Create post
Notes

Заметки Непопулярного Композитора, или ЗНК

5\13\20

Состояние при кропотливом [педантичном] музицировании [программном, но всё же сохраняющим за собой право на творчество, композицию, сочинение] можно сравнить с фитильностью горного хребта — нерушимость, и в тот же время — неминуемость взрыва или фейерверка, при [нетерпении] отсутствии своевременного вмешательства.

автор, то бишь композитор рода непопулярный, хочет тем самым пожаловаться на судьбу человека необразованного, по тем или иным причинам продолжающего следовать пути необразованности, а соответственно — и жалостливого самовыражения, стоит только возникнуть необходимости не в искусственном озвучивании намысленного, а в самой обыкновенной и всё же удивительной человеческой речи


5\27\20

Грубое вмешательство в процесс сочинения не прерывает самого сочинения [творческой работы — обсервации и раскрытия нереализованного в созвучии потенциала], оставляя композитора в состоянии лёгкой невосприимчивости к каким-либо раздражителям, в том числе — потенциальной угрозе жизни, здоровью; любая опасность [сочетается с музыкой, противящейся судьбе] вплетается в композицию, ретроактивно предопределяясь ею по достижении материалом полноты.

автор указывает на собственное нежелание занимать какую-либо активную позицию в отношении дел, как говорится, «насущных», опасаясь, вероятно, того, что неминуемое в обратном случае падение мирно покоящегося на его верхних кончиках его ушей и макушке карточного домика, который непопулярному композитору отчасти оправданно мнится короной — приведёт к упущению скипетра, скатыванию державы, выхватыванию трона из–под причинного места и соответствующей узурпации власти


6\3\20

Неужели те самые «профессионалы» [лица, добившиеся официального признания их любительских изысканий] продолжают чувствовать и позиционировать себя таковыми, сталкиваясь со звуком, вышедшим из–под контроля и наполнившим сочинителя тем, чему нет симфонии, нет достаточного диссонанса [что, однако, не может выбросить автора за пределы гармонии, независимо от абстрактности чувств, испытанных тем] — неким, заглянувшим в самое Я, соблазнительно обнажившимся существованием [шутовским колпаком не-Я или верхним краешком уха Другого]?

непопулярный композитор в данной заметке не замечает, к счастью или нет, и одного из симптомов, указующих на его непопулярность — использование специализированной терминологии вне полагающего ей контекста


6\3\20

Без сомнения, критическая ценность заключена в тех моментах, когда ты просто вынимаешь наушники, откладываешь клавиатуру и с натянутой улыбкой [не искусственной, но фиксированной] отходишь [тактическое отступление] к окну, картине, пейзажу, вовсе покидаешь комнату, город, страну, только бы держаться «в стороне» от только что услышанного в собственном произведении; однако, чем руководствоваться при желании «использовать» эту ценность [каким бы несвоевременным её объявление ни было] или заслужить её внимание? Техника? Голое дерзновение? Мимикрия? Звук не обманешь [иначе, кроме как созвучием].

Вероятно, любого композитора, по мере роста его непопулярности, однажды настигает раскаяние в том, что ему не удалось провести публику — и только раскаявшись в неспособности своей к мошенничеству, композитору становится ясна недостижимость идеала отношений с мелодией, обведённой сочинителем вокруг пальца


6\10\20

Каждый новый звук, вызванный соприкосновением музыканта и инструмента — уникален; из чего можно сделать вывод о том, что мелодии не существует в том виде, какому о ней обучают в академиях [находящихся в завидном ладу с теорией, но, тем не менее, обречённых на исполнение готового материала, пусть с богоподобной виртуозностью]. Мелодия действительности запечатлевается каждое мгновение [как и необходимая для разумения мелодии пауза может скрываться за непередаваемым многообразием звуков], партитура минует область нашей бдительности, как при наблюдении за полётом чайки, падением поезда с моста или мнимой неподвижностью лица любимого человека [прислушивающегося к тому, что пытается декларировать твоя немота].

Композитор изобличает себя, прибегая в обсуждении своего не оформившегося мнения об академическом искусстве к метафоре, способной указать разве на то, что некоторым музыкантам лучше не то, что не говорить, а и попросту не прибегать к нотной грамоте для отражения собственных экзистенциальных кризисов


6\10\20

Каждая композиция состоит из десятков мелодий [чересчур легкодоступных, потому лишённых Рынком, а значит и публикой права существования], вполне самодостаточных — ведь время, длительность — не показатель ранга мелодии в фантастической иерархии [иерархии научно-фантастической при том понимании «науки», скрашенном традиционализмом, как это происходило в послевоенной Японии]; мелодия не имеет истории другой, кроме историй исполнений — поскольку она всё ещё разворачивается и раскрывается в данный момент, одновременно с потугами дилетантов соприкоснуться с нею [в итоге соприкасаясь друг с другом]…

