

1. «Три эпохи» (реж. Бастер Китон, Эдвард Ф. Клайн; 1923)

Удивительно то, как лента Китона может быть актуальным в контексте медиакультуры. Спрессованность гэгов, частная структура повествования и ловкое управление вниманием зрителя — на этом строятся многие комедии, ситкомы и в целом имплицитное влияние Китона на дальнейшую культуру трудно переоценить. Но в тоже время он использует кадрирование, монтаж, контрапукнты и другие составные части кино как искусства в рамках комедии. Если Эйзенштейн теоретизировал монтаж как способ серьёзного художественного выражения, то Китон практически его использует в качестве шуток. Это всегда редкая удача — найти художника, который сможет комедийным образом рефлексировать над тем, что наработала недавняя история искусств. Даже отсылка на «Нетерпимость» Гриффита здесь не случайна. Но, к сожалению, дальше хорошего юмора дело не идёт, что оставляет Китона в качестве репрезентативного образца эпохи.

2. «Мать» (реж. Всеволод Пудовкин; 1927)

Один из последних образцов яркого и экспрессивного революционного кино, который стоит в одном ряду с творениями Эйзенштейна и Вертова. Приянто думать, что экспрессионизм часто обходил стороной раннесоветский кинематограф. Отчасти это так, но здесь он нашёл своё выражение в лице матери, пожилой женщины, которая страдает не только за своего сына, но и за своё отечество. Но если в немецком кино тех лет страдание индивидуально и связано с психическими заболеваниями или тревогами, то здесь оно коллективно: страдают от подавления группы людей, что не могло не сказаться на дальнейшей ответной реакции в 30-х. Естественно экспрессия здесь театральна и то кадрирование и отдельные ракурсы, которые были характерны для немцев, здесь выражается лишь в лице матери.

Концовка ленты логически завершает эмоциональную линию, которая не находит своего разрешения.

3. «Дом на трубной» (реж. Борис Барнет; 1928)

Опять комедия, но на этот раз с сильным социальным и философским посылом. Во-первых, здесь поднимается одна из важных для советского кино тем, а именно противостояния города и деревни. Во-вторых, монтаж иногда создаёт комический эффект, что ново для советского комедийного жанра. Ну и в-третьих, одиночество главной героини является главной лирической линией, которая поддерживается коммунистической идеологией. Пришелец из деревни с большим трудом может себя найти в новом социуме и сцена после демонстрации ярко это показывает. Но на поверхности, конечно, профсоюз ей помогает социализироваться.

Некоторые немые комедии удивляют своей наивностью перед новым искусством. Режиссёры ищут как с помощью новых средств можно рассмешить зрителей и часто это работает. Современные же комедии часто относятся с пренебрежением к киноискусству, считая, что всё уже найдено. Поэтому они разыгрывают сценки, которые могли бы с тем же успехом пойти на сцене или просто обрисованы в книге. Жаль! Мы потеряли детский взгляд.

4. «Земля» (реж. Александр Довженко; 1930)

Но не только комедией и конъюктурными политическими высказываниями была полна ранне-советская индустрия. Имеются также и редкие, но крайне высокохудожественные поэтические работы, повлиявшие на всё дальнейшее развитие киноискусства. Символично, что картина была снята в Киеве, потому что история глубокую связь с самой украинской землёй. Мораль фильма, тотальное разделение частного и общественного, радикальнейшим образом сказалась на жизни миллионов людей, стоит вспомнить тот же голодомор на Украине, который случился через 2 года. Коллективизация, хоть и показывается формально в стандартном позитивном ключе, но трагедия прерывания многовекового уклада жизни передаётся как нигде сильно.

Можно сказать, что все наработки советского авангарда нашли своё отражение в этой ленте, достигли своего апогея, чтобы потом быть низвергнутыми соцреалистической догмой.

5. «Моя медленная жизнь» (реж. Ангела Шанелек; 2001)

Процесс денацификации больше всего повлиял на Берлинскую школу, которая сложилась в конце 90-х. Практически полное отсутствие музыки, анемичное и фрагментарное повествование и индивидуальный психологизм, который достигается за счёт крупных планов и хорошей актёрской игры. С одной стороны, последнее возвращает нас в эпоху немого кино, где изображение составляло основу повествования. С другой стороны, его развлекательность полностью исчезла.

Экзистенциальный кризис — довольно распространённая тема для нового европейского кино, но здесь кризис становится настолько всеобъемлющим, что захватывает кинематографический язык и Шанелек удалось его передать радикальным образом. Но эта отстранённость не перекладывается на героев, они так же остаётся психологичны и многогранны.

После кризиса метанарративов рассказывать о чём-то, что претендует на Истинность просто смешно, поэтому фрагментарность, в этой ленте, отражает не только линии персонажей, но и в целом культурную ситуацию не только 90-х, но и конца 10-х. Внимание с Больших Историй, теперь переключилось на отдельных людей, которые пытаются выжить с мире.

