Время не только субъективно.

По большому счёту, это всё, что мне показалось необходимым сказать о времени. (2020/5/25) Однако это далеко не всё, что мне хотелось бы сказать, прежде чем последний из слушателей разродится молчанием.

Нелепо, в самом деле, поминать «сказанное» в письме, «говорить» о том, что ты пишешь; в конце концов, прямая речь не (всегда) отвечает за косвенную. Прямая речь обращена, в значительной мере, к самому себе. Косвенная имеет предрасположенность к соприкосновению с лицом заинтересованным, к преодолевающей «самость» речи.

Тем не менее, склонен ли кто к косвенной речи, как более надёжному методу коммуникации? «Откровенность», по мнению большинства, нуждается в прямоте. С другой стороны, «большинство» само по себе, по крайней мере, для автора этих слов остаётся неуловимым, оказывающим куда более абстрагирующее влияние на речь понятием, нежели «человек». В то же время, и человек временами представляется совершенно абстрактным в сравнении с «культурой». Из чего однако не следует устанавливать связи между культурой и большинством.

«В значительной мере, по большому счёту» призваны внушать наивному рассудку наличествующую аргументацию, каждое второе слово и пунктуационный набор каковой наивный рассудок принуждён изобретать и домысливать самостоятельно.

«В то же время, с другой стороны» внушают впечатление ложной широты и (даже) глубины суждений; автор, на самом деле, не знает «того времени», в которое одно включается наравне с другим, о каковом речь шла ранее, также автор вовек не переступал реки, не пересекал пустыни, не переходил хребтов, чтобы приобрести соответствующее право говорить о «стороне».

Есть ли что-либо более различающее (ся) и неизменно соотносимое, чем терпение и время?

Говорят о наличии одного, отсутствии другого или синхронном возникновении\рассеянии того и другого, но ведь обладающий временем не испытывает нужды в терпении, как и наделённый терпением — не считает мгновений!

Одно из преобладающих настроений времени — ироническое отношение к человеку, проживающему течение времени как замедленное либо ускоренное; насмешничество, будто и непристойное для «фундаментальной сущности». Человеку не следует и мечтать участвовать в комическом представлении наравне: время — не человек; ещё и потому, что готово «стерпеть» посягания, не препятствует вмешательству в собственный бег — на налагает запрет на тщету. (2020/⅚)

Ирония — не только литературный приём. Ирония и не нуждается в литературе, превосходя последнюю в чувственности. Ирония физиологична и даже пошла, в особенности если к ней прибегают устаревающие с каждым затаённым дыханием в первых рядах аудитории социологи. Редкая свидетельница французского интеллектуального наследия середины и второй половины ХХ века не оказалась «соблазнена», не была «очарована»; ещё более редкая — не осталась, собственно, «свидетельницей», иронизирующей до конца дней своих.

Растительному миру, вероятно, известно куда больше о времени, нежели людям.

И да, только люди могут сделать из этого вывод о том, что надо срочно начинать вести растительное существование: for the sake of answering the question about Time Itself!

Тем, кто не решается на подобное остаётся постепенно исключать все те (обезвремененные) моменты, к коим время отношения не имеет — в том числе, растительный мир. (2020/6/6)

И ведь как просто совершить переход от «человека» к «людям» и обратно, при этом сохраняя за собой право на самое противоречивое истолкование единственного и множественного (числа — а ведь «множественное число» в известной степени единственно). Не спасают и новозаветные «человеки», на деле оборачивающиеся простейшей стилистической уловкой. Обращаясь к людям: «Человеки!» — невольно чувствуешь себя на 2\4 если не византийцем, то хотя бы ходоком в пост-тоталитарный Киев из пост-колониального Назарета.

Однако переходу от «человека» к «людям» предшествует ещё более вульгарный шаг — от «я" к "человеку», а наследует — не скрывающее развращённых амбиций движение от «людей» к «никому».

Человек и меняется и нет. В зависимости от течения времени и нет. Человек и следит за временем и нет — следит за временем, меняясь и нет; не следит за временем, меняясь и нет. Начинает следить за временем, изменившись либо прекращает; прекращает следить за временем, находя себя неизменным или решает-таки начать (изменяться, следя, следить, изменяясь). Человек и меняется и нет, в и вне зависимости от того, следит он за временем или нет. Время существовало, если существовало до человека, и продолжает, если продолжает, существовать в человеческом воображении. (2020/6/8)

Однако что значит «продолжение» существования — сохранение либо преодоление? И то и другое? И может ли время преодолеть самое себя, будучи многократно преодолённым ещё до возникновения инициативы преодоления? Если действие, доверившись исследованиям нейропсихологии и Ноаму Хомски (и что только может помешать нам довериться этакому «божьему одуванчику»?), совершается до сознания его совершения, то и преодоление времени возможно. Время может преодолеть преодолённость преодолённого и преодоления; проще говоря, время и есть преодолением, или тем, что должно быть преодолено прежде всего прочего, дабы приобрести (непреодолимую) склонность к продолжению (преодолеванию).

