Первого декабря Ёнэкура получил приглашение на прощальное представление знаменитого фокусника Кёкудзицусай Тэнка. Взяв в руки продуманно украшенный блестками лист бумаги, он вспомнил, как давным-давно оказался в его гримерке и дивился и морщинистой, густо намазанной белилами, коже, и блеску глаз, которые словно куда-то манили. На сцену Тэнка выходил в образе молодой женщины с прической Симада и, как актеры-оннагата, в повседневной жизни, скорее всего, выходил из роли, но при взгляде вблизи становилось ясно очарование увядающей старости. Ёнэкура, еще молодой журналист, не мог тогда понять поговорки о красоте старых мужчин.

Когда он, стоя у дверей комнаты с табличкой, попросил проводить его, выбежал молодой мальчик и, склонив колени, сказал: “Скоро появится, погодите!” Прождав изрядное количество времени, Ёнэкура увидел того же мальчика, который воскликнул: “Изволит идти!”. Что он имел в виду, было непонятно. Еще неопытный Ёнэкура удивился, когда вдруг увидел Тэнка в длинном нагадзибане цвета глицинии, в окружении нескольких ассистентов, возможно, по пути в уборную. Когда тот прошел мимо него, то церемонно поклонился и, выразив тем самым вежливость, исчез. Через некоторое время, когда Тэнка вернулся, Ёнэкура позвали в гримерку. Тот уже немного стал раздражаться, думая: “Я пришел только ради фотографии”. В гримерке он был впервые, и стал свидетелем чуда превращения фокусника в сценический образ двадцатипятилетней женщины. Вдобавок, на обратном пути Ёнэкура прошел по длинному и подземному, освещенному только электрическими лампочками, коридору, который показался ему ведущим в параллельный мир лабиринтом, и на миг подумал, что попал в другое измерение.

Так прошло десять лет. Ёнэкура уже был опытным журналистом, и давно не видел выступлений Тэнка. Он думал, что его старомодные фокусы, вроде трюков с водой или порхания вырезанных из бумаги бабочек, слишком непритязательны для нынешних зрителей, но на самом деле это было не так. Ёнэкура не знал, что Тэнка постоянно звали и на телевидение, и в театр, но сам фокусник увлекся спиритуализмом и не соглашался выступать, пока не научится общаться с потусторонним миром. По слухам, он собирался загипнотизировать добровольца из числа зрителей и использовать его в качестве проводника для духов. Месмеризм и некромантия казались трюками более подходящими для фокусников-иллюзионистов вроде Гудини, чем для манипулятора вроде Тэнка, но, судя по всему, его занятия принесли плоды, ибо последним актом в приглашении стояли “Загадочные тайны”, под которыми бросался в глаза другой заголовок:

“Некромантия” (Голоса мертвых)

Голоса мертвых.

Обычно Ёнэкура не обратил бы внимания на эти слова. Но полгода назад он потерял жену, и эта строчка запала ему в душу. У жены был общий упадок сил, причины которого не могли понять доктора, и до самого конца она лишь смотрела на него печальными глазами. Она будто глядела в лицо смерти, ждала самого конца и словно что-то хотела сказать. Этот взгляд пробирал до костей ощущением предстоящей разлуки и заставлял вспомнить о расстоянии до “земли обетованной”. Печаль от того, что она ушла далеко, что он больше не дотронется до ее руки, была острой, но он уже свыкся с этой болью; абсурдная мысль, что можно услышать голос мертвых, наполняла его поочередно то ожиданием, то страхом, и строчка в приглашении напомнила Ёнэкура бледное лицо жены, Каори, смотревшей на него широко раскрытыми глазами.

Прощальное представление было устроено в театре Сибуя. Ожидания Ёнэкура, что под конец года посмотреть на давно не выступавшего фокусника придут немногие, не оправдались — в вестибюле было много цветов, и гости даже не вмещались туда. При входе Ёнэкура предъявил свою карточку и договорился, что посетит Тэнка в антракте. Закурив сигарету и болтая со знакомыми, он вдруг заметил красивую девушку, скорее всего, смешанного происхождения. На ней было темно-бежевое платье со смелым вырезом, которое контрастировало с легкой серебряной шалью вокруг ее спины. Усиленный макияж скрывал детское лицо, но наивность и чистота ее выделялась. Она чем-то напомнила Ёнэкуру старосту класса из начальной школы.

-- Кто это, а?

-- Племянница Тэнка. Он ей гордится.

-- Она в этом участвует? — Ёнэкура ловко погасил сигарету пальцами.

-- Голоса мертвых, ага. Она гипнотизирует.