6. «Аэропорт Орли» (реж. Ангела Шанелек; 2010)

Если в ленте 2001 года, режиссёрка скорее смотрит на жизненные ситуации в целом, то в этой ленте структура более прямолинейна и напоминает пересекающиеся новеллы. Ряд персонажей, объединённых общим местом пребывания, составляют манипулятивный эффект, поэтому лента чуть менее интересна. Сцены были выделены механически, чтобы затронуть несколько социальных слоёв, положений, в которых могут оказаться двое близких или нет людей (они могут быть матерью и сыном, влюблёнными с ребёнком и т. д.). Но разобщённость людей показывается на примере взаимодействий в парах, что можно эксплицировать на в целом ситуацию нахождения всех персонажей вместе.

7. «Фаворитка» (реж. Йоргос Лантимос; 2018)

На первый взгляд, новая лента Лантимоса является шагом назад, по сравнению с его предыдущими работами. Интеллектуальные драмы «Лобстер» и «Убийство священного оленя» никак не вяжутся с залихватскими колкостями, как у Тарантино и с пафосными костюмными драмами. Но операторская работа, фарс и абсурдность позволяют отстранить действие от аутентичного нарратива и посмотреть на него как на притчу. Остроумная фантазия Лантимоса рисует картины власти, основываясь на историческом материале, но не сковываясь им. От Кубрика он взял центровую симмертию, от Гринуэя («Контракт рисовальщика») работу со светом, исторический фарс и много что ещё. Так и вырисовывается трагедия фаворитизма и случайности власти.

Лесбийские мотивы здесь не играют большой роли. Это лишь дань не только исторической правде, но и реалиям сегодняшнего дня. Надо дать женщинам больше экранного времени, потому что все те референсы, которые были отмечены, преимущественно мужские.

8. Тридцать (реж. Симона Костова; 2019)

С одной стороны, производства фильма сильно стало дорогим. Бюджет для боевика в 100 млн долларов считается нормальным и постоянно будут биться рекорды в номинации «самый большой бюджет». Но, с другой стороны, производство микрофильмов пошло на поток.1 января 2020 года вышла картина «Тридцать» болгарской режиссёрки Симоны Костовой, которая даже ещё не окончила престижную берлинскую киношколу dffb. Бюджет у картины 5.000 евро.

Скромность ленты подчёркивается документальным эффектом. 24 часа из жизни группы друзей, которые празднуют день рождения, передаются через ручную камеру со стабилизатором, через зернистость при съёмке в тусклом помещении и другим тонких визуальных моментах. Всё это приближает работу к зрителю, давая понять, что история близка каждому. Схожая с работами Шанелек тематика, переносится на чуть более молодое поколение, у которого затянулся период пост-студенчества, когда тусить ещё хочется, а взрослеть нет.

Очень тонко и сложно сделанное кино, которое хочется разбирать на составляющие.

9. «Кролик Джоджо» (реж. Тайка Вайтити; 2019)

Самый угарный фильм про гитлеровскую Германию. Опять многосоставная картина, которую интересно раскладывать на отдельные сюжеты.

Опереточная Германия отсылает скорее к мюзиклам 30-х, 40-х, которые были популярны не только при тоталитарных режимах, но и эпоху Великой депрессии в США. Эта надежда на счастье, выраженная цветастых декорациях создаёт ощущение нереальности происходящего, её театральности. Под такой визуал оказывается хорошо ложится политический фарс. Когда в «Большой разнице» нарочито сильно раскрасили «Семнадцать мгновений весны», сатира на СС заиграла совсем новыми красками. Но в Кролике это сделано тоньше, чем в обычной пародии.

Несмотря на фарсовость происходящего, сценарий даёт возможность раскрыться психологии каждого персонажа. Главный герой, которого нарекают тем самым Кроликом, скорее всего ещё и за внешнее сходство, очевидно страдает по потере отца. Как Сталин был «Отцом народов», так и Гитлер стал неформальным отцом мальчика, ведь других мужчин часто уже нет в живых.

У Тайки Вайтити явный талант: я не знаю другого такого примера удачного сочетания жёсткой пародии, политического угара и фарса, глубокого психологизма и театральности.

10. «Клаус» (реж. Серхио Паблос и Карлос Мартинес Лопес; 2019)

Очевидно, самый добрый и морализаторский мультик под Рождество. Испанская рисовка, сделанная под классическую анимацию до компьютерной эпохи. Но самое главное это не рисовка, музыка или психологии персонажей, а мораль и сюжет, достаточно простой, чтобы его поняли дети, но и достаточно многогранный, чтобы взрослым тоже было интересно. Лента рассказывает о вымышленной истории появлении Рождества, что вносит смысл в существовании праздника. Дети входят в мир сразу погружаясь в конвенции дарения, механически, может быть, копируя действия взрослых или просто эгоистически наслаждаясь подарками, как должным. Но экономика дара была придумана не просто так и имеет глубокие традиции в Океании, у североамериканских индейцев и даже в Испании 30-х годов, когда анархо-коммунисты её поддерживали в некоторых деревнях.

Достаточное раскрытие персонажей делает всю концепцию Рождества цельной и выдержанной, что позволяет этому мультфильму стать классикой. Однако, стоит его покритиковать за то, что проблема коммерциализации дарения, так и не была затронута.