Движение звука может вводить в заблуждение отслеживающего ход времени: её\его способности управления временем, подобно управлению звуком (направленностью, частотой, громкостью, плотностью); и кто сможет школьную программу фортепиано исполнить в компонентах времени?

Требует ли власть над временем овладения своего рода arpeggio, sulfeggio? Насколько много (мало) нот могло бы оказаться во времени, если бы оно могло повторяться вне прямой зависимости от событий, какими время (временами) измеряют? (2020/6/10) Или же время представляет собой как раз такой сорт музыки, для которой количество нот непременно остаётся недостаточным?

За кем остаётся выбор 33, 24, 15 нот привычного буднего часа и как может быть слушатель быть уверен, что счёт композитора соответствует начатому им самим (из–за такта)? Как скоро завершается G#, если я, расслышавший, не спешу ни (сознательно) заключить её в мелодию, ни заглушить её звучание, застегнув ширинку и с исключительной ловкостью оттопыривая уши, расположившись посреди мнимо бескрайней равнины лицом против северо-восточного ветра?

Всякий трудоустраивающийся в современности обращается, хочет того или нет, литературным персонажем — торговцем временем (не суть, что собственным); временем, входящим в оборот товаров, включающим всех участников (свидетелей, критиков, аппаратчиков, практически любого, чьё внимание в малейшей степени затронула информация о совершившейся сделке), поскольку, как и в случае с junkie — «бывших коммивояжеров» не бывает, а будущие — прибывают в этот самый момент и в полной боевой готовности. (2020/6/26)

И всякий трудоустраивающийся приобретает возможность понять принципиальную разницу между «современностью» и «своевременностью»: не наследуя друг дружке, они с гениальной настойчивостью норовят подменить одна другую; то, что оказывается несвоевременным с точки зрения благонадёжного трудящегося — объясняется современными условиями труда, в то время как любые допотопные правила и задачи находят аргументацию в своевременности и творческом подходе руководства к управлению кадрами. Кто при всём этом наделяется регалиями гениальности, остаётся гадать.

Возможно ли, что время прекратило своё течение с изобретением механических часов, предназначенных разогнать его вновь хотя бы одним только числом представленных на рынке марок?

В таком случае, электронные часы могут либо указывать на то, что идея с разгоном удалась, либо — на покорность человечества факту остановившегося времени. (2020/7/4) Если верно первое, то время, разогнавшееся через посредничество механических часов, сохраняя неизменную скорость, однако не имеет возможности остановиться, пока работает хоть один механизм. Если принимать за чистую монету второе, у мыслителя\самозванца остаются будто бы только два, не считая «синтетического» третьего, пути: обратиться критиком человечества либо взять на себя почётную миссию избавления человечества от пережитка восприятия пространства, материи, интеллекта через призму (духа) времени.

Польза режима иллюзорна, практика — коварна.

Человек лишается, повторимся, необходимости принимать решение в условиях закономерного отсутствия выбора: проявлением характера (не индивидуальности) будет (не)согласие с делом решённым; да и (не)согласие предстанет в этом контексте недейственным следствием истории персонального развития. (2020/7/23) А что может быть иметь столь же пагубные индивидуальные следствия, как автобиография, сочинённая прижизненно и до наступления, скажем 49 года жизни? Страдания ещё не успели стать страданиями, не приобрели культурного значения, любовь, если верить её сторонникам, претерпевает самый настоящий coitus interruptus, политическая позиция (Better than Sex) подменяется литературными предпочтениями, всё, чему персона позволяет себе выделить коммуникативный час, через призму чего берётся судить о событиях, превосходящих и обесценивающих одну только попытку суждения — это карьера.

Требует ли время сообщения? Сообщение его ведь во многом является предательством в отношении личности адресата (вопрошающего), преступлением против человечества. С другой стороны, умалчивание времени — преступление бездеятельности и перекладывание ответственности. (2020/8/13)

Если один прохожий интересуется у другого, который час, побуждаемый подозрением того, что его\её часы неточны, обращается ли вопрос к восприятию времени другого либо парадигмы, в границах которой находятся оба? Под «парадигмой» в данном случае разумеется, конечно, часовой пояс.

Однако если предположить, что прохожие находятся по разные стороны пределов часового пояса (например, на госгранице Бенина и Того или между Доминиканской Республикой и Гаити), ни того, ни другого не интересует время, внушаемого им системой; интересуясь временем, один затрагивает внутреннее пространство (Inner Empire — Id Est — Inevitable Error; It’s a jokE) другого, предполагая тем и раскрытость собственного. Своего рода идеальное взаимопонимание, внеконфликтное слияние культур, оказывается достижимым именно в пунктах пересечения часовых поясов.

Путешествие во времени — здесь, вне сейчас, сопутствует каждому шагу, нуждается лишь в достаточной чувствительности; по той же причине невозможна «машина», делающая путешествие во времени всеобщим достоянием: а) не становится всеобщим то, что есть частью природы; б) механизм не имеет точек соприкосновения с тем родом чувствительности, что свойствен человеку и времени, организует собственный, выверенный до спектакля. (2020/8/18)