На афише Ёнэкура увидел имя “Кёкудзицусай Тэндзё” и, отойдя от знакомых, встал недалеко от горшка с эвкалиптом. Он не ожидал, что такая красавица будет заниматься гипнозом, и, когда услышал об этом, его интерес только вырос. Вдобавок в театре его привлекло не только платье Тэндзё, но и то, как она на него посмотрела. Это был не полный кокетства взгляд артистки — она словно хотела что-то сказать. Как и ожидалось, увидев, что Ёнэкура стоит один, она несколько раз прошла мимо, и он ловил на себе взгляд черных глаз. Сегодня они виделись впервые, и, хотя он не мог понять, как она выглядит за тушью и помадой, но был уверен, что раньше они не встречались, как и в том, что Тэндзё хочет ему что-то передать. В Ёнэкура пробудилось мальчишеское любопытство, но тут прозвенел звонок первого отделения.

∴

Ёнэкура думал, что Тэндзё будет ассистировать на сцене, но она сидела в зрительном зале, впереди и чуть по диагонали от него, и, казалось, совсем не интересуется происходящим на сцене. Время от времени он ловил такой же взгляд из облака ее серебряной шали.

На сцене один за другим появлялись молодые артисты, которые демонстрировали простые фокусы. Трость вмиг превращалась в платок, платок — в голубя. Ёнэкура глядел, как разноцветные ленты, часы и монетки

появляются как из ниоткуда в ладонях и точно так же исчезают, и вспомнил кое-что. В свои годы он ни помнил ни дней расцвета Тэнъити и Тэнсё, ни застал программу “Волшебная осень” второго Тэнсё. Он припоминал старые, мастерские концерты Исида Тэнкай, времен его возвращения домой с войны, и, по этой причине или нет, всегда предпочитал черной магии со сложными трюками небольшие фокусы, где была задействована ловкость рук. Поэтому ему так нравились представления одного уличного фокусника, которого он давно не видел, и который вряд бы мог стоять сейчас на сцене. Они собирали перед станцией много потрепанного люда, и он без устали смотрел на них, стоя на ветру.

Костлявыми пальцами фокусник делал веер из яркой колоды карт, одним движением закрывал его, и карты вились, словно живые существа. Один из зрителей робко вытаскивал карту из колоды, и она постепенно подымалась вверх или же оказывалась в кармане чужого пальто. От бесчисленных появлений и исчезновений часов и монеток Ёнэкура должен был уже устать, но почему-то эти трюки заставляли его сердце биться чаще. Хотя он притворялся хладнокровным, на самом деле он любил стоять среди окруживших фокусника людей.

Когда представление заканчивалось, и фокусник начинал рассказывать секреты, зрителей как будто ветром сдувало, а Ёнэкура, натянув шляпу на глаза, стоял чуть поодаль и грустно глядел на него. Вот этот человек с такой гордой улыбкой, с такой выправкой, к которой подошел бы цилиндр и смокинг, стоит тут, в столь жалком месте… Вся одежда у него износилась, он один на пронизывающим ветру, закусив губу, путешественник, пришедший откуда-то… И в то же время это же я…

Ёнэкура проснулся от воспоминаний. Молодой фокусник в белом смокинге, только что выпустивший на сцену стаю белых кроликов, показал пустые ладони и ушел. Далее в программе перед антрактом был последний знаменитый трюк Тэнка с водой, и он заметил, что Тэндзё выходит на сцену. Она спокойно прошла сквозь толпу и перед тем, как исчезнуть за дверью, загадочно и прямо улыбнулась Ёнэкура.

Хлопая вместе со всеми, Ёнэкура попытался максимально быстро подняться с места. Затем он помчался к двери, за которой исчезла Тэндзё. В вестибюле, где был расстелена ковровая дорожка, не было ни души, и ему показалось, что он видел, как вдали мелькнуло что-то бежевое. Ёнэкура вприпрыжку побежал к ней. В конце коридора была уборная, но Тэндзё исчезла в двери справа от нее. Ёнэкура ворвался туда и сразу же ему ничего не осталось, кроме как подхватить упавшее ему в руки мягкое и безжизненное тело Тэндзё. Перед глазами был накрашенный красным маленький рот и черные глаза, в которых была какая-то тайна. Эти глаза непрестанно двигались и смотрели на Ёнэкура, и тут она вдруг, словно мальчишка, высвободилась из его рук и побежала дальше.

-- Эй!

Ёнэкура споткнулся, когда ее тело, весившее не больше охапки цветов, выскользнуло из рук. Он увидел уходящий вниз диагональный коридор и отправился к нему. Серебряная шаль скрылась за углом. Он бежал по коридору, слышались шаги, но на каждом повороте ничего не было, кроме этой загадочной улыбки, висевшей перед ним, как улыбка Чеширского кота. Коридор переходил в то пространство под сценой, где как тогда, в первый раз в гримерной Тэнка, Ёнэкура понял, что он, может, ведет в другое измерение. Там наверняка был подземный город, совершенно иной мир. Ёнэкура все бежал.

Наконец он поймал ее. Перед дверью в конце коридора Тэндзё совершенно без сил снова оказалась в объятьях Ёнэкура. Потеряла ли она сознание — закрытые веки подрагивали, тело прижалось к Ёнэкура. Подхватив ее сзади за шею, он страстно поцеловал ее несколько раз, и Тэндзё снова открыла свои черные влажные глаза. Смотря в лицо Ёнэкура, она приблизилась к его уху и прошептала: — Убей меня. Как ты убил свою жену.

∴

На глазах Тэндзё вдруг превратилась в его жену, Каори. За один миг из глубины появилось второе отражение, и он увидел густо напомаженное белилами лицо Тэнка.

-- Погоди!

Но слова куда-то делись. Он попытался схватить Тэндзё, которая вырвалась и побежала к двери, но смог зацепиться только за краешек серебристой шали.

Он открыл дверь и сделал еще один шаг внутрь, но остановился в удивлении. В воздухе парила голова Тэндзё, свободно перелетая по комнате. Потолок и стены, и пол, и шторы на окнах были такого же бежевого цвета, как и ее платье, что создавало иллюзию скелета, танцующего перед черной занавеской, — и в бежевом море голова, руки и ноги Тэндзё казались отдельными живыми существами, которые двигались безумно по собственной воле. Голова наполовину нежно, наполовину иронично засмеялась над Ёнэкурой, белые руки манили его, и тут ее тело словно собралось и исчезло в бежевом море.

Ёнэкура ринулся в это пространство. Как он и думал, за скрытой дверью оказалась еще одна, пустая и совершенно страшная. В ней стояли лишь пара стульев и круглый столик на трех ножках, но Тэндзё нигде не было видно. Он оказался в комнате лишь через секунду после ее исчезновения, и за этот миг она не могла ни добежать до двери с другой стороны комнаты, ни спрятаться — она скрылась с концами.

Ёнэкура сник. “Как ты убил свою жену” — эти слова болью отдались в ушах. Он не помнил, было ли это так или нет, но не мог отделаться от мысли, что это правда, и что он наконец-то понял, что Каори хотела сказать ему на смертном ложе своим немигающим взглядом. Он не удивился, если за последней дверью стояла бы плаха. Ёнэкура решительно открыл дверь и вошел внутрь. Он закрыл ее за собой, и вдруг ему показалось, что Тэндзё прячется за круглым столом с зеркалом, как в “Саломее”, но ему уже было все равно.

Он оказался в белом круге света. Как и ожидалось, начинался последний акт программы — некромантия. Тэнка, одетый в катануги, взял Ёнэкура за руку и усадил в кресло, произнося такую речь:

-- Благодарю за ваше внимание! А теперь, как я и обещал, — гость из аудитории, настоящий журналист из крупной газеты — имени его я вам не раскрою, но будьте уверены, что он — профессионал! А теперь давайте узнаем, кто будет говорить его устами и чья душа спустится с небес прямо сейчас! Попрошу вашего внимания и тишины в зале, пока я пытаюсь соединиться с той стороной.

Тэнка снова дотронулся до него холодными руками. Ёнэкура будто заснул глубоким сном и не мог поднять голову. Стыд рассказывать что-то публично тоже куда-то делся. Он понял, что Тэндзё загипнотизировала его в коридоре, но он ждал с тревогой, когда Каори появится откуда-то из пустоты и расскажет правду о своей смерти.

Из склоненной головы Ёнэкура, из его рта доносился высокий, словно холодный ледяной ветер, голос.

-- Это Каори. Я его жена.

-- Как давно вы умерли?

-- Ровно полгода назад.

-- От болезни?

-- Нет, меня убили.

-- Убили? Кто?

-- Муж… Мой муж, который находится здесь.

-- Каким образом?

-- ………

-- Не стесняйтесь, прошу вас.

Из завороженной аудитории выпрыгнул мужчина. Он громко закричал: — Хватит, прошу вас, прекратите!

Он кричал, и было понятно, что это Ёнэкура. Но странно, что ни затаившие дыхание зрители, ни манипулирующий Тэнка с огоньком жестокости в глазах не обращали внимания и не слышали его голос. Голос женщины с запинкой продолжил.

-- Он медленно давал мне яд. Я знала, что это яд. Но я его совершенно не ненавижу. Нет, совсем. Но я была бы так счастлива, если бы он просто задушил меня. Я пыталась ему сказать, я делала знаки глазами, но он совершенно меня не слышал…

Услышав это, Ёнэкура, который выпрыгнул из аудитории, рухнул в кресло, совершенно обессилев. Все так — зная, что его жена умирает от упадка сил, причины которого не могут узнать даже врачи, он решил убить ее сам. Чем смотреть, сложа руки, как невидимая болезнь подтачивает ее силы, он решил доказать свою любовь. Эту мысль он донес до Каори. Она умерла, думая, что утренние и вечерние лекарства — это яд из рук мужа. Однако она хотела, чтобы тот задушил ее любящими руками. Ее взгляд, будто она смотрит в лицо смерти, ждет конца, будто она о чем-то просит, говорил о том, что она меня на самом деле любит…

∴

Когда было объявлено об окончании не особо впечатляющего представления, которое казалось нарочно подстроенным, в опустевшем театре обнаружили полусонного мужчину средних лет. Краешки его рта расплылись в счастливой улыбке. Это было выражение довольства человека, душа которого путешествовала по подземному городу, и который смог убедиться в любви своей покойной жены