Провести 10 лет вдали от семьи — быть разнорабочим и артистом, — помочь построить дом на родине, получить престижную «Золотую маску» на чужбине и стать героем документального фильма.

История Абдумамада Бекмамадова отличается от жизни многих его соотечественников, ставших трудовыми мигрантами. Бывший актер областного театра Хорога (Памир, Горно-Бадахшанская автономная область Таджикистана) был вынужден оставить свое ремесло и отправиться на заработки в Россию. Но его артистический дар здесь тоже реализовался — ярко и пронзительно.

В 2012 году в московском Театре.doc вышел спектакль «Акын-опера», в котором Абдумамад вместе с Покизой Курбунасеновой и Аджамом Чакобоевым рассказывали о тяготах мигрантской жизни под аккомпанемент традиционных памирских музыкальных инструментов. Спустя два года после премьеры «Акын-опера» была удостоена премии «Золотая Маска». Абдумамад вместе с режиссером Всеволодом Лисовским получил престижную награду на сцене Большого театра.

Режиссер-документалист Анна Моисеенко начала снимать документальный фильм об Абдумамаде вскоре после выхода спектакля. Съемки продлились четыре года. За это время Анна успела запечатлеть не только две стороны жизни своего героя в Москве — разнорабочего и артиста, — но и съездить вместе с ним на Памир, куда Абдумамад ни разу не возвращался с того момента, как покинул родину.

Фильм «Песни Абдула» был показан в рамках очередного семинара «Политика идентичности». Это цикл семинаров МВШСЭН (Шанинки), который исследует репрезентации социального и культурного опыта трудовых мигрантов.

В обсуждении фильма приняли участие сами режиссер и герой. Следует отдать должное не только смелости Абдумамада, который позволил сделать свою историю достоянием широкого круга зрителей, но и Анне, которая вслед за своим героем отправилась на Памир. Она несколько месяцев жила в доме, языка обитателей которого не понимала. Это была сложная работа для кинематографиста. Массив отснятого материала затем переводился с шугнанского уже в Москве, и только при монтаже становилось ясно — складывается фильм или нет.

Анна Моисеенко рассказывает:

«Я не знала шугнанского языка и не понимала, что происходит, о чем говорят. Но это помогло, потому что меня не воспринимали как журналиста или как человека, который все понимает. Семья и родственники Абдумамада знали, что будет сделан перевод и что-то может оказаться в фильме, но ощущения «подслушивания» не было. Поэтому люди совершенно меня не стеснялись и свободно обсуждали любые темы.

Иногда было сложно переводить камеру: было не ясно, где сейчас важный момент, а где нет. После перевода я заново открыла для себя материал и узнала, что иногда обсуждались удивительные вещи — у людей Памира очень интересный юмор.

Иногда герои обсуждали меня. Спрашивали: «У нее батарейка сядет когда-нибудь?» «Она целый день не выключает эту камеру… Может просто свет выключить?»

Памирский дом (чид) — это, по сути, одна комната. В ней нет перегородок или стен. Когда я ехала, то думала, как я буду заходить к ним в комнату с камерой? А оказалось, что само пространство дома подобно сцене. Все живут вместе, а я вместе с ними. Идеальная ситуация для съемок.

В какой-то момент я сильно заболела, а туда двое суток добираться по очень сложной дороге в горы… Было несколько дней, когда я лежала и не могла встать, не могла двигаться. Ничего не снимала и думала, что умру. Затем Гульчагуль, жена Абдула, приготовила мне ношхухпа из муки и фруктов, меня этим постоянно поили и в итоге выходили.

Когда я вернулась в Москву, Абдумамад еще оставался на Памире. Он работал руководителем Дома культуры в областном центре в Хороге, а в это время его ждали в Москве в театре. Как когда-то жена ждала его там, только не годы, а несколько месяцев. Именно поэтому на Памире мне было важно показать не только Абдула, но и то как живут люди, которые ждут».

Внимание соотечественников крайне важно для Абдумамада — многие из них подходили к нему после показов «Песен Абдула», благодарили за то, что он рассказал не только свою, но и их историю. Случалось, что «российские» зрители тоже плакали.

Сейчас Абдумамад продолжает выступать на различных культурных площадках вместе с Ансамблем Памирских музыкантов «Нур» («Луч). Истории о своей жизни в Москве он трансформирует в поэтические тексты, которые легко ложатся на ритмы традиционных шугнанских песен.

Написание стихов стало для Абдумамада реакцией на испытания — вначале на потерю матери, потом на жизнь в миграции. Первые песни были грустными — о тоске по родным, о тяготах жизни на чужбине. Но потом в них стал проявляться юмор и ироничное отношение к мигрантскому быту.

Абдумамад не боится выходить к широкой аудитории, даже к тем людям, которые не понимают языка, на котором он поет. Благодаря сотрудничеству с группой «Аркадий Коц» в июне 2017 Ансамбль «Нур» выпустил альбом «Бахор ба Бадахшон» («Весна в Бадахшане).

Премьера альбома состоялась на фестивале «Памир-Москва» в Музее Москвы.

Что еще?

Со шпателем в театр. О таджике-сантехнике, получившем «Золотую маску»

Поэзия таджикских мигрантов в России

Отражение социального опыта мигрантов в искусстве