Автор, вместо того, чтобы приобретать мастерство в овладении музыкальном инструментом непосредственно, предпочитает рассуждать о длительностях, протяжённостях, прочих классических свойствах материи, том, что можно назвать измеримыми сторонами творчества — прибегая однако к школьной линейке


6\18\20

Совмещение электроники и записей «атмосферы», биосферы, повседневности — далеко не новый ход [как минимум, человек начинает речь с подражания звукам окружающего его мира, а что такое запись — как не признание своей несостоятельности как пародиста], но сам процесс делает каждый трек уникальным — можно дать целых 97% [и это будет процентной ставкой при возвращении долга на спекуляцию], что никто в том же положении и в то же время не делал аналогичных записей; запись действительности звучащей [или беззвучной] само по себе может оказаться куда-более ценным объектом, нежели обращение к инструменту, в котором играет роль немалую и авторитет исполнителя [для музыканта инструмент часто более надёжный партнёр, чем коллега]; авторитет же «природы» неоспорим, а потому и не имеет необходимости утверждать себя через инструмент [в том числе, человека].

К несчастью, автор ступает на путь меньшего сопротивления, обращаясь к «тому, что уже играет», помимо воли композитора, таким образом, отрекаясь от несущего с собой заслуженную долю непопулярности престола, обращаясь ни с того, ни с сего альтруистически настроенным паразитом, предназначеньем чьим может стать лишь повторение многажды повторённого и лицемерная покорность перед лицом покорённого


6\24\20

Есть музыка от воспроизведения, имитации, исполнения которой стоит отказаться, чтобы:

а) не заблуждаться относительно своих способностей [как человек, вызубривший партитуру, мнит себя взращивающим талант, так и тот, кому не удалось исполнение того или иного шедевра — может оставить занятия музыкой вовсе];

б) не ступать на тропу пародистов [любое исполнение — это или подражание или пародия, как в отношении авторского, так и собственного и мастеров исполнения толкования];

в) не прерывать её, музыки, исполнения тем, чьи возможности несоизмеримы с твоими [если уже наличествует исполнение, создающее впечатления наиболее приближённого к оригиналу — разумней продлить и расширить звучание оного, нежели воспитывать в себе виртуозность, жертвуя красотой];

г) не искажать собственного восприятия [через исполнение того, что затрагивает «глубины», можно прийти к потере широты кругозора за счёт приобретаемой остроты суждения, глубины проникновения];

д) не послужить примером [поскольку любой пример — дурен];

е) сохранить веру в историю, не становясь её частью [поскольку частью истории можно стать на любом из её этапов, но и славу приобрести соответствующую — среди исторических современников]

Ремикс — нередко более трудоёмкая задача, нежели нежели оригинальное произведение [в частности, если ремикширующий не проживает опыта, предшествовавшего оригинальному произведению] — ведь задача не столько в трансформации, сколько в граничном состоянии звука, когда оригинальный настрой практически утерян и узнаваем лишь смутно — оттого неизменно утвердительно [безапелляционно].

Есть авторы, от чтения чьих опусов следует воздержаться по шести означенным пунктам, плюс:

ё) не внушать мнительным авторам ложного впечатления о том, что их старания будто бы могут оказаться «звёздами, которые загораются, потому что это всё ещё кому-нибудь нужно»

ж) дать возможность авторам, не читая их, обратиться к более плодотворным в смысле социальной пользы сферам деятельности

з) поддерживать текучку кадров в мировой экономике, в том числе, кадров психиатрических лечебниц

и) сохранять надежду на лучшее, избегая контакта с тем, к чему Вы, без сомнения, готовы

й) открывать для себя настоящую литературу путём предварительного отказа от того, что литературой не является

к) не начать, спаси и сохрани, сочинять самим


9\2\20

Возможно, одна из задач, даже не парадоксов, какие ставит перед исполнителем музыка — это повторяемость, самоповторение, контролируемое или нет, и ещё более сложное чувство самоповторения, в отношение которого, ты не знаешь, стоит ли совершать предательство.

Единственным предательством, на которое должен решиться непопулярный композитор — это признание того, что есть люди, кто ещё находит в себе силы и терпение обратить к его «репликациям» слух или частицу внимания, следующую за движение курсора, отмеривающего длительность проигранного с вынутыми из ушей наушниками

Subscribe to our channel in Telegram to read the best materials of the platform and be aware of everything that happens on syg.ma

Building solidarity beyond borders. Everybody can contribute

Syg.ma is a community-run multilingual media platform and translocal archive.
Since 2014, researchers, artists, collectives, and cultural institutions have been publishing their work